Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

– Нет, это даже еще более серьезно. Покарать преступление важно, но еще важнее предотвратить его. Ужасно, мистер Холмс, наблюдать, как у вас на глазах назревает нечто жуткое, готовится гнусная ловушка, ясно понимать, к чему это приведет, и, тем не менее, не иметь возможности что-либо предотвратить. Может ли человек оказаться в более ужасном положении?

– Пожалуй, нет.

– Тогда вы посочувствуете клиенту, в чьих интересах я действую?

– Я не понял, что вы лишь посредник. А кто заинтересованное лицо?

– Мистер Холмс, я вынужден просить вас не настаивать на этом вопросе. Крайне важно, чтобы я мог заверить его, что его благородное имя никоим образом не будет приплетено к делу. Его мотивы в высшей степени благородны и рыцарственны, но он предпочитает оставаться анонимным. Мне незачем упоминать, что ваш гонорар гарантирован, и что вам будет предоставлена полная свобода действий. Полагаю, настоящее имя вашего клиента значения не имеет?

– Мне очень жаль, – сказал Холмс. – Я привык к тайнам в конце моих дел, но тайны с обоих концов, это чересчур. Боюсь, сэр Джеймс, я должен воздержаться от участия.

Наш посетитель пришел в сильнейшее замешательство. Его большое выразительное лицо потемнело от волнения и разочарования.

– Вряд ли вы отдаете себе отчет, мистер Холмс, в последствиях вашего отказа, – сказал он. – Вы ставите меня перед крайне серьезной дилеммой, так как я абсолютно убежден, что вы были бы горды взяться за это дело, если бы я мог изложить вам факты. Однако обещание не позволяет мне изложить их все. Могу ли я, по крайней мере, ознакомить вас хотя бы с тем, на что у меня есть право?

– Разумеется. При условии, что это меня ни к чему не обязывает.

– Согласен. Во-первых, вы, без сомнения, слышали о генерале де Мервилле?

– Де Мервилль? Герой Кибера? Да, я о нем слышал.

– У него есть дочь, Вайлет де Мервилль, молодая, богатая, красивая, наделенная талантами – чудо-женщина, одним словом. Вот эту дочь, эту прелестную невинную девушку, мы и пытаемся вырвать из когтей дьявола.

– Следовательно, барон Грюнер приобрел над ней какую-то власть?

– Самую сильную власть, когда речь идет о женщине, власть любви. Он, как, возможно, вы слышали, необыкновенно красив, с обаятельными манерами, чарующим голосом и той романтической загадочностью, столь много значащей для женщин. Говорят, для прекрасного пола он неотразим, и в полной мере использует этот факт.

– Но каким образом подобный человек мог познакомиться с аристократической барышней вроде мисс Вайлет де Мервилль?

– В плавании по Средиземноморью. Пассажиры, хотя и принадлежащие к избранному обществу, платили за себя. Несомненно, об истинной репутации барона организаторы плавания узнали, когда было уже поздно. Негодяй не отходил от нашей барышни и безвозвратно покорил ее сердце. Просто сказать, что она его любит, – значит не сказать ничего. Она его обожает, она им заворожена. В мире для нее существует только он один. Она не желает слушать ни единого слова против него. Было сделано все, чтобы излечить ее от этого безумия, но тщетно. Короче говоря, она намерена выйти за него замуж в будущем месяце. Поскольку она совершеннолетняя и наделена железной волей, трудно придумать способ помешать ей.

– А про австрийский эпизод она знает?

– Хитрый дьявол рассказал ей про все непотребные скандалы в своем прошлом, но всякий раз представляя себя святым мучеником. Она категорически доверяет его версиям и никаких опровержений слушать не желает.

– Бог мой! Но ведь вы случайно назвали вашего клиента? Генерал де Мервилль, не так ли?

Наш посетитель заерзал в кресле.

– Я мог бы обмануть вас, мистер Холмс, подтвердив ваше предположение, но это было бы ложью. Де Мервилль совершенно разбит. Бравый воин полностью деморализован. Он поддался растерянности, чего на поле брани с ним никогда не случалось, и превратился в обессиленного дряхлого старика, никак не способного противостоять такому умному и волевому негодяю, как австриец. Однако мой клиент – близкий друг генерала, знающий его много лет и питающий отеческий интерес к этой девушке еще с тех пор, когда она ходила в коротких платьицах. Он не может допустить завершения этой трагедии, не попытавшись предотвратить ее. У Скотланд-Ярда нет никакого предлога вмешаться. И это он предложил обратиться к вам, но, как я уже говорил, с неколебимым условием, что лично он останется непричастным к этому делу. Я не сомневаюсь, мистер Холмс, что вы с вашими талантами можете без труда установить через меня, кто мой клиент, но я должен во имя чести просить вас этого не делать и не нарушать его инкогнито.

Холмс улыбнулся не без лукавства.

– Думаю, я могу спокойно обещать это, – сказал он. – Добавлю, что ваша проблема меня заинтересовала, и я готов взяться за нее. Как мне поддерживать связь с вами?

– Через клуб «Карлтон». Но в случае неотложной необходимости вот мой личный телефонный номер: три римские десятки, тридцать один.

Холмс записал номер с той же улыбкой, но блокнот не закрыл.

– Адрес барона, будьте добры.

– «Вернон-Лодж» вблизи Кингстона. Дом большой. Он нажился на некоторых довольно темных сделках и очень богат, что, натурально, делает его еще более опасным противником.

– В настоящее время он там?

– Да.

– Можете ли вы сообщить мне про него что-либо еще сверх того, что уже сказали?

– У него дорогостоящие вкусы, и он заядлый лошадник. Короткое время играл в поло за «Хэрлингем», но затем прошумело пражское дело, и ему пришлось уйти из клуба. Коллекционирует книги и картины. Его натуре свойственна немалая артистичность. Он, если не ошибаюсь, признанный знаток китайского фарфора и написал о нем книгу.

– Сложный характер, – заметил Холмс. – Как и все великие преступники. Мой старый друг Чарли Пис виртуозно играл на скрипке. Уэйнрайт был недурным художником. Я мог бы назвать еще многих. Итак, сэр Джеймс, сообщите своему клиенту, что я займусь бароном Грюнером. Больше я ничего обещать не могу. У меня есть кое-какие собственные источники информации, и, полагаю, нам удастся найти подход к этому делу.

Когда наш посетитель попрощался с нами, Холмс так надолго погрузился в задумчивость, что у меня возникло ощущение, будто он забыл о моем присутствии. Но затем он бодро вернулся на землю.

– Ну-с, Ватсон, какие-нибудь соображения? – спросил он.

– Думаю, вам лучше самому поговорить с барышней.

– Мой дорогой Ватсон, если старый отец не способен повлиять на нее, как мне, человеку постороннему, переубедить ее? Тем не менее, эта идея может пригодиться, если все остальное не даст ничего. Но, полагаю, начать нам следует под другим углом. Думаю, тут сможет помочь Шинуэлл Джонсон.