Янина Забелина - Книга покойника

Граф наклонился вперед, рассматривая начертанные на бумаге образцы, и при этом запонкой умудрился неловко свалить со стола ножницы. Рассыпаясь в комплиментах и извинениях, он почти залез под стол, потянувшись правой рукой за холодно блестевшим инструментом, а левой незаметно вытаскивая из корзины бумажный комок. Граф ловко сунул его в карман, положил ножницы на стол и еще раз восхитился венками и завитками на светло-зеленом фоне.

Его прервал довольно низкий глубокий голос, донесшийся откуда-то справа.

– Мой карандаш сломался.

– Я дам тебе другой. – Карсон поднялся с места.

Госпожа Одемар повернула голову и посмотрела на сына, который хмуро разглядывал карандаш.

– Дорогой, ты не должен заставлять бедного Билла носить тебе карандаши, – заметила она. – Пойди и принеси сам.

– Нет, что вы, госпожа Одемар; это не займет и секунды. Карандаши, которые ему нравятся, лежат в моей комнате.

Карсон выскочил в холл и побежал по лестнице на верхний этаж. Леон ждал, не сводя взгляда с карандаша. Его мать, как зачарованная, продолжала смотреть на него – с любовью и беспокойством. Наступила тишина. Госпожа Одемар зажгла следующую сигарету, а Матиас Одемар начал насвистывать веселую мелодию прошлого столетия. Вернулся Карсон. Только тогда Фридрих Одемар продолжил тему шитья.

– Молодая племянница госпожа Гаст, Хильда, скопировала рисунки для наших новых чехлов в Париже, в Лувре. Они будут уникальны.

– Милое дитя! – зажурчала вновь госпожа Одемар. – Как она трудолюбиво работала над ними! Какая она умница! На вас, как на одного из обитателей этих башен слоновой кости, подобная красота производит особое впечатление, не правда ли, господин Граф?

Граф ответил, что башни ему нравятся только как элемент ландшафта.

– Хильда тоже не могла бы там находиться. Я не понимаю, как вы можете ее держать заточенной в этом амбаре – в Витчерхиире.

Последнюю фразу госпожа Одемар адресовала уже Фридриху Олдемару, причем, несмотря на легкомысленный тон, было видно, что она относится к этому вопросу серьезно. Карсон при упоминании об отсутствующей Хильде поднял голову. Его темные глаза переходили с одного собеседника на другого – поочередно.

– Я и сам считаю, что ей там одиноко. – Фридрих Одемар выглядел обеспокоенным.

– Тогда почему бы ей не вернуться? – Беата разглядывала огонек своей сигареты.

– Вот ведь какая ерунда получается, – весело проговорила госпожа Одемар. – Пожалуй, ни одной девушке ее возраста не понравится такое положение, и я не могу понять, почему, по крайней мере, мальчики не могли бы посещать ее на выходных. Это настоящий абсурд. Хильда – ваш секретарь, Фридрих, а Утзингеры – служащие, она является частью нашего штата.

Карсон пробормотал, что Хильда любит лыжи.

– Да, конечно. Почему бы и вам не ходить на лыжах?

Беата сухо заметила, что у Эммы Гаст наверняка есть мнение на этот счет.

И Граф в первый раз услышал голос спутницы Анны Одемар – слабый, сухой, чистый голосок. Кивнув, она сказала:

– Пусть решает господин Олдемар.

– Да. – Беата посмотрела на нее. – Мы все очень хорошо знаем, что он решит: точно таким же, как если бы я «оказалась» на месте Хильды и мне было девятнадцать. Не так ли, отец?

– Почему бы и нет, моя дорогая.

Госпожа Одемар шаловливо улыбнулась Графу.

– Похоже, я – в меньшинстве. Но знайте, я всегда на стороне молодежи.

Матиас Одемар заметил, что разбирать старые бумаги и книги – слишком пыльная работа для юной девушки, а затем затронул тему, которую Фридрих Одемар вовсе не собирался обсуждать с семьей, по крайней мере, сегодня.

– Интересно, что пропадет в следующий раз. – Матиас Одемар лукаво посмотрел на гостя. – Таинственное исчезновение целого дома, господин Граф!

– В самом деле?

– Ну, не совсем. Исчезновение картинки, изображавшей наш старый дом. Ее вырвали из книги.

– Да. Я видел пострадавший томик.

– Как вы думаете, она была ценной? – спросила госпожа Одемар. – Мог за нее кто-то получить деньги? Я имею в виду, конечно, какого-то бессовестного гостя, если такие появлялись в Витчерхиире.

– Или бессовестного слугу какого-то гостя, – добавил Матиас.

– Да, но все-таки, господин Граф, можно ли продать гравюру за приличную сумму?

– Весь комплект стоит действительно порядочно, если, конечно, вы сочтете таковой сумму от семидесяти пяти до ста франков, – улыбнулся Граф. – Правда, это только мои предположения.

– Да уж, порядочная сумма. – Матиас Одемар ехидно ухмыльнулся.

– Одна гравюра этого не стоит. Я бы сказал, что много дешевле, или даже вообще ничего.

Молодой Карсон поспешил внести свою лепту в разговор:

– Я знаю парня, который оклеил ими комнату.

– Чем оклеил? – Беата искренне удивилась.

– Старыми портретами и видами. Покупал по пять раппенов за штуку и наклеивал. Очень мило и неожиданно.

– В Витчерхиире никогда не было обоев. – Матиас снова улыбнулся. – Но мы можем налепить на стены некоторые старые указы и документы.

– Нет, – запротестовала госпожа Одемар, закрывая глаза. – Я знаю, как поступить со старыми бумагами! Выбросим их, и все!

Граф изобразил притворный ужас.

Одемар содрогнулся.

Матиас сочувственно покачал головой, как бы предлагая всем извинить глупую шалунью.

Беата очень серьезно произнесла:

– Я хотела бы вернуть эту картинку. Хотела бы, чтобы господин Граф сосредоточился на этом. – Она внимательно посмотрела на гостя. – И тогда вы получите все, что захотите, не так ли, отец? Возможно, первое издание чего-нибудь, хранящегося в Витчерхиире.

Граф, покидая уютное кресло, сказал, что если им попадется Рабле, которого он ищет, это его удовлетворит.

– Какого Рабле? – Беата поднялась с дивана, когда встали мужчины.

– С репродукциями Гарни.

– Пугающее сочетание, – заметил Матиас.

– Но ведь это превращает текст в послание!

Все расхохотались, кроме Карсона и Леона Одемара.

Граф взял руку госпожу Одемар.

– Как мило с вашей стороны было позволить мне прийти и увидеться с вами, – сказал он.

– Я прошу, чтобы вы зашли к нам снова!

– Непременно зайду.

Граф взял «Росхальде» и поклонился госпоже Гаст. Та в ответ опустила глаза, Карсон кивнул, Леон неопределенно дернул головой. Остальные вместе с гостем вышли из комнаты на верхнюю площадку лестницы.

– Я провожу вас, – предложил Матиас. – Мы сэкономим силы старика Анри.

– Да, его стоит поберечь, – улыбнулась Беата, взяв отца под руку. – Где мы еще найдем такого же?

– Жестокое дитя! – Матиас благожелательно посмотрел на племянницу.

– Она не пользуется жаргоном, по крайней мере, дома. Для нас, широко его применяющих, очень неудобно.

Одемар запротестовал: