Агата Кристи - Долгое прощание (сборник)

— Дорогой мой,— вскричал я.— Вы поедете туда завтра. Я оплачу все издержки.

Январь — не совсем подходящий месяц для поездки, но для Пагетта это не имеет никакого значения. Я представил себе его, приехавшего туда, с путеводителем в руке с немым обожанием обходящего картинные галереи. Недельная свобода, купленная этой ценой, слишком дешевое удовольствие.

Это была удивительная неделя. Я делал все, что хотел, и не делал ничего, чего не хотел. Но когда я однажды, открыв глаза, увидел Пагетта, стоящего между мной и светом уже в 9 часов утра, я понял: свобода кончилась.

— Дорогой мой,— сказал я,— что, похороны уже состоялись или назначены на более поздний час сегодня?

Но Пагетт не понимает юмора. Он продолжал пристально смотреть на меня.

— Значит, вы знаете, сэр Юстус?

— Знаю что? — спросил я раздраженно.— По выражению вашего лица я могу заключить, что один из ваших близких и дорогих родственников должен быть сегодня предан земле.

Пагетт, как всегда хладнокровно, игнорировал эту реплику.

— Я подумал, что вы не могли знать об этом! — Он потряс телеграммой в воздухе.— Я знаю, что вы не любите, когда вас рано будят, но сейчас уже 9 часов,—Пагетт считал, что 9 часов это, по крайней мере, середина дня.— И кроме того, я решил, что обстоятельства...— Он снова потряс телеграммой.

— В чем дело?—наконец закричал я.

— Эта телеграмма из Марлоу. В вашем доме была убита женщина.

Это разбудило меня всерьез.

— Какая возмутительная наглость, — воскликнул я. — Почему в моем доме? Кто убил ее?

— Они не сообщают. Я полагаю, сэр Юстус, что мы должны немедленно вернуться в Англию.

— И думать не смейте. Почему мы должны возвращаться?

— Полиция...

— Какого черта. У меня нет никаких дел с полицией.

— Но это же ваш дом.

— Это мое несчастье, а не вина.

Гай Пагетт мрачно покачал головой.

— Это произведет очень неприятное впечатление на избирателей,— заметил он печально.

Я не понял почему, но знал, что в подобных вещах предчувствия редко обманывали Пагетта. На первый взгляд, член парламента ни в малейшей степени не ответствен за то, что молодая женщина приходит в принадлежащий ему пустой дом и ее убивают там, но в глазах респектабельных англичан не может быть никаких смягчающих обстоятельств.

— Она вдобавок иностранка, а это усугубляет дело,— продолжал Пагетт.

Снова я подумал, что он прав. Очень плохо, когда в вашем доме находят убитую женщину, но вдвойне плохо, когда эта женщина — иностранка.

— Боже мой! — воскликнул я.— Надеюсь, это не очень сильно подействует на Каролину.

Каролина — женщина, которая мне готовит. Между прочим, она жена моего садовника. Что она за женщина, я не знаю, но готовит отлично. Джеймс, напротив, неважный садовник. Но я смотрю сквозь пальцы на его лень и даю им возможность жить в маленькой привратницкой исключительно из-за чудесной стряпни Каролины.

— Я не думаю, чтобы она захотела остаться там, — сказал Пагетт,

— Вы всегда вселяли в меня бодрость,— невесело пошутил я.

Кажется, мне придется ехать обратно в Англию. Пагетт упорно настаивает на этом. И кроме того, необходимо умиротворить Каролину,

Мне кажется невероятным, что есть люди, которые могут зимой уезжать из Англии и не делают этого. Зимой здесь отвратительный климат. Все, что связано с этим проклятым делом, действует на меня угнетающе.

Маклеры утверждают, что после всего этого почти невозможно будет сдать Милл-хауз. Каролину мы уговорили остаться — правда, для этого пришлось удвоить ей плату. Но с таким же успехом мы могли послать ей телеграмму из Канн. Как я и думал, мое присутствие в Лондоне было совсем не обязательным. Завтра я уеду отсюда.

Произошло несколько удивительных вещей. Начать хотя бы с того, что я встретил Августа Милдрея, самого большого осла из всех старых ослов, которых только производило нынешнее правительство. Он был весь воплощение таинственности, когда отвел меня в самый темный угол клуба. Он очень долго говорил мне о Южной Африке, о волнениях в Родезии и о том, какие слухи и разговоры все это вызывает. Он рассказывал мне о тайных причинах этих волнений. Я слушал терпеливо, как мог. Наконец, он понизил голос до шепота и объяснил мне, что имеются очень важные документы, которые необходимо передать генералу Сматоу.

Вы безусловно правы.— Я с трудом сдерживал зевоту.

— Но как мы переправим их ему? Ведь у нас очень щекотливая позиция в этом вопросе, очень щекотливая.

— А что случилось с почтой? — спросил я, смеясь,— Наклейте на них двухпенсовую марку и опустите в ближайший почтовый ящик.

Подобное предложение потрясло его.

— Дорогой мой Педлер! Обыкновенный почтовый ящик, обыкновенной почтой?

Для меня всегда оставалось тайной, почему правительства пользуются специальными курьерами и придают такое большое значение секретным письмам.

— Если вам не нравится почта, пошлите одного из ваших молодых парней. Путешествие доставит ему удовольствие.

— Невозможно,— сказал Милдрей, качая головой, как старик.— Уверяю вас, мой дорогой Педлер, это совершенно невозможно.

— Ну,— сказал я, поднимаясь,— все это очень интересно, но мне нужно уходить.

— Одну минуту, дорогой Педлер, я прошу только одну минуту. Скажите мне по секрету, это правда, что вы собираетесь посетить Южную Африку в самом ближайшем будущем? Я знаю, что у вас есть дела в Родезии и вопрос присоединения Родезии к Союзу для вас должен представлять интерес.

— Да, я думал о том, чтобы потратить на это один из ближайших месяцев.

— Вы не смогли бы сделать это поскорее? В этом месяце? На этой неделе?

— Мог бы,— сказал я, глядя на него с некоторым интересом,—Но я бы не сказал, что этого хочу.

— Вы бы этим оказали правительству большую услугу. А оно не окажется неблагодарным.

— Короче говоря, вы хотите, чтобы я был почтальоном?

— Именно! Вы не занимаете официального положения, ваше путешествие предпринимается для собственного удовольствия. Все было бы очень удобно.

— Ну что ж,— произнес я медленно,— Я не возражаю. Единственное, что меня сейчас интересует,—уехать из Англии возможно скорее.

— Вы найдете климат Южной Африки превосходным.

— Дорогой мой, я знаю все, что касается местного климата. Я был там вскоре после войны.

— Я очень благодарен вам, Педлер. Я пришлю вам пакет со специальным человеком. Материалы должны быть переданы лично в руки генерала Сматоу, понимаете? В субботу отплывает «Килморден Кастл» — это очень хороший корабль.

Я проводил его немного по Пелл Мелл, прежде чем мы расстались. Он долго тряс мою руку и снова горячо благодарил. Идя домой, я думал о странной политике нашего правительства.