Ричард Остин Фримен - Красный отпечаток большого пальца

— Не возьму в толк, зачем вам эта громадина? Обычных карманных линз вполне хватило бы. Ведь шестидюймовый объектив увеличивает от силы раза в два-три?

— В два — с закрытым выдвижным тубусом, — пояснил Торндайк, — а окуляр — в четыре. Полтон изготовил мне и то, и другое, чтобы я рассматривал чеки и банкноты. Вы увидите, как я управляюсь с инструментом, но помните: никаких вопросов и замечаний.

Мы уже шли по узкому коридору Скотланд-Ярда и встретили одетого в униформу сотрудника, который остановился и почтительно поприветствовал моего коллегу:

— Мы вас ждали, доктор. Нынче утром нам сообщили, что вы занялись делом об отпечатке большого пальца.

— Все правильно, — подтвердил Торндайк, — хочу попытаться выстроить линию защиты.

— Ну, — развел руками офицер, — вы уже преподнесли нам много сюрпризов, но этот будет сенсацией. Такой твердый орешек вы еще не разгрызали, хотя зубы у вас, признаться, довольно крепкие. Вам лучше пройти к мистеру Синглтону. — И офицер ввел нас в просторный, с обычной мебелью кабинет, где за большим письменным столом сидел степенный джентльмен.

— Здравствуйте, доктор. — Он поднялся и пожал Торндайку руку. — Догадываюсь, зачем вы пожаловали. Увидеть отпечаток большого пальца?

— Совершенно верно. — Торндайк представил меня и сказал: — Мы с вами, мистер Синглтон, когда-то играли вместе, а теперь оказались по разные стороны шахматной доски.

— Да, — согласился тот, — и мы скоро поставим вам мат.

Он выдвинул ящик стола, достал папку и извлек из нее лист бумаги с чернильной надписью: «Передано Рубеном в 7.30 пополудни, 09.03.01, Дж. Х.». На одном конце листа я заметил темное кровавое пятно, слегка размазанное, видимо, пальцем, а рядом — два-три мазка меньшего размера и отчетливый оттиск большого пальца.

С минуту или две Торндайк неотрывно по очереди рассматривал отпечаток пальца и мазки, но не произносил ни слова, а мистер Синглтон наблюдал за его бесстрастным лицом с выжидающим любопытством.

— Установить принадлежность этого отпечатка не составило особого труда, — наконец заметил чиновник.

— Оттиск хорош, — кивнул Торндайк, — очень отчетливый экземпляр, даже если не принимать во внимание шрам.

— Шрам делает его абсолютно убедительным. Вы тоже принесли с собой отпечаток, не так ли?

— А как же? — Торндайк вынул из бокового кармана большую фотографию, едва взглянув на которую, мистер Синглтон расплылся в улыбке:

— Славная работа, но чего вы добиваетесь с помощью такого размера? Трехкратного увеличения вполне достаточно для изучения бороздок. Поделить изображение на нумерованные квадратики — неплохая идея, но наш снимок, выполненный по методу Гальтона, наиболее удачен для поставленной цели.

Синглтон извлек из папки пластинку с фотографией отпечатка большого пальца, увеличенного примерно до четырех дюймов в длину. Снимок испещряли цифры, четко выведенные заостренным пером; они располагались на каждом островке, в петле, разветвлении или на каком-либо другом элементе рисунка бороздок.

— Наша система отметок каталожными номерами эффективна, потому что мы помещаем номера лишь в точках, важных для сравнения. Ваши же квадратики случайны и произвольны: иногда они приходятся на важные точки, а порой — на абсолютно бесполезные, не несущие никакой информации. Разметить свой оригинал мы вам не разрешим, но можем предоставить фотографию, и вы с успехом воспользуетесь ею.

— Я и сам хотел попросить ее у вас, — потупился Торндайк.

— Пожалуйста, — ответил Синглтон, — я отлично помню, что вы, доктор, не привыкли ничего принимать на веру. Впрочем, извините, мне пора заняться своей работой, поручаю вас инспектору Джонсону — он окажет вам любую помощь, какая потребуется.

— И проследит, чтобы я тайком не сунул оригинал в карман и не утащил домой, — ухмыльнулся Торндайк.

— О, не беспокойтесь, мы вам доверяем, — добавил Синглтон, возвращаясь к своему столу.

Торндайк открыл ящик с инструментами.

— Вы собираетесь рассматривать отпечаток в микроскоп? — удивился инспектор.

— Я должен что-то предпринимать, дабы оправдать свой гонорар, — проворчал Торндайк, устанавливая микроскоп и прикрепляя объективы. — Заметьте, я веду честную игру. — Он взял со стола мистера Синглтона лист бумаги и поместил между двумя длинными узкими полосками стекла.

— Я краем глаза наблюдаю за вами, сэр, — предупредил Синглтон, пока Торндайк готовился к фокусировке.

Я тоже не спускал глаз со своего коллеги и дивился его манипуляциям. Он вставил мощный окуляр и исследовал пятна крови и оттиск пальца через шестидюймовую оптику. Потом вынул из ящика маленькую лампу со спиртовым раствором натриевой соли, потому что, когда он зажег ее, вспыхнуло характерное желтое пламя. Заменив один из объективов спектроскопической насадкой и расположив лампу рядом с зеркалом микроскопа, Торндайк отрегулировал спектроскоп. Завершив настройки, он вновь изучил пятна крови и отпечаток пальца при проходящем и отраженном свете и наскоро набросал в блокноте одну-две диаграммы. После этого Торндайк убрал спектроскоп и лампу в ящик, извлек микрометр — полоску тонкого стекла размером три дюйма на полтора — и, положив его на отпечаток пальца вместо верхней стеклянной пластинки, принялся двигать его туда-сюда, сравнивая рисунок линий с линиями на большой фотографии, которую держал в руке. После продолжительной настройки и перенастройки он удовлетворенно хмыкнул и сказал мне:

— Я получил линии в том же виде, в каком они находятся на нашем отпечатке, так что — спасибо инспектору Джонсону — мы заберем с собой фотографию и исследуем ее на досуге.

Он придал микроскопу горизонтальное положение, достал из ящика плиту красного дерева с тремя медными подставками и поместил на нее снабженный рукавом из тонкой черной кожи фотоаппарат, так что тот оказался на одном уровне с окуляром микроскопа. Торндайк вставил конец окуляра в рукав и закрепил его на стволе микроскопа прочной резиновой лентой с целью достижения светонепроницаемости. Теперь все было готово к съемке.

Направив с помощью конденсатора световое пятно на отпечаток пальца, Торндайк осторожно сфокусировал образ на экране, слегка сместил маленькую кожаную крышку над объективом, вставил кассету и выдвинул затвор.

— Прошу вас сесть и не шевелиться во время экспозиции, — велел он мне и инспектору. — Малейшей вибрации достаточно, чтобы нарушить четкость изображения. — Мы послушно сели, а Торндайк передвинул крышку и начал экспонировать первую пластинку. — Можем сделать и вторую на случай, если эта получится неудачной, — пояснил он, ставя крышку на место и закрывая затвор.

Завершив сеанс, он вытащил другую кассету, провел еще одну экспозицию тем же способом, после чего, заменив микрометр полоской простого стекла, выполнил две дополнительные экспозиции — для подстраховки.