Мэри Уэстмакотт - Бремя любви

Он подошел к одному из кресел, менее других заваленному книгами, и, покряхтывая и пыхтя, переложил две охапки на пол.

– Ну вот тебе и место, – отряхивая с рук пыль, сказал он и громко чихнул.

– Разве здесь никогда не убирают пыль? – степенно усевшись, спросила Лаура.

– Ну если только им жизнь не дорога. Приходится вести постоянную борьбу. Женщины так и норовят ввалиться сюда с огромной желтой метелкой и банками какой-то жирной дряни, воняющей скипидаром, а то и чем-то похуже. Собирают все мои книги в стопки по размеру, не заботясь о содержании. Потом запускают какуюто зловещую машину, которая гудит и хрипит, и, довольные, уходят, оставив все в таком состоянии, что потом месяц не найдешь нужной книги. Ох уж эти женщины! О чем только Господь думал, создавая женщину! Наверное, решил, что Адам слишком зазнался, много о себе возомнил – ну как же, хозяин Вселенной, дает имена животным и все такое прочее. Вот Господь и подумал, что пора сбить с него спесь. Наверное, Он был прав. Но создавать женщину – это уж слишком! И чем же все это кончилось для бедняги Адама? Погряз в первородном грехе!

– Мне очень жаль, – извиняющимся голосом сказала Лаура.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Жаль, что вы так относитесь к женщинам. Я ведь тоже женщина.

– Нет еще, слава богу. До этого еще далеко. Конечно, это неизбежно, но не стоит раньше времени думать о таких неприятных вещах. Между прочим, на самом-то деле я не забыл, что ты придешь ко мне сегодня на чай. Все время помнил. Просто по некоторым соображениям притворился, что забыл.

– По каким соображениям?

– Ну… – Мистер Болдок снова потер нос. – Во-первых, мне хотелось услышать, что ты на это скажешь. – Он одобрительно покивал. – Ты выдержала испытание очень хорошо. По-настоящему хорошо.

Лаура смотрела на него, ничего не понимая.

– Но у меня была и другая цель. Если мы с тобой собираемся стать друзьями, а дело, похоже, идет к этому, то тебе придется принимать меня таким, какой я есть – грубый, нелюбезный старый скряга. Понимаешь? От меня бесполезно ждать красивых слов: «Деточка, как я рад тебя видеть! С нетерпением ждал твоего прихода».

Мистер Болдок произнес эти фразы высоким фальцетом с нескрываемым презрением. По серьезному лицу Лауры пробежала улыбка.

– Это было бы смешно, – сказала она.

– Конечно. Очень смешно.

Лаура вновь посерьезнела. Пристально посмотрела на мистера Болдока и спросила:

– Вы думаете, мы станем друзьями?

– Если мы оба этого захотим. А тебе такая идея нравится?

Лаура задумалась.

– Мне это кажется немного странным, – с сомнением сказала она. – Друзьями обычно бывают дети, которые приходят к тебе поиграть.

– Не жди, что я буду водить с тобой хороводы. Как это?.. «Как у наших у ворот завели мы хоровод…»

– Но это же только для маленьких, – с упреком сказала Лаура.

– Наша дружба будет строиться на интеллектуальной основе, – пояснил мистер Болдок.

– Я не совсем понимаю, что это значит, но мне нравится, как звучит, – одобрительно заметила Лаура.

– Это значит, что во время наших встреч мы будем говорить на темы, которые интересны нам обоим.

– На какие темы?

– Ну, например, о еде. Я люблю поесть, и ты, наверное, тоже. Но поскольку мне шестьдесят, а тебе… Сколько? Десять? Значит, наши представления о еде будут разными, а это уже интересно. Поговорим и о других вещах – про краски, цветы, животных, об английской истории.

– Например, про жен Генриха Восьмого, да?

