Агата Кристи - Карибская тайна; Немезида

В беседе с мисс Марпл майор следовал этому образцу. Когда разговор зашел об убийстве, он, чтобы возбудить интерес к своему рассказу, сделал то, что, безусловно, всегда делал в аналогичных случаях, — вытащил снимок и сказал что-то вроде: «Никогда не подумаешь, что этот парень убийца, верно?»

По-видимому, эта история входила в его постоянный репертуар. Как только беседа касалась убийства, майор тотчас же несся на всех парах.

В таком случае, подумала мисс Марпл, он мог уже рассказать об этом кому-то еще. И даже больше чем одному. Если так, то она могла узнать у этих людей какие-нибудь дополнительные детали истории, возможно, описание человека, изображенного на фотографии.

Мисс Марпл удовлетворенно кивнула. С этого можно было начать.

И разумеется, оставались люди, которых мисс Марпл именовала про себя «четверо подозреваемых». Хотя вообще-то майор Пэлгрейв говорил о мужчине, а их было только двое. Полковник Хиллингдон и мистер Дайсон не очень-то походили на убийц, но ведь далеко не все убийцы обладают характерной внешностью. Может быть, там был кто-то еще? Она не увидела никого, когда повернула голову, чтобы проверить. Конечно, там стояло бунгало мистера Рэфьела. Может, кто-нибудь вышел из бунгало и успел войти назад прежде, чем она посмотрела в ту сторону? Если так, то это мог быть только слуга. Как его фамилия? Ах да, Джексон. Неужели Джексон вышел из домика и, таким образом, стал в той же позе, как и на снимке? Человек, выходящий из двери… Майор мог внезапно узнать его. До сих пор майор Пэлгрейв не проявлял никакого интереса к Артуру Джексону — блуждающий любопытный взгляд его единственного глаза, безусловно, был взглядом сноба, а так как Джексон не принадлежал к «пукка-сахиб» [5] Пукка-сахиб — человек из высшего общества (англо-инд.). , то майор вряд ли бы посмотрел на него дважды.

Но если, держа в руках снимок, он поглядел через правое плечо мисс Марпл и увидел человека, выходящего из двери?..

Мисс Марпл повернула голову на подушке. Итак, программа на завтра или, вернее, на сегодня — расследование по линиям: Хиллингдоны, Дайсоны и Артур Джексон.

Доктор Грейем тоже проснулся рано. Обычно он поворачивался на другой бок и засыпал снова. Но сегодня сон никак не приходил. Что-то мешало ему уснуть. Доктор уже давно не страдал от бессонницы. В чем же была причина его беспокойства? Он не мог этого понять. Может быть, здесь есть какая-то связь со смертью майора Пэлгрейва? Но что в этом событии могло не давать ему покоя? То, что говорила болтливая старая дама? Да, с ее фотокарточкой вышло неудачно, но она мужественно с этим примирилась. Какую же случайную фразу она обронила, от которой ему до сих пор не по себе? В конце концов, в смерти майора не было ничего странного. По крайней мере, он так считал.

Было совершенно ясно, что при состоянии здоровья майора… но тут его мысли задержались. Так ли уж много он знал о состоянии здоровья майора Пэлгрейва? Все говорили, что у него было повышенное давление. Но ведь он сам никогда не беседовал с майором на эту тему, да и вообще редко с ним говорил. Пэлгрейв был старым занудой, а он всегда избегал людей этой категории. Какого же черта ему пришла в голову мысль, что здесь что-то не так? Из-за этой старой леди? Но ведь она фактически ничего такого не сказала. Как бы то ни было, это не его дело. Местные власти были вполне удовлетворены. В комнате нашли бутылочку с таблетками серенита, а старик, по-видимому, всем говорил о повышенном давлении.

Доктор Грейем повернулся в постели и вскоре снова заснул.

За территорией отеля в одной из лачуг у ручья девушка по имени Виктория Джонсон повернулась и села в кровати. Это была великолепная представительница обитателей Сент-Оноре, с телом, словно высеченным скульптором из черного мрамора. Проведя рукой по темным жестким локонам, она слегка толкнула ногой своего спящего компаньона:

— Проснись.

Мужчина, ворча, повернулся:

— Чего тебе надо? Еще не утро.

— Проснись. Я хочу поговорить с тобой.

Мужчина сел, потянулся и зевнул, показав ряд ровных белых зубов.

— Что случилось?

— Да вот этот майор, который умер… Мне это не нравится. Здесь что-то не так.

— Чего ради ты должна об этом беспокоиться? Он был уже стар и умер.

— Да послушай же! Эти пилюли, о которых меня спрашивал доктор…

— Ну и что? Может быть, он принял их слишком много.

— Нет, дело не в этом. Слушай. — Она наклонилась к нему и что-то горячо зашептала.

Зевнув, мужчина снова лег.

— Чепуха!

— Как бы то ни было, утром я скажу об этом миссис Кендал. По-моему, что-то здесь все же не так.

— Не стоит из-за этого волноваться, — сказал мужчина, которого Виктория в настоящее время считала своим мужем, хотя и не заручилась брачным свидетельством. — Давай не будем подыскивать себе причину для беспокойства, — добавил он и, зевнув, повернулся на другой бок.

Эвелин Хиллингдон вылезла из воды и плюхнулась на теплый золотистый песок. Сняв купальную шапочку, она энергично тряхнула темными волосами. Пляж был не особенно большим. Люди обычно приходили туда по утрам, и к половине двенадцатого там происходило нечто вроде общего собрания. Слева от Эвелин в причудливом плетеном кресле современной конструкции лежала сеньора де Каспеаро, красавица из Венесуэлы. По соседству с ней расположился мистер Рэфьел, в настоящее время самый старший из обитателей «Золотой пальмы» и обладавший властью, доступной только пожилым и богатым инвалидам. Эстер Уолтерс, как всегда, находилась рядом, имея при себе карандаш и блокнот на случай, если мистеру Рэфьелу внезапно взбредет в голову срочно отправить какую-нибудь деловую телеграмму. Мистер Рэфьел в пляжном наряде казался донельзя высохшим; кости покрывали гирлянды висевшей кожи. Хотя он имел вид человека, стоящего одной ногой в могиле, жители Вест-Индии утверждали, что он выглядит точно так же, по крайней мере, уже лет восемь. Проницательные голубые глаза поблескивали на морщинистом лице. Его основным развлечением было энергично отрицать все, что ему ни скажут.

Мисс Марпл также присутствовала на пляже. Как всегда, она сидела и вязала, прислушиваясь к происходящему и очень редко вступая в беседу. Когда же она начинала говорить, то это всех удивляло, так как обычно о ее существовании все забывали. Эвелин Хиллингдон снисходительно на нее посматривала, считая ее «милой старушонкой».

Сеньора де Каспеаро натирала ноги маслом для загара, что-то бурча себе под нос. Она была весьма неразговорчивой особой. Закончив процедуру, сеньора недовольно посмотрела на пузырек.

— Это масло хуже «Франхипаньо», — печально промолвила она. — А его достать здесь просто невозможно. — И ее веки снова опустились.