Френсис Локридж - Невидимый противник (сборник)

Кто-то рывком открыл дверь и стукнул его по руке. Он немедленно выпустил очередь в угол и со сдавленным криком повернулся к вошедшим, выстрелил в них, но, кажется, промахнулся. Первый из парней, вошедших в комнату, опередил его, двумя пулями прошив его грудную клетку, и он 'начал валиться на пол, им под ноги. Кровавые пузыри вздувались на его губах. Я старался дотянуться до плаща с оружием, когда вошедший заметил меня и дал очередь поверх моей головы. В свете, падавшем из коридора, я разобрал, что они явно не из полиции. Я узнал физиономию одного, с которым имел дело много лет назад.

Это был его последний выстрел. Я достал его своим 45-м и вдребезги разнес ему череп. Второй успел отскочить, держась за живот,— значит, он все-таки был ранен в начале перестрелки. Он исчез, и я услышал как на улице взвыл мотор. И все, что осталось от этой сцены,— два тела, да еще глубокая тишина вокруг.

Тот, первый, все еще лежал на полу, и я наклонился над ним. Он уже отходил, я хотел спросить у него кое-что, но у меня не было времени.

Сквозь кровавую пену на губах он выдавил:

— Ты получишь свое, чучело.

Я не хотел, чтобы он мирно скончался.

— Нет времени беседовать. Знаешь, это все-таки мой день!

Его рот открылся судорожным усилием, но у него уже начали костенеть мышцы, и это было последнее предсмертное движение.

«Откуда они все и куда? — подумал я,— И почему меня всегда окружают покойники?»

Я вернулся, все в порядке. Совсем как в веселые прошлые времена, любовь и смерть шествуют рука об руку.

Что-то в его лице было мне смутно знакомо. Я повернул его голову носком ботинка и всмотрелся.

Велда спросила:

— Ты его знал?

— Да. Его зовут Базиль Левит. Он был одним из дешевых платных убийц.

— А другой?

— Его называли Детской Ручкой. Он обычно подвизался на ипподроме и, впрочем, уже несколько раз заваливал дело.

Я взглянул на нее и заметил, как она странно дышит и какое грустное у нее лицо!

Что-то жалкое есть в людях, которые, подобно животным, должны драться за свою жизнь.

— Это что-то новенькое, котенок. Они не оттуда, не с другой стороны, и не за тобой. Кто это — «крошка», милая?-

— Майк... .

Я указал на первого на полу.

— Он пришел за крошкой. Он пришел готовый пристрелить тебя. А теперь кто она?

Опять она посмотрела на меня с этим странным выражением.

— Девочка... она же еще совсем девочка,

Я стиснул пальцы от нетерпения.

— Давай быстрей говори все! Ты знаешь, что тебя ждет? Сколько людей умерло от того, что ты знала, и ты до сих пор не йзбавилась от этого. Хочешь, чтобы тебя после всего пристрелили из-за какой-то глупости?

Она. взглянула на меня исподлобья.

— Она сейчас наверху, в комнате над этой.

— Кто «она»?

— Я... не знаю. Она пришла через день после того, как меня поместили сюда. Я услышала, как она плачет, и впустила ее.

— Это было не слишком разумно.

— Майк... было время, когда мне самой нужно было, чтобы меня впустили в дом, в тепло.

— Прости.

— Она была совсем молоденькая, несчастная, одинокая. Я о ней позаботилась. Это было все равно, что завести испуганного зайчонка. Какая бы ни была ее судьба и беда, это что-то ужасное. Я подумала, что дам ей опомниться и потом помогу, как сумею. , '

— Что с ней?

— Она испугана, милый, потрясена. Вся на нервах.

И я — единственный человек, которому она доверилась...

— Хорошо. Я тебе верю. Давай поднимемся к ней, пока тут не появилась полиция. У нас есть еще пять минут, пока самый любопытный из соседей не решится подойти к телефону и вызвать наряд.

Еще с третьего этажа было слышно ритмичное постукивание босых ног, которые отплясывали чечетку, и вам сразу приходило в' голову, что кто-то подражает королеве танца Элеоноре Пауэл, Музыки не было, но и так было ясно, что она в своем собственном мире и там танцует до упаду в объятиях любимого...

Велда постучалась, но танец не прекратился. Она повернула ручку и распахнула дверь. С мягким, слабым вскриком девушка на середине комнаты повернулась к нам лицом: одна рука отставлена жестом защиты, другая прижата ко рту; словно ее ударили. Тут она увидела меня, и ее глаза заметались от меня к Велде и обратно, ко мне. Она инстинктивно кинула взгляд на окно, но в этот момент Велда сказала:

— Сью, не пугайся. Это друг.

— Меня зовут Майк Хаммер. Я хочу вам помочь. Вы понимаете меня?

Что бы там ни было, она поняла, и времени не было, чтобы успокаивать ее.

Она слабо улыбнулась и кивнула.

— Вы... и правда?

— Правда. Мы можем ее отсюда забрать?

— Да, милый. Мы спрячем ее в одном месте. В ресторане Левиса на 59-й. Там, помнишь, еще выход на 90-ю улицу.

— Хорошо. Ты отправляйся вместе с крошкой. Конечно, с моей стороны глупо снова отпускать тебя одну, но не вижу другого выхода.

Ее рука сжала мою, и она улыбнулась:

— Все будет в порядке, Майк.

Когда крошка подошла ко мне вплотную, я увидел лицо девушки-ребенка — Лолиты,— какое мне до этого еще не приходилось встречать.

Она была золотоволосой блондинкой с неправдоподобно огромными карими глазами и нежным ртом, с лицом, очаровательным в своем лукавстве настолько, что хотелось приласкать ее, как красивого котенка. Волосы у нее были шелковистыми и свободно падали на плечи, а когда она двигалась, создавалось полное впечатление девочки-женщины, и постепенно вас как жаром охватывала прелесть этой малютки. Но я был старый стреляный воробей, и к тому же солдат, который знает женщин вдоль и поперек.

Поэтому я только сказал:

— Дитя, сколько тебе лет?

Она ответила просто:

— Двадцать один.

Я подмигнул Велде:

— Она не врет, а ты подумала, что она издевается, когда сказала тебе свой возраст, верно?

Велда кивнула.

— После разберемся. Теперь сматываемся.

Я посмотрел на Сью и погладил ее локоны.

— Там внизу лежит парочка трупов. Они оба приходили за тобой, цыпленок. Если ты сама все будешь устраивать — трупов станет гораздо больше. Я тебе намерен помогать до тех пор, пока ты будешь слушать меня и только меня в целом мире, поняла? Я тебе все это говорю потому, что ты не такая маленькая, какой кажешься на первый взгляд. Ты многих обвела вокруг пальца, но теперь не думаешь, что пора поставить точку?

— Идет, мистер Хаммер, я буду слушаться.

— Зови меня Майк.

— Конечно, Майк.

— Сматывайтесь, Велда, сматывайтесь обе, живо!

Со всех сторон уже выла сирена. Полиция перекрывала улицу. Несколько полицейских с пистолетами в руках ворвались в здание. Я оставил дверь открытой, свет включенным и, когда первая парочка вступила в комнату, дал полюбоваться сперва своим 45-м, а потом — удостоверением со специальной пометкой.

Реакция в первый момент была слабой: с одной стороны— двое покойников на полу предписывали им действовать по закону, с другой — нельзя было и пальцем пошевелить. В конце концов старший из них вернул мне пропуск.