Агата Кристи - ...И в трещинах зеркальный круг

После ухода доктора в комнату не замедлила ворваться мисс Найт.

– Ну вот, – отметила она, – теперь мы заметно повеселели. Доктор рекомендовал тонизирующее средство?

– Он рекомендовал мне убийство – оно меня взбодрит.

– То есть хороший детективный роман?

– Нет, – ответила мисс Марпл. – Убийство настоящее.

– Господи! – воскликнула мисс Найт. – Да где же его взять, настоящее убийство? В наших тихих краях?

– Убить человека, – заметила мисс Марпл, – можно где угодно.

– Разве что в Новых Домах? – предположила мисс Найт. – Тамошние молодые пижоны наверняка ходят с ножами.

Но местом убийства, когда оно совершилось, стали не Новые Дома.

Миссис Бэнтри отступила на несколько шагов, оглядела себя в зеркало, чуть поправила шляпу (вообще-то шляпы она носила крайне редко), натянула хорошие кожаные перчатки, вышла из своего жилища и тщательно заперла за собой дверь. Последние дни она жила в радостном предвкушении надвигающегося события. После ее разговора с мисс Марпл прошло около трех недель. Марина Грегг с мужем прибыли в Госсингтон-Холл и более или менее там обосновались.

Днем в этом доме собирались лица, которые готовили благотворительный прием в пользу «Службы скорой помощи Святого Иоанна». Миссис Бэнтри не входила в состав организационного комитета, но получила записку от Марины Грегг с приглашением прийти на чай перед собранием. В записке упоминалась их встреча в Калифорнии, а подписана она была так: «С искренней симпатией, Марина Грегг». Текст был не отстукан на машинке, а написан от руки. Вполне естественно, миссис Бэнтри была обрадована и польщена. Как ни крути, а знаменитая кинозвезда – это знаменитая кинозвезда, а пожилые дамы, хоть и блестят на местном небосклоне, прекрасно знают, что в мире подлинных звезд они светят весьма тускло. Поэтому миссис Бэнтри напоминала сейчас ребенка, которому было уготовано нечто особенно приятное.

Миссис Бэнтри шла по подъездной дорожке, и ее проницательные глаза не пропускали ничего вокруг, отмечали все новое. Все здесь заметно посвежело и попышнело с тех пор, как дом переходил из рук в руки. «Да, – удовлетворенно пробурчала себе под нос миссис Бэнтри, – новые хозяева на ремонт не поскупились». С дорожки не был виден сад с цветочными клумбами, и этому миссис Бэнтри тоже порадовалась. В те далекие дни, когда она жила в Госсингтон-Холле, сад с цветочным бордюром был предметом ее гордости. Ах, какие у нее росли ирисы! Лучших не было во всем графстве! Да, ей есть что вспомнить, есть чем гордиться.

Остановившись перед новой, блестевшей от свежей краски дверью, она нажала на кнопку звонка. Дверь, к удовольствию миссис Бэнтри, открылась в ту же секунду. На пороге стоял дворецкий, не иначе как из Италии. Он провел гостью прямо в комнату, когда-то служившую библиотекой полковнику Бэнтри. Ее, как уже знала миссис Бэнтри, объединили с кабинетом. Результат оказался впечатляющим. Стены были обшиты панелями, пол выстлан паркетом. В одном конце комнаты стояло шикарное фортепьяно, у стены разместился высококлассный стереопроигрыватель. Другой конец комнаты представлял собой небольшой остров – персидские ковры, чайный столик, несколько кресел. Возле столика сидела Марина Грегг, а у камина, облокотившись на полку, стоял мужчина… Кажется, большего уродства миссис Бэнтри не встречала… во всяком случае, таково было первое впечатление.

За минуту до того, как миссис Бэнтри поднесла руку к кнопке звонка, Марина Грегг мягко, однако же с энтузиазмом увещевала мужа:

– Этот дом – то, что мне нужно, Джинкс. То, что нужно. Именно этого мне всегда хотелось. Тишина. Английская тишина и английский сельский пейзаж. Я знаю, что смогу здесь жить хоть до конца дней своих. И жить мы будем на английский манер. В пять часов – китайский чай из моего старинного сервиза. Будем смотреть из окна на эти лужайки и английский цветочный бордюр. Наконец-то я обрела дом, я это чувствую. Здесь я смогу бросить якорь, жить спокойно и счастливо. Это место станет моим домом. Так говорит мой внутренний голос. Домом.

И Джейсон Радд (жена звала его Джинкс) улыбнулся в ответ. Это была согласная, снисходительная улыбка, но в меру сдержанная, потому что все это он слышал не впервые. Может быть, на сей раз ее мечта сбудется? И именно здесь Марина Грегг обретет свой дом? Кто знает… ведь она такая восторженная… И поначалу всегда уверена: наконец она нашла то, что нужно. Низким голосом он произнес:

– Великолепно, милая. Просто великолепно. Я рад, что тебе здесь нравится.

– Нравится? Да я от этого дома в восторге. Ты ведь тоже?

– Конечно, – заверил ее Джейсон Радд. – Конечно.

«А что, – подумал он про себя, – дом и в самом деле неплох. Добротный, выстроен на века, эдакое уродище в викторианском стиле. Но добротность и надежность в нем чувствуются. Он, конечно, был фантастически неудобен, но это в основном удалось устранить, теперь жить здесь вполне можно. И совсем неплохо время от времени сюда возвращаться. Если повезет, Марине это место года два, а то и два с половиной не надоест. Тут как получится».

Марина с легким вздохом произнесла:

– Так прекрасно снова ощущать себя здоровой! Здоровой и сильной. Способной управляться со всеми житейскими проблемами.

Он снова поддержал ее:

– Конечно, милая, конечно.

В эту минуту дверь открылась, и итальянский дворецкий ввел миссис Бэнтри.

Марина Грегг приветствовала ее со всем очарованием, на какое была способна. Она вышла вперед, простерла руки, говоря, как счастлива снова видеть миссис Бэнтри. Надо же, чтобы так совпало: два года назад они случайно познакомились в Сан-Франциско, а теперь она и Джинкс купили дом, когда-то принадлежавший миссис Бэнтри! Она надеется, нет, правда, она очень надеется, что миссис Бэнтри не сильно огорчилась из-за того, как они все в доме перекроили и перестроили, уж пусть милейшая миссис Бэнтри не считает их злодеями, которые ворвались в ее дом.

– Что вы, более замечательного события, чем ваш приезд, в этом доме еще не случалось, – с радостной улыбкой сказала миссис Бэнтри, глядя в направлении камина.

Марина Грегг тут же спохватилась:

– Вы ведь с моим мужем не знакомы? Джейсон, это миссис Бэнтри.

Миссис Бэнтри не без интереса взглянула на Джейсона Радда. Кажется, первое впечатление – в жизни не видела более уродливого мужчины – ее не обмануло. До чего необычные у человека глаза! Как глубоко посажены! Пожалуй, такие ей не встречались. Глубокие недвижные озера – так могла бы написать о них какая-нибудь авторша дамских любовных романов. Остальные черты его лица были какие-то рубленые, почти до смешного непропорциональные. Нос вздернутый – кажется, вымажи его красной краской, и вот тебе, пожалуйста, нос клоуна. И рот клоунский – большой и грустный. То ли в нем сейчас клокотал гнев, то ли он всегда выглядит будто переполнен гневом – сразу не определишь. Но вот он заговорил, и голос оказался на удивление приятным. Низким и певучим.