Янина Забелина - Книга покойника

– Приятный – несомненно, но к тому же и трудоемкий, господин Одемар.

– Ну а теперь, господин Граф, – и Одемар, усаживаясь в кресло, с улыбкой посмотрел на гостя, – скажете мне, что могло случиться с гравюрой Витчерхиира.

– Я? – Граф улыбнулся в ответ.

– Я не надеюсь вернуть ее. Прошло двадцать лет, а когда исчезла картина – неизвестно. Я не заглядывал в книгу с тех пор, как умер брат. Но мне хотелось бы получить квалифицированный ответ на вопрос: почему на нашей грешной земле вырывают листы из книг и что с ними делают.

Граф помрачнел.

– К сожалению, вариантов невероятно много. Но вычленить несколько – значит превратить интеллигентную дискуссию в светскую болтовню.

– Конечно, важно рассмотреть все варианты. – Одемар выглядел удивленным. – Почему бы и нет?

– Я тугодум. Мысленно обгладываю каждую проблему, как бродячий пес кость. К тому же я докучливый собеседник.

– В самом деле? Рискну предположить, что вы незнакомы с адвокатами старой школы, господин Граф.

– Что ж, тогда начнем. – Граф посмотрел на раскрытый том, лежащий на коленях. – Вы видели картину двадцать лет назад?

– Чуть меньше. Мой брат был в Витчерхиире не задолго до смерти – совершенно неожиданной, от пневмонии – летом 1893 года.

– Где хранились книги?

– В библиотеке Витчерхиира, на полках специальных шкафов, очень похожих на эти.

– Без замков?

– Нет, нам казалось, что там нет ничего ценного… Я имею в виду, для воров.

– Когда эти томики прибыли сюда, в Берн?

– Их доставили после полудня в четверг, двадцать первого. Я открывал посылки здесь, на столе, но смог перелистать книги только вечером пятницы, после ужина.

– Их отправила юная госпожа Гаст?

– Да, во вторник, экспрессом, вместе с другими ценными фолиантами. Мы, конечно, теперь почти не пользуемся машиной. На ней ездят только за продуктами. Хильда, конечно, расстроилась, услышав от меня о пропавшей картинке, – я ей сразу позвонил. Видите ли, у меня была надежда, что гравюра выпала где-то в библиотеке после того, как ее кто-то вырвал!

– Госпожа Гаст пробовала искать?

– Она искала повсюду. Мы ездим в поместье только в теплую погоду, чтобы сэкономить уголь. Утзингеры – очень приятная пара, которая живет в Витчерхиире с незапамятных времен, – протапливают небольшую часть дома для себя и Хильды. Мне кажется, юной девушке там не слишком весело. – На лице Одемара появилось сомнение. – Но она заявляет, что ей там хорошо, и не жалуется. Она – племянница по мужу госпожи Гаст – подруги и компаньонки моей невестки. Я о ней еще не упоминал? Она бежала из Бельгии после оккупации и сильно пострадала, просто ужасно. Она до сих пор не может ходить, хотя чувствует себя значительно лучше. Эмма Гаст заботится о ней – восхитительное участие.

– Из ваших слов следует, что Эмма Гаст – ее старая подруга.

– Со школьных лет.

Граф снова принялся изучать место, где была прикреплена картина с видом Витчерхиира. Затем, трогая кусочки бумаги, продолжил рассуждение:

– Выдраны и гравюра, и защитный лист, но, конечно, обычно они вырываются вместе. О листе мы можем забыть. Вопрос состоит в том, зачем это кому-то потребовалось. Что ж, существуют более или менее известные причины извлекать иллюстрации из книг. Мы можем рассмотреть вначале их. Существует мерзкий процесс, именуемый заимствованием, или, более вежливо, – распространением.

– Не думаю, что когда-нибудь слышал о нем.

– С конца восемнадцатого столетия у некоторых богатых бездельников появилось хобби – собирая книги, наслаждаться легкой ручной работой. Они считали себя творцами удивительных книг. В самом деле, набор вырванных страниц сам по себе уникален, но создавался ценой утраты сотен редких изданий, из которых были выдраны эти иллюстрации.

– Но кому из подобных умельцев может понадобиться вид старого Витчерхиира?

– Ну разве что тому, кто решил написать собственное изложение истории рода Одемаров.

– Полагаю, что у меня есть некоторая доля семейного тщеславия, – заметил Фридрих Одемар, улыбаясь, – но даже я не думаю, что нашелся бы такой человек. Одемаров больше не осталось, кроме меня, дочери и кузена Матиаса. И еще моего племянника. Все они – вне подозрений.

– И мы можем предположить, что Историческое общество не «приобрело» гравюру для своих архивов… э… неформальным образом… Но продолжим… Известно, что люди изымают картинки из книг, чтобы поместить их в рамки и повесить на стены, наклеить на абажуры ламп или на корзины для мусора. Вот, например, на абажуре лампы рядом с вами я вижу довольно приятный резной портрет… – Граф наклонился вперед.

Одемар вздрогнул и с виноватым видом посмотрел на изображение хмурого мыслителя.

– Беата купила этот абажур в магазине. Но, уверяю вас, вид Витчерхиира не мог пасть жертвой подобного варварства.

– Почему вы так думаете? Я с сожалением должен заметить, что однажды нашел среди реликвий моей бабушки топографический вид старого Берна под фотографией моего дедушки с усами.

– Нет, мои домочадцы не стали бы издеваться над единственным изображением родового гнезда!

– Согласен. Процесс наожения вряд ли будет выполнен профессионально. Дедушка Граф был прикреплен двумя держалками для ковров и куском липкой ленты. А теперь я вновь подвергну ваши нервы испытанию. Книги частенько портят… дети: они рвут страницы, рисуют на полях, роняют бутерброды и проливают чай. И – это имеет немалое значение – не желают признаваться в содеянном. Маленький ребенок мог вырвать пару листов, а затем, избегая наказания и угрызений совести, уничтожить их и – в соответствии с детской логикой – сделать повреждение несуществующим.

Одемар действительно выглядел потрясенным – казалось, он испытывает желание покаяться в каких-то неведомых грехах.

– Книги хранятся за стеклом, и дети – а тем более малыши гостей – не могут добраться до них. Впрочем, мне следует говорить в прошедшем времени. Но и сейчас, и тогда Беата не стала бы уродовать книгу: как и все мы, она очень трепетно относится к нашей библиотеке; да и к печатному слову вообще. Если бы она случайно повредила любое издание, то немедленно сказала бы мне об этом – прошу вас поверить мне на слово. Она воспитана, – он поднял глаза к портрету над камином, – не в таких строгих правилах, как мое поколение, и не боится меня… Это невозможно.

– А ваш племянник?

– Леона здесь не было – он жил с матерью в Европе.

– А кто все это время стирал с книг пыль?

– Ответственные люди. Я не осмелился бы предположить, что они способны случайно изъять картину, а тем более преднамеренно повредить ее или вырвать страницы. А вообще-то, мне кажется, что пыль надо удалять не слишком часто – шкафы практически герметичны.