Николас Блейк - Дальний выстрел

Мисс Антея Кэмлот, стоявшая рядом с выражением лишнего человека на лице, очевидно, разделяла мои настроения. К Жервесу она повернулась с явным облегчением, а может, и более чем с облегчением, как показалась мне. Бедная девочка, подумал я, да если б ты даже соединяла в себе прелести Цирцеи и Шебы, все равно тебе не очаровать Жервеса. Память о той, что навсегда вошла в его сердце, не стереть ни одной женщине.

Хотя я и моложе Жервеса на 10 лет, в течение долгого времени он поверял мне свои тайны. Я был одним из немногих людей, включая, конечно, членов семьи, знавших о трагедии Розы Бортвик. Она была дочерью фермера, арендовавшего землю у отца Жервеса, и Жервес влюбился в нее без памяти. Узнав о серьезности намерений сына, его отец добился отъезда девушки.

В доме начались ужасные сцены, и в конце концов отец и сын стали совсем чужими друг другу. Что только не предпринимал Жервес, пытаясь найти Розу, но все его поиски ни к чему не привели.

Четверть часа спустя, когда все мы уже сидели на лужайке за чаем, мысли мои были все еще заняты этой печальной историей. Разговор между тем коснулся Гитлера.

— Давно надо было показать ему, что нас не запугать, — говорил Гектор Масбери. — Если б только политики не были столь нерешительны…

— У политиков есть еще и ответственность, — отозвался Томас Прю. У него был чудесный сильный голос, резко контрастировавший с неказистой полноватой фигурой. — Посмотрите на этого молодого человека, — он указал на Генри, стоявшего неподалеку, в тени вязов. — А теперь умножьте его на несколько миллионов. И представьте эти миллионы изувеченными, разорванными в куски, в грязи и пыли… Так ли уж неестественна нерешительность политиков?

Лицо Гектора исказилось гневом.

— Все это сентиментальная чушь. Выбор стоит между возможной смертью и рабством. Очевидно, некоторым здесь больше по душе рабство.

Я заметил, как Диана бросила на него предупреждающий взгляд. В разговор вступила Антея Кэмлот.

— Но мистер Прю говорил не о политиках. Он говорил о людях, которые поплатятся жизнью. О Генри. Давайте спросим, что он сам об этом думает. — И она позвала. — Генри!

Молодой лакей сделал несколько шагов в нашу сторону. На его лице можно было прочесть любопытную смесь почтения и иронии.

— Генри, что бы вы предпочли: стать рабом немцев или быть убитым?

Генри не спеша обвел нас всех взглядом.

— Уж если на то пошло, мисс Кэмлот, — сказал он наконец, — многие считают, что я и так уже раб.

Я увидел, как вздрогнул Эмфлет. Даже в пронизанном эгалитарными настроениями доме Жервеса это было чересчур. Неудивительно, что старый дворецкий так неуверенно говорил о том, что Генри справляется со своими обязанностями. Диана, очевидно, была настроена так же.

— Такое впечатление, Жервес, что ваши слуги творят что хотят! — воскликнула она.

— Вы не должны быть строги к Генри, — сказала Антея. — В конце концов, сегодня он почти весь день простоял у подноса с лимонадом. Если это не рабство, можете считать, что я фараон.

Я сидел рядом с Жервесом, и мне показалось, что слова, которые он прошептал, предназначались для меня одного. «Юность должна пройти через испытания», — услышал я.

Вдруг Диана воскликнула:

— Боже мой, я оставила в доме носовой платок. Генри, — она относилась к типу женщин, отдающих приказания слугам, не глядя на них, — принесите мне его. Он на туалетном столике.

— Мне было приказано находиться здесь, мадам.

Я боялся взрыва. Жервес явно не собирался вмешиваться: он поочередно посматривал то на Диану, то на молодого лакея. Но Гектор уже вскочил и направился к дому, будто угадав мысли жены.

— Я принесу, — сказал он.

После чая Жервес снова поднялся к себе на вяз. Гектор и Диана установили на лужайке мишень и агитировали всех заняться стрельбой из лука. Но Антея, прекрасно понимая, что в этом состязании ей не сравниться с Дианой, намекнула, что не будет возражать, если я прогуляюсь с ней по розарию.

Отправившись вслед за Эмфлетом и Генри, уносившими в дом чайные принадлежности, мы видели, как Гектор с Дианой, заарканив явно не испытывающего энтузиазма мистера Прю, принялись обучать его искусству стрельбы из шестифутового лука.

— Скромное, но многообещающее начало, — заметила Антея. — Научите пацифиста стрелять из лука, и вскоре он уже будет расхаживать с заряженным автоматом.

Розарий Жервеса с аккуратно подстриженными травяными дорожками, фонтанами, статуями и изящными шпалерами, высвечивающимися на солнце, был очень красив даже тогда, когда розы еще не зацвели. Мы с Антеей уселись на складные стулья, готовые наслаждаться компанией друг друга. Я-то во всяком случае. Вскоре, однако, выяснилось, что она привела. меня сюда с другой целью.

— Вы ведь в каком-то смысле детектив? — спросила она.

— В каком-то смысле. Почему вы спрашиваете?

Несколько мгновений ее глаза следили за пролетавшей бабочкой.

— О! В этот раз все здесь кажется таким странным.

— Например?

— Ну, этот маленький Прю, слоняющийся как потерянный, и их ссоры с Гектором, и Диана, постоянно пристающая к Жервесу по поводу нового лакея. Да и то, что Жервес сидит на дереве, ни на кого не обращая внимания.

«И в частности, на вас», — подумал я. Вслух я сказал:

— Странно, конечно, но это всегда был странный дом.

— И все же Жервес в самом деле необычно обращается с Генри, вам не кажется? То все спускает ему, то ведет себя как тиран. Вот сегодня, например, он с полудня не выпускает его из виду.

— А может, это Генри охраняет Жервеса, — будто между прочим предположил я.

— Охраняет его! — Антея посмотрела на меня теплыми темными глазами. — Не хотите ли вы сказать… Послушайте. Вчера поздно вечером я спустилась вниз взять книгу в библиотеке и услышала, как Жервес очень резко разговаривал с кем-то в кабинете рядом. Он кричал: «Больше вы моих денег не получите. Теперь я нашел лучший способ ими распорядиться»!

— Интересно. А вы знаете, с кем он разговаривал?

— Нет. Но тут любой дурак догадается. В доме есть лишь один человек, подходящий на роль шантажиста.

— У вас слишком слабые улики против Генри. С таким же успехом это мог бы быть Гектор. Разве он всю свою жизнь не сосал из брата деньги?

Антея в нетерпении встала. Я принял ее не слишком всерьез. Во всяком случае, так ей показалось. Мы не спеша вернулись на лужайку, где все еще упражнялись лучники. Златоволосая, с натянутым луком, Диана выглядела богиней. Гектор стоял с ней рядом, сунув руки в карманы твидового жакета. Рядом с ними Томас Прю представлял не слишком вдохновляющее зрелище.

Стрела Дианы полетела в золотых лучах солнца. Затем она обернула свое разгоряченное, взволнованное лицо к нам.

— А теперь я пошлю золотую стрелу! Мы часто так делали в детстве. Все смотрите! И вы, Генри, смотрите тоже!