Ричард Остин Фримен - Око Озириса

Я с готовностью согласился, и она извлекла четыре синие записные книжки, каждая из которых была посвящена одной из древнеегипетских династий: с ХIV-й по ХVII-ю. Медленно просматривая аккуратные выписки, мы принялись обсуждать запутанную историю этого периода и вскоре перешли на полушепот, так как мистер Беллингэм задремал, откинувшись на спинку кресла. Когда мы добрались до Апопи, последнего гиксосского правителя, громкий храп прорезал комнатную тишину и заставил нас тихонько рассмеяться.

— Ваша беседа с отцом пошла ему на пользу, — прошептала девушка; я взял шляпу, и мы на цыпочках прокрались к двери. Руфь бесшумно отворила ее и выпустила меня, сказав напоследок: — Я искренне благодарна вам за заботу об отце. Ему очень нужно хорошенько выспаться. И вам спокойной ночи! — добавила она и почти по-дружески пожала мне руку.

Практика доктора Бернарда, как и большинства врачей, была подвержена «приливам» и «отливам»: лихорадочная работа чередовалась с периодами почти полного бездействия. Один из таких перерывов наступил на другой день после того, как я посетил Невиль-корт, так что уже в полдвенадцатого я задумался, чем бы заняться. Я спустился к набережной и, облокотившись о перила, залюбовался противоположным берегом, серым каменным мостом с пролетами, живописной массой устремленных ввысь башен, притаившейся за ними громадой аббатства и церковью Святого Стефана.

Тихая умиротворяющая картина настроила меня на романтический лад. Мысли мои сначала обратились к Руфи Беллингэм, а затем к той истории с наследством, о которой мне поведал ее отец: нелепо составленное завещание, загнанный в тупик поверенный. Я понимал: за всем этим скрывается что-то странное, особенно если принять во внимание предложение мистера Хёрста. Но разобраться в этих хитросплетениях мне было не под силу — тут требовался юрист, причем опытный. Я решил сегодня же сходить к Торндайку и выложить ему все, что разузнал.

Далее произошло одно из тех совпадений, которым мы обычно удивляемся, хотя они так нередки, что вошли в поговорку. Вообразите: в тот же самый момент я заметил, что ко мне приближаются, прогуливаясь, Торндайк и Джервис. От неожиданности я чуть не раскрыл рот.

— Что с тобой Барклей? — участливо спросил Джервис. — У тебя такой вид, будто ты повстречал привидение.

— Вы не поверите, но прямо в эту секунду я думал о вас, профессор, и хотел пойти к вам, — признался я. — Это насчет Беллингэмов. Весь вчерашний вечер я провел у них.

— Есть свежие новости?

— Да, клянусь Юпитером! Беллингэм подробно рассказал мне про завещание. Презанятный документ!

— Он разрешил вам поделиться со мной?

— Я специально затронул эту тему, и он ответил, что не возражает.

— Ладно, мы идем завтракать в Сохо, потому что Полтон по горло занят. Присоединяйтесь, а по дороге мы вас выслушаем. Согласны?

Я кивнул, тем более что в тот день у меня не было ни одного визита к пациентам. Мы не спеша направились по широкому тротуару, и я начал рассказ. Время от времени Торндайк прерывал меня и делал какие-то пометки в записной книжке.

— Чокнутый субъект, этот Джон Беллингэм! — воскликнул Джервис, когда я договорил. — По-моему, он нарочно все запутал. В его действиях прослеживается какая-то дьявольская изощренность, будто он хотел уничтожить собственные же распоряжения.

— Так часто бывает с завещателями, — спокойно отреагировал Торндайк. — Логичный и толковый документ — скорее исключение из правил. Но нам трудно судить о таких вещах, не ознакомившись с текстом. У мистера Годфри нет копии?

— Не знаю, — растерялся я, — спрошу у него.

— Если копия имеется, мне нужно прочесть ее, — сказал Торндайк. — Джервис прав: многие пункты сомнительны, но, может, они неверно записаны? Они подозрительным образом согласуются с обстоятельствами исчезновения. Вы обратили на это внимание?

— Знаю только, что Хёрсту на руку, если тело не найдут. Постараюсь раздобыть копию, хотя Беллингэм ужасно мнителен: он боится, как бы его не заподозрили в желании на даровщину воспользоваться чужим советом.

— Это делает ему честь, — улыбнулся Торндайк, — убедите его отбросить излишнюю щепетильность. Я уверен, у вас получится: они с дочерью к вам расположены, да и вы, по-моему, симпатизируете им.

— Они культурные люди, очень интересные, — отозвался я, — серьезно увлечены археологией. У них это в крови.

— Понятно, — кивнул профессор. — Однако этим пристрастием они обязаны скорее внешним обстоятельствам, чем наследственности. Ладно, так Годфри Беллингэм действительно вам нравится?

— Он немного ворчлив, раздражителен и легко поддается внезапным импульсам, но в целом человек воспитанный и приятный.

— А дочь? — вмешался Джервис. — Что за особа?

— Образованная девушка, составляет библиографии для авторов.

— Вот как! — поморщился Джервис. — Знаю эту породу. На подслеповатых глазах очки, пальцы в чернильных пятнах, невзрачная, с гладко зачесанными волосами и плоской грудью — в общем, кожа да кости.

— Ты ошибаешься! — простодушно вознегодовал я, мысленно сравнивая отвратительный набросок Джервиса с прелестным оригиналом. — Она красивая девушка с манерами настоящей леди. Иногда она чересчур сдержанна со мной, но ведь я почти посторонний для них человек.

— Я не о том спрашиваю, — упорствовал Джервис. — Какая она собой? Маленькая? Толстая? Рыжая? Опиши ее внешность.

— Рост примерно пять футов семь дюймов, стройная, с отличной фигурой и прекрасной осанкой. Волосы темные, длинные, густые, эффектная прическа на прямой пробор. Цвет лица немного бледный, глаза глубокие, темно-серые; брови густые, носик точеный, рот небольшой, губы пухлые, подбородок слегка закруглен. Чему ты улыбаешься, Джервис?

— С тобой все понятно, господин районный врач, — ухмыльнулся мой собеседник, потирая руки от удовольствия. — Ну что же, профессор, — весело обратился он к Торндайку, — если копия этого завещания существует, считайте, она уже у нас.

— Я тоже полагаюсь на Барклея, — спокойно ответил Торндайк. — Но давайте прервемся и поедим.

Он отворил стеклянную дверь ресторанчика, и мы вошли, вдыхая аппетитный аромат свежеприготовленного мяса. За завтраком мы проговорили еще часа полтора, после чего распрощались возле здания суда. Торндайк приглашал меня к себе в любой день, не важно, добуду я копию завещания или нет, а Джервис со смешком прибавил:

— Заходи вечерком после работы, если, конечно, тебе не поступит более заманчивое предложение от какой-нибудь интересной особы.

Расставшись с ними, я отправился беспорядочно бродить по улицам и незаметно для себя очутился на углу Феттер-лейн. Грубоватый голос над самым ухом вспугнул меня и вывел из глубокой задумчивости: