Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

Сэр Генри лежал без чувств. Мы разорвали его воротник, и Холмс прошептал благодарственную молитву, когда оказалось, что на шее нет никакой раны, и что мы поспели вовремя. Веки нашего друга уже начали подергиваться, и он сделал слабую попытку шевельнуться. Лестрейд влил баронету в рот немного водки из своей фляжки, и тогда на нас уставилась пара испуганных глаз.

– Боже мой! – прошептал он. – Что это было?

– Что бы оно ни было, оно теперь мертво, – ответил Холмс. – Мы навеки уложили ваше родовое привидение.

Тварь, распростертая перед нами, своими размерами и силой казалась страшна. Это была не чистокровная ищейка и не чистокровный мастифф, но помесь этих двух пород – худая, дикая и величиною с маленькую львицу. Даже теперь, в покое смерти, из громадных челюстей точно капало голубоватое пламя, и маленькие, глубоко посаженные свирепые глаза были окружены огненным сиянием. Я опустил руку на сверкавшую морду, и когда отнял ее, то мои пальцы тоже засветились в темноте.

– Фосфор! – сказал я.

– Да, хитрый препарат фосфора, – подтвердил Холмс, нюхая мертвое животное. – Он не имеет никакого запаха, который мог бы препятствовать чутью собаки. Мы очень виноваты перед вами, сэр Генри, тем, что подвергли вас такому испугу. Я ожидал встретить собаку, но не такую тварь, как эта. К тому же туман помешал нам.

– Вы спасли мне жизнь.

– Подвергнув ее сначала опасности. Чувствуете ли вы себя достаточно сильным, чтобы встать?

– Дайте мне еще глоток водки, и я буду готов на все… Так! Теперь не поможете ли вы мне встать? Что вы намерены делать?

– Оставить вас здесь. Вы не пригодны для дальнейших приключений в эту ночь. Если вы подождете, то кто-нибудь из нас вернется с вами в холл.

Сэр Генри пробовал двинуться, но он все еще был страшно бледен, и все члены его дрожали. Мы подвели его к скале, около которой он сел, закрыв лицо руками.

– Теперь мы должны вас покинуть, – сказал Холмс. – Нам следует завершить свое дело, и тут важна каждая минута. Мы установили факт преступления, остается схватить преступника.

– Тысяча шансов против одного застать его теперь дома, – продолжал Холмс, когда мы быстро шли обратно по тропинке. – Выстрелы, наверное, дали понять ему, что игра проиграна.

– Мы находились довольно далеко, и туман мог заглушить звук выстрелов.

– Можно быть уверенным, что он следовал за собакой, чтобы отозвать ее. Нет-нет, он наверняка исчез! Но мы все-таки обыщем дом, чтобы вполне удостовериться.

Парадная дверь была отперта; мы бросились в дом и перебегали из комнаты в комнату, к удивлению встретившего нас в коридоре шатавшегося от старости слуги. Нигде не было освещения, кроме столовой, но Холмс снял лампу и не оставил ни одного угла в доме неисследованным. Нигде не было признаков человека, которого мы искали. Но в верхнем этаже дверь одной из спален была заперта на ключ.

– Тут есть кто-то! – воскликнул Лестрейд. – Я слышу движение. Откройте эту дверь.

Изнутри доходили до нас слабые стоны и шуршанье. Холмс ударил ногой в дверь как раз над замком, и она открылась настежь. С револьверами наготове мы все бросились в комнату.

Но в ней не было никаких признаков отчаянного и отъявленного негодяя, которого мы ожидали увидеть. Вместо этого нашим взорам представилось нечто столь странное и столь неожиданное, что мы несколько секунд смотрели с удивлением.

Комната имела вид маленького музея, и по стенам были расставлены целые ряды ящиков с стеклянными крышками, наполненных коллекциями бабочек и молей, собирание которых составляло развлечение этого сложного и опасного человека. На середине комнаты стояло вертикально бревно, подведенное тут когда-то для поддержки поеденных червями балок, на которых держалась крыша. К этому столбу была привязана фигура, настолько тесно обернутая и закутанная с головой простынями, что на первый взгляд нельзя было разобрать, мужчина это или женщина. Одно полотенце обхватывало голову и было прикреплено к столбу. Другое покрывало нижнюю часть лица, и над ним два черных глаза, полных выражения горя, стыда и ужасного вопроса, пристально смотрели на нас. В одно мгновение мы разорвали все узы, и миссис Стэплтон свалилась на пол. Когда ее красивая голова упала ей на грудь, я увидел вокруг ее шеи отчетливый красный знак от удара плетью.

– Животное! – воскликнул Холмс. – Лестрейд, давайте сюда свою фляжку! Посадите ее на стул! Она упала в обморок от жестокого обращения и слабости.

Она снова открыла глаза.

– Спасен ли он? – спросила она. – Убежал ли он?

– Он не может убежать от нас, сударыня.

– Нет-нет, я говорю не о муже. Сэр Генри? Спасен ли он?

– Спасен.

– A собака?

– Убита.

Она издала глубокий вздох облегчения.

– Слава Богу! О, негодяй! Посмотрите, что он сделал со мною, – воскликнула она, засучивая рукава, и мы с ужасом увидели, что руки ее были все в синяках. – Но это ничего! Ничего! Он истерзал и осквернил мою душу! Я все могла выносить: дурное обращение, одиночество, жизнь, полную разочарований; все, пока могла питать надежду, что он меня любит, но теперь я знаю, что была только его орудием, и что он обманывал меня.

– Видимо, вы не относитесь к нему доброжелательно, – сказал Холмс. – Так откройте нам, где его найти. Если вы когда-нибудь помогали ему делать зло, так теперь, ради искупления, помогите нам.

– Есть одно только место, куда он мог убежать, – ответила она. – В самом центре трясины существует на островке старый заброшенный оловянный рудник. Там держал он свою собаку, и там же он приготовил себе убежище. Туда только и мог он скрыться.

Стена тумана упиралась в самое окно. Холмс поднес к нему лампу.

– Посмотрите, – сказал он. – Никто не мог бы сегодня найти дорогу в Гримпенскую трясину.

Она рассмеялась и захлопала в ладоши. Глаза и зубы ее разгорелись свирепой радостью.

– Он мог найти дорогу туда, но оттуда никогда. Как может он сегодня ночью увидеть вехи? Мы вместе с ним расставляли их, чтобы наметить тропинку через трясину. Ах, если бы я только могла сегодня вынуть их. Тогда он был бы в ваших руках.

Для нас было очевидно, что всякое преследование будет тщетно, пока не рассеется туман. Мы оставили Лестрейда охранять дом, а сами отправились с баронетом в Баскервиль-холл. Нельзя было уже больше скрывать от него историю Стэплтонов, но он мужественно вынес удар, когда узнал истину о женщине, которую любил. Однако же, приключения этой ночи потрясли его нервы, и к утру он лежал в бреду, во власти жестокой горячки, и доктор Мортимер сидел около него. Им суждено было сделать вместе путешествие вокруг света прежде, чем сэр Генри стал снова тем здоровым, бодрым человеком, каким он был, пока не сделался хозяином злосчастного поместья.