– Совершенно верно. Стоит упомянуть Генриха Восьмого, как восемь человек из десяти тут же зададут тебе вопрос о его женах. Это оскорбительно для человека, которого называли самым красивым принцем в христианском мире. Он был выдающимся по своей ловкости политиком, и помнить его только по его матримониальным попыткам получить наследника по мужской линии крайне несправедливо. Его жены с точки зрения истории не имеют ровным счетом никакого значения.

– А я думаю, его жены имели большое значение.

– Ну вот тебе и дискуссия! – воскликнул мистер Болдок.

– Мне хотелось бы быть Джейн Сеймур.

– Почему именно ею?

– Она умерла, – в каком экстазе произнесла Лаура.

– Но и Нэн Буллен [1] Отечественному читателю более привычна другая форма имени этой королевы – Анна Болейн. , и Катерина Говард тоже умерли.

– Их казнили. А Джейн была замужем только год. Родила ребенка и умерла. И все ее очень жалели.

– Ну что ж, это уже точка зрения. Пойдем-ка в другую комнату, посмотрим, что у нас есть к чаю.

– Какой замечательный чай! – восхищенно воскликнула Лаура. Она обвела взглядом булочки с изюмом, рулет с джемом, эклеры, сандвичи с огурцом, шоколадное печенье и большой пирог с черносливом. И вдруг весело хихикнула. – А вы все-таки меня ждали. Если только… Вы каждый день пьете такой чай?

– Упаси боже! – воскликнул мистер Болдок.

Они уселись за стол. Мистер Болдок съел шесть сандвичей с огурцом, Лаура – четыре эклера и понемногу всего остального.

– Рад видеть, молодая леди, что у тебя отменный аппетит, – одобрительно заметил мистер Болдок, когда они закончили трапезу.

– А я всегда хочу есть, – ответила Лаура. – И никогда не болею. А вот Чарльз болел часто.

– Хм… Чарльз. Ты, кажется, скучаешь по нему?

– Да. Очень. Правда.

Седые брови мистера Болдока приподнялись.

– Ну, ну! Кто же говорит, что ты не скучаешь по нему?

– Никто. А я правда скучаю.

Мистер Болдок сдержанно кивнул. Видя, как девочка посерьезнела, внимательно посмотрел на нее.

– Ужасно печально, что он так умер, – сказала Лаура, явно повторяя чьи-то взрослые интонации.

– Да, печально.

– Ужасно печально для мамы и папы. Теперь… я у них одна на всем свете.

– Да?

Лаура взглянула на него с недоумением. Она опять уже перенеслась в свой выдуманный мир: «Лаура, моя дорогая. Ты теперь все, что у меня есть… мое единственное дитя… мое сокровище…»

– Вот такие пироги! – Это было одно из выражений, которое мистер Болдок употреблял, когда бывал взволнован. – Такие пироги! – Он озабоченно покачал головой. – Пойдем в сад, Лаура, – предложил он. – Посмотрим на розы. Расскажи, как у тебя проходит день.

– Ну утром приходит мисс Уикис, и мы занимаемся.

– Эта та старуха Тэбби?

– Она вам не нравится?

– У нее на лбу написано, что она из Гертона. Запомни, Лаура, никогда не поступай в Гертон!

– А что такое Гертон?

– Женский колледж в Кембридже. У меня мороз по коже, когда я о нем вспоминаю.

– Когда мне исполнится двенадцать, я уеду в школу-интернат.

– Эти интернаты – сплошное безобразие.

– Думаете, мне там не понравится?

– В том-то и опасность, что понравится. Что там только творится! Девчонки колотят друг друга клюшками по ногам, влюбляются в свою учительницу музыки, поступают в Гертон или Сомервиль. Ну да ладно, у нас в запасе есть еще пара лет, до того как произойдет эта беда. Давай проведем их с пользой. Чем собираешься заняться, когда вырастешь? У тебя уже есть какие-нибудь мысли на этот счет?