Роберт Ладлэм - Звонок мертвецу (сборник)

Пробившись к низкой загородке, отделявшей ряды от прохода, Смайли увидел, что Эльза сидит так же недвижимо в окружении людей, ищущих свои пальто и сумочки. Наконец он услышал чей-то вскрик. Этот внезапный короткий оборвавшийся вопль был полон ужаса и отвращения. Глядя на Эльзу, в проходе стояла девушка. Она была юной и хорошенькой; со смертельно бледным лицом она поднесла руку ко рту. Рядом с ней стоял отец, высокий мужчина, лицо которого стало трупного цвета. Увидев представившуюся ему ужасную картину, он сразу же схватил ее за плечи и оттащил в сторону.

Шарфик Эльзы сполз в плеч, и голова свесилась на грудь.

Смайли оказался прав. «Пусть они дергаются, нервничают... делают что угодно». Вот это они и сделали; это обвисшее, обмякшее тело стало доказательством охватившей их паники.

— Ты лучше вызови полицию, Питер. А я отправляюсь домой. Если можешь, избавь меня от участия в этом. Ты знаешь, где найти меня. — Он кивнул, говоря словно с самим собой. — А я отправляюсь домой.

Стоял туман и падал легкий дождь, когда Мендел, преследуя Дитера, выскочил на Фуллхем Палас-роуд. Из влажного тумана, ярдах в двадцати от него, внезапно вынырнули фары машины; визгливые звуки сигналов действовали ему на нервы, когда он шел сам не зная куда.

Впрочем, ему не оставалось ничего другого, как идти по следам Дитера не дальше, чем в дюжине шагов за его спиной. Пивные и кинотеатры были уже закрыты, но из кафе и дансингов время от времени вываливались на улицу шумные группки людей. Ковылявшего перед ним Дитера Мендел видел в свете уличных фонарей, силуэт его то пропадал, то снова возникал в очередном конусе света.

Несмотря на хромоту, Дитер шел легко и свободно. Когда из-за усталости его хромота становилась более заметной, он помогал ходьбе энергичным движением широких плеч.

На лице Мендела было странное выражение, не имевшее ничего общего ни с ненавистью, ни с железной целенаправленностью, а выражавшее откровенное отвращение. Хитрые приемы, свойственные профессии Дитера, ничего не значили для Мендела. Он видел в своей жертве лишь убожество и трусость человека, который заставляет других убивать для него. Когда Дитер осторожно вышел из зала и двинулся к боковому выходу, Мендел увидел в нем то, чего и ждал: крадущиеся манеры обыкновенного преступника. Именно с этим, что было ему так понятно, он и рассчитывал столкнуться. Все преступники для Мендела были на одно лицо, от мелкого карманника и домушника до больших шишек, которые орудовали в компаниях, все они нарушали закон, и его неприятной, но необходимой обязанностью было отправлять их за решетку. Так он должен поступить и с этим немцем.

Туман сгущался, обретая все более желтый оттенок. Ни у кого из них не было плаща. Мендел попытался представить себе, что теперь будет делать миссис Феннан. О ней позаботится Гильом. Она даже не взглянула на Дитера, когда он снялся с места. Странная она женщина — одни кожа и кости, но выглядит вполне пристойно. Живет, наверно, на сухариках и бульонных кубиках.

Дитер решительно повернул в боковую улицу налево и потом в другую направо. Они шли уже около часа, но у него не было признаков усталости. Улица казалась совершенно пустой, и в самом деле, Мендел не слышал никаких звуков, кроме их шагов, кратких и четких, эхом отдававшихся в тумане. Узкая улочка была застроена домами в викторианском стиле, украшенными аляповатыми фасадами времен Регентства, с тяжелыми портиками и выступающими фонарями окон. Мендел прикинул, что они где-то неподалеку от Фуллхем-Бродвея, может быть, ниже его, рядом с Кингс-роуд. Дитер все так же не укорачивал шаги, и его сутуловатая фигура уверенно прорезала туман, стремясь к своей цели.

Когда они оказались рядом с главной дорогой, до Мендела снова донеслись звуки движения, и сквозь туман ему показалось, что тормоза взвизