Анатолий Тихомиров - Тайна скифской чаши [СИ]

— Привет, охранникам музейных ценностей! — весело поздоровался Антыхин.

— Издеваешься? — насупился дежурный.

— Почему? — искренне удивился Антыхин.

— Знаешь ведь, что у нас ценный экспонат спёрли?

— Это ты про чашу что ли? Знаю, конечно. По радио все уши прожужжали. Но ты здесь причём?

— Я-то не причём, но пропала она во время моего дежурства. Следователь уже два раза в милицию вызывал.

— Ничего, не 37 год, — успокоил дежурного Антыхин. — Просто так не сажают.

— Много ты знаешь, — буркнул дежурный. — Ты электрик что ли?

— А что на министра больше похож?

— Шиш тебе «на министра», — улыбнулся, наконец, дежурный. — Вон, видишь на стене электрощит, там твоё министерское кресло.

— Правильно, — миролюбиво согласился Антыхин. — Каждому своё.

Он открыл дверцу электрощита и принялся возиться с самым неблагонадёжным на вид выключателем.

Пока Антыхин занимался ремонтом, дежурный поставил на электроплитку потрескавшийся от времени чайник.

— Вот закончишь работу, чайку попьём, — любезно сказал дежурный, вдруг проникаясь к Антыхину симпатией.

— Спасибо, — поблагодарил Антыхин. — Тебя как зовут?

— Алексей Павлович. Можешь называть Алексеем, так мне привычнее.

— Ну, а меня Владимиром кличут. Так что, можно сказать, познакомились.

Антыхин ткнул отвёрткой в выключатель:

— Да — а, у вас здесь и техника! Рассыплется всё скоро.

— Директор говорит, — денег нет. Спасибо хоть в прошлом году новую сигнализацию поставили.

— А что ж она от кражи не уберегла, сигнализация ваша?

— Тут, браток, чудеса какие-то. Вот, клянусь, в ту ночь я не спал на дежурстве. Книжку читал, уж больно увлекательный сюжет попался. Тишина была в музее. Сигнализация хоть бы тебе пикнула. Вот загадка-то. Да и в милиции, видать, тоже ничего понять не могут.

Дежурный наклонился к Антыхину и доверительно сказал:

— Понимаешь, у нас все гордились этой чашей. Когда не было посетителей, все наши работники любили постоять возле неё, а Фейгин, директор наш, так тот и здоровался и прощался с ней. Честно тебе признаюсь, в три часа ночи, во время дежурства моего, я заходил в зал, чтобы полюбоваться на чашу. Так она мне ещё красивее показалась, чем обычно. Прямо вся переливалась. А утром, когда делал обход, смотрю, а чаши-то и нет. Вот, поверь, руки и ноги задрожали, так я перепугался. Ну, понятно, побежал к телефону, вызвал милицию, потом сообщил директору. Пока всех ждал, чего я, браток, не передумал. Первая мысль: ведь я раньше срок отбывал, а вдруг на меня подумают?

— Понятно, а дальше-то что? — спросил, не отрываясь от работы, как бы между прочим, Антыхин.

— Дальше? — дежурный махнул рукой. — Дальше суровые будни. Приехала милиция, а минут через десять и директор прибежал. Пошли мы с ним в выставочный зал. Смотрим, милиции полно, а толку? Чаши-то нет. Осталась от неё только фигура одного скифа, а было их, тех скифов, знаешь сколько? Ого! Целый взвод, можно сказать.

— Неужели ничего не было слышно, когда воровали? — недоверчиво спросил Антыхин.

— Вот и ты не веришь, — вздохнул дежурный. — Следователь мне, так прямо и сказал, что меня подозревает. А я, вот тебе крест, правду говорю. Не воровал я.

— Ты что же, в Бога веруешь?

— Верую. И всегда веровал. Хоть и грешил я немало, но здесь моя душа перед Богом чиста!

— А почему ты решил, что я тебе не верю? — пожал плечами Антыхин. — Кем надо быть, чтобы воровать во время своего дежурства. Вот кто-то из ваших работников, конечно, мог поживиться.

— Так, не было же никого! — незаметно вовлечённый в разговор, воскликнул дежурный.

— Вору не обязательно идти через служебный ход. Допустим у него были ключи от парадных дверей.

— На что ты намекаешь? — насторожился дежурный.

— Ты же сам говорил, что никого не было. Но кто-то же увёл вашу чашу?

— Только у директора есть свои ключи. От кабинета, ну и от парадного тоже…

Дежурный вдруг задумался.

— Слушай, а ведь парадные двери у нас не подключены к сигнализации.

— Почему? — напрягся Антыхин.

— Не знаю. Но, помню, директор как-то говорил, что главное обезопасить окна.

— А двери что же? — продолжал настаивать Антыхин.

Его удивило, почему Фейгин не сообщил, что на дверях не установлена сигнализация.

— Да нет, двери у нас надёжные, — не столько Антыхину, сколько самому себе сказал дежурный. — Во-первых, они у нас двойные, замки импортные, а на ночь мы парадный вход ещё на решётку закрываем. Ну, пусть я не услышал, что двери открыли, а решётка, знаешь, как грохочет. Правда, под утро я, вроде как бы, задремал…

— Задремал, говоришь? — стараясь не выдать своего интереса, спокойно спросил Антыхин.

Но дежурный, казалось, не услышал его. Одной рукой он задумчиво подпёр подбородок, а другой медленно крутил пуговицу на пиджаке.

— Осторожней, Алексей, пуговицу оторвёшь, — сказал Антыхин, ободряюще хлопнув дежурного по плечу. — Что ты так переживаешь? Ты же не крал эту чашу?

— Не крал, — согласился дежурный.

— Вот и не думай об этом. Пусть милиция преступников ловит, а мы с тобой чайку попьём. Смотри, уже и чайник закипел и работу я закончил. Выключатель работает как новенький.

Дежурный устало улыбнулся:

— Правильно. Ну, их всех…

Он пошёл к электроплите снимать чайник, а Антыхин начал не спеша укладывать инструменты в сумку…

На правом берегу Бугского лимана на рубеже V I I–V I в. в. до н. э. был основан город Ольвия. Он был одним из наиболее крупных греческих городов — колоний. Как в юности, когда Анахарсис впервые посетил этот античный центр Причерноморья, едва войдя в черту города, он окунулся в атмосферу совсем другой жизни. Где-то далеко осталась родина с шатрами натянутыми на повозки, с заунывным звоном колокольчиков отгоняющих злых духов, с яростью воинов протыкающих акинаком сердце врага, чтобы потом выпить его кровь. Конечно, оставались там такие мастера как Орик, сумевшие создать великое искусство, но особым почётом пользовались те, кто больше отрубленных голов принесёт своему царю с очередного похода.

А Ольвия сверкала в лучах заходящего солнца белыми стенами жилых зданий, храмами, великолепными статуями на площадях. Даже лачуги бедняков на окраине города, казались Анахарсису более совершенными, чем жильё скифа. Первое путешествие Анахарсиса в Ольвию было не долгим, уходя, он унёс с собой ощущение праздника. Теперь же Анахарсис хотел не просто наблюдать жизнь греков, но и участвовать в ней. Спрятав в котомку высокую коническую шапку, чтобы не привлекать внимание прохожих, он пошёл на рынок, по прошлому опыту зная, что там можно найти место для ночлега и миску похлёбки на ужин. Знание греческого языка позволяло ему легко общаться с жителями. И вскоре, поужинав, уставший путешественник спал на мягком ложе в чистой прохладной комнате.