Агата Кристи - Большая четверка. Смерть лорда Эджвера. Убийство в Месопотамии

Мистер Рейтер покраснел и запинаясь сказал:

– Она была обаятельной личностью, весьма обаятельной. И интеллигентной. Да… Это была светлая голова.

– Bien! Она вам нравилась, а вы ей?

Мистер Рейтер покраснел еще больше.

– О, я… я не думаю, чтобы она особенно меня замечала. И мне несколько не везло. Мне всегда не везло, когда я пытался что-то для нее сделать. Боюсь, что я своей неуклюжестью действовал ей на нервы. Это получалось совершенно случайно… Я бы сделал что угодно…

Пуаро сжалился над его словесной беспомощностью.

– Отлично, отлично. Давайте перейдем к следующему вопросу. Была ли атмосфера в доме счастливой?

– Пожалуй.

– Были ли вы счастливы вместе? Смеялись ли вы, разговаривали?

– Нет, нет, не совсем так. Была какая-то натянутость. – Он сделал паузу, с некоторым усилием заговорил: – Вы знаете, я необщительный человек. Я неуклюж, робок. Доктор Лейднер всегда был чрезвычайно любезен со мной. Глупо, но я не могу преодолеть свою скованность. Я всегда говорю не то. Я опрокидываю кувшины с водой. Я невезучий.

Он действительно был похож на большого неповоротливого ребенка.

– Мы все такие в молодости, – сказал Пуаро, улыбаясь. – Уравновешенность, savoir faire [121] Умение, ловкость (фр.). , это приходит позднее.

Потом, попрощавшись, мы отправились дальше.

– Этот, ma soeur, либо очень глуп, либо редкостный актер, – сказал он.

Я не ответила. Мною снова овладела фантастическая мысль, что кто-то из этих людей опасный и хладнокровный убийца.

В такое прекрасное, безмятежное солнечное утро это казалось невозможным.

– Я вижу, они работают в двух разных местах, – сказал Пуаро, останавливаясь.

Мистер Рейтер делал свои фотографии на участке, удаленном от основных раскопок. На небольшом расстоянии от нас была вторая группа людей, которые ходили туда и сюда с корзинками.

– Вот это называется глубоким разрезом! – воскликнула я. – Они здесь не находят ничего, кроме ни на что не годной битой керамики, но доктор Лейднер все время говорит, что она очень интересная, так, я думаю, наверное, и есть.

– Идемте туда.

Солнце припекало, и мы не торопясь пошли туда.

Мистер Меркадо командовал. Мы видели его под нами, он говорил с мастером, пожилым мужчиной, похожим на черепаху, на котором был твидовый пиджак поверх длинного хлопчатобумажного в полоску одеяния.

Было непросто спуститься к ним, потому что была только узкая дорожка и сходни, и бои с корзинами постоянно ходили по ним туда-сюда, и все время казалось, что они слепые, как летучие мыши, и совершенно думать не думают, чтобы уступить дорогу.

Когда я спускалась вниз за Пуаро, он вдруг спросил через плечо:

– Мистер Меркадо левша или правша?

Это уж, если хотите, очень необычный вопрос!

– Правша, – подумав немного, уверенно сказала я.

Пуаро не снизошел до объяснений. Он просто шел дальше, и я следовала за ним.

Мистер Меркадо, казалось, был очень рад нас увидеть. Его длинное меланхоличное лицо осветилось.

Мистер Пуаро сделал вид, что интересуется археологией, что, разумеется, не соответствовало действительности, но мистер Меркадо отреагировал тут же. Он объяснил, что они уже прошли сквозь двенадцать пластов когда-то существовавших жилищ.

– Теперь мы определенно находимся в четвертом тысячелетии, – с воодушевлением сказал он.

Я-то всегда думала, что тысячелетие впереди и это время, когда все будет хорошо [122] По религиозно-мистическому учению по истечении тысячи лет, или миллениума (лат.), состоится второе пришествие Христа и наступит идеальное будущее, где царят справедливость и счастье. Термин «миллениум» – тысячелетие здесь употребляется в ироническом смысле по отношению к тому, что никогда не наступит. .

Мистер Меркадо показал на какие-то слои (и у него так тряслась рука! Я даже подумала, не малярия ли у него) и объяснил, как керамика меняет свой характер, рассказал о захоронениях одного уровня, почти полностью состоящего из детских захоронений – бедные крошки, – о согнутом положении, об ориентации; как я поняла, все это отражало положение костей.

А потом, когда он наклонился поднять что-то вроде кремневого ножа, который лежал с несколькими горшками в углу, он вдруг с диким воплем взвился в воздух.

Он огляделся вокруг и увидел, что мы с Пуаро изумленно смотрим на него.

Он хлопнул себя по левому плечу.

– Кто-то ужалил меня…

И тотчас Пуаро подхватился, словно наэлектризованный.

– Быстренько, mon cher [123] Мой дорогой (фр.). , давайте посмотрим! Сестра Ледеран!

Я вышла вперед. Он схватил руку мистера Меркадо, быстро закатал рукав его рубашки хаки до плеча.

– Вот, – показал мистер Меркадо.

Дюйма на три ниже плеча был крошечный укол, из которого сочилась кровь.

– Любопытно, – сказал Пуаро, вглядываясь в скатанный рукав. – Я ничего не вижу. Это, может быть, муравей?

– Лучше немного смазать йодом, – сказала я.

Йодный карандаш всегда при мне, я достала его и помазала. Но я была немного рассеянна при этом, потому что мое внимание привлекло нечто совсем другое. Вся рука мистера Меркадо, от предплечья до локтя, была отмечена следами уколов. Мне было прекрасно известно, что это такое – следы иглы шприца.

Мистер Меркадо опустил рукав и возобновил свои объяснения. Мистер Пуаро слушал, но не пытался подвести разговор к Лейднерам. Собственно, он вообще ничего больше не спрашивал.

Вскоре мы попрощались с мистером Меркадо и выбрались обратно наверх.

– Чисто было сработано, вам не кажется? – спросил мой компаньон.

– Чисто? – переспросила я.

Мистер Пуаро вытащил что-то из-за лацкана пиджака и любовно рассматривал. К моему удивлению, я увидела, что это была длинная острая иголка для штопанья с каплей сургуча, превращающей ее в булавку.

– Мистер Пуаро! – закричала я. – Так это вы устроили?

– Да, я был жалящим насекомым. И очень ловко это проделал, разве вы так не думаете? Вы даже ничего не заметили.

Это было совершенно верно. Я не заметила, как он это сделал. И разумеется, мистер Меркадо ничего не заподозрил. Он, должно быть, проделал это с быстротой молнии.

– Но, мистер Пуаро, зачем? – спросила я.

Он ответил вопросом на вопрос.

– Вы что, сестра, ничего не заметили? – спросил он.

Я медленно кивнула.

– Следы от уколов, – сказала я.

– Так что мы теперь знаем кое-что о мистере Меркадо, – сказал Пуаро. – Я подозревал, но не знал. Всегда надо знать.

«И вам безразлично, как этого добиться», – подумала, но не сказала я.

Пуаро вдруг похлопал себя по карману.

– Увы, я выронил там платок. Я прятал в него булавку.

– Я его принесу, – сказала я и поспешила вернуться.