Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

– Замечательно! – промолвил Холмс после некоторой паузы. – Замечательно!

– Вы, кажется, нисколько не удивлены.

– Заинтересован, мистер Мак. Почему я должен быть удивлен? Я получил известие, которому можно было придавать серьезное значение: оно извещало меня, что одному лицу грозит большая опасность. Спустя час я узнаю, что замысел был осуществлен, и что это лицо убито. Я заинтересован, это верно, но, как видите, ничуть не удивлен.

Холмс кратко рассказал инспектору о шифрованном письме и найденном к нему ключе. Макдональд сидел, опершись подбородком на обе руки. Он слушал очень внимательно, его густые брови соединились в одну прямую линию.

– Я хотел ехать в Бирльстон прямо сейчас, – сказал он, – и зашел попросить вас и вашего друга составить мне компанию. Но из того, что вы сообщили, следует, что мы могли бы более успешно действовать в Лондоне.

– Едва ли так, мистер Мак, – заметил Холмс.

– Взвесьте все, мистер Холмс! – воскликнул инспектор. – Дня два все газеты будут заполнены «Бирльстонской тайной», но что это за тайна, если в Лондоне находится человек, который сумел заранее предсказать это преступление? Остается только добраться до этого человека, и все будет выяснено.

– Несомненно, мистер Мак. Но каким образом вы предполагаете взяться за Порлока?

Макдональд посмотрел с обеих сторон письмо, переданное ему Холмсом.

– Штемпель поставлен в Кэмбервеле. Это не особенно может помочь нам. Имя, вы говорите, вымышленное. Тоже, конечно, не слишком благоприятно. Вы сказали, что посылали ему деньги?

– Два раза.

– Как именно?

– В Кэмбервельское почтовое отделение чеками одного из банков.

– И вы ни разу не поинтересовались узнать, кто приходил за ними?

– Нет.

Инспектор был, по-видимому, удивлен и несколько смущен.

– Почему?

– Потому что я всегда исполняю данное слово. После первого же его письма я обещал ему, что не буду разыскивать его.

– Вы думаете, что он только маленькая пташка, и за ним стоит какая-то более крупная личность?

– Я знаю, что это так.

– Профессор, о котором я слышал от вас?

– Именно.

– Я не скрою от вас, мистер Холмс, у нас в Скотланд-Ярде думают, что вы недаром имеете зуб на этого профессора. Я лично собрал кое-какие сведения по этому поводу: он выглядит очень почтенным, ученым и талантливым человеком.

– Я рад, что ваши расследования дали вам возможность признать его талантливость.

– Послушайте, можно не желать и все-таки признать это. После того, как я узнал ваше мнение, я счел нужным увидеть его. Разговор у нас шел о солнечных затмениях – как он принял это направление, я не понимаю до сих пор, – но профессор притащил глобус, лампу с рефлектором и моментально разъяснил мне этот вопрос всесторонне. Потом он предложил мне какую-то книгу, но, хотя во мне и сидит недурная абердинская закваска, я все-таки решил, что это будет немного чересчур для моей головы. У него, с его тонким лицом, седыми волосами и какой-то особенно торжественной манерой говорить, – вид настоящего министра. Когда он при прощании положил мне руку на плечо, это выглядело, будто отец благословляет вас, отпуская во взрослую жизнь.

Холмс усмехался и потирал руки.

– Великолепно! – воскликнул он. – Положительно великолепно! Скажите мне, дорогой Макдональд, эта приятная и интимная беседа происходила в кабинете профессора?

– Да.

– Красивая комната, не правда ли?

– Очень красивая – прекрасная комната, мистер Холмс.

– Вы сидели напротив письменного стола?

– Совершенно верно.

– И вы оказались напротив источника света, а его лицо было в тени?

– Это, видите ли, происходило вечером, но свет лампы был направлен в мою сторону.

– Этого можно было ожидать. Обратили ли вы внимание на картину на стене позади кресла профессора?

– Для меня очень немногое остается незамеченным. Это, по-видимому, я перенял от вас. Да, я заметил эту картину.

– Это картина Жана Батиста Греза.

Инспектор выглядел заинтересованным.

– Жан Батист Грез, – продолжал Холмс, сплетая кончики пальцев и откидываясь на спинку стула, – был знаменитым французским художником, писавшим между тысяча семьсот пятьдесят восьмым и тысяча восьмисотым годами. Новейшая художественная критика ставит его еще выше, чем его современники.

Теперь инспектор слушал совершенно безучастно.

– Не лучше ли нам… – начал он.

– Мы именно это и делаем, – прервал его Холмс. – Все, что я говорю, имеет прямое отношение к тому, что вы называете Бирльстонской тайной. В известном смысле, это можно назвать даже самым центром, средоточием ее.

Макдональд улыбнулся и вопросительно взглянул на меня.

– Вы мыслите чересчур быстро для меня, мистер Холмс. Вы отбрасываете одно или два звена, а для меня это уже препятствие, я не могу поспевать за вами. Что может быть на свете общего между давно умершим художником и Бирльстонским делом?

– Всякое знание полезно для человека, занимающегося расследованием преступлений, – заметил Холмс. – Даже такой незначительный факт, что в тысяча восемьсот шестьдесят пятом году знаменитая картина Греза «La Jeune Fille» на аукционе у Порталиса была оценена в миллион двести тысяч франков, может навести вас на кое-какие соображения.

Он оказался прав. Лицо инспектора выражало живейший интерес.

– Я могу напомнить вам, – продолжал Холмс, – что размеры жалованья профессора Мориарти можно узнать из любого справочника. Он получает семьсот фунтов в год.

– В таком случае как же он смог приобрести…

– Вот именно. Как он смог?

– Все это прямо изумительно, – заметил инспектор задумчиво. – Продолжайте, мистер Холмс. Меня это чрезвычайно заинтересовало. Любопытнейшая история.

Холмс улыбнулся. Искреннее удивление всегда радовало его – характерная черта истинного артиста.

– А что же относительно Бирльстона? – спросил он.

– У нас еще есть время, – ответил инспектор, взглянув на часы. – У ваших дверей меня ждет кеб, за двадцать минут он доставит нас на вокзал Виктория. Но относительно этой картины… Вы, мистер Холмс, кажется, однажды говорили мне, что никогда не встречались с профессором Мориарти?

– Совершенно верно, никогда.

– Каким же образом вы знакомы с его квартирой и обстановкой?

– Ах, это другое дело. Я три раза побывал в его квартире, два раза я под разными предлогами ожидал его и уходил до его возвращения. А один раз… Ну, об этом визите я положительно не решаюсь рассказывать официальному представителю сыскной полиции. Словом, в тот раз я позволил себе просмотреть его бумаги. Нужно добавить, что результаты оказались совершенно неожиданные.

– Вы нашли что-то компрометирующее профессора?

– Абсолютно ничего. Это-то и поразило меня. Впрочем, есть один пункт, о котором вы теперь знаете, – картина. Следует полагать, что он очень богатый человек. Как же, однако, он приобрел это богатство? Он не женат. Его младший брат служит начальником станции где-то на западе Англии. Его кафедра дает ему жалованье в семьсот фунтов в год. И у него имеется подлинный Грез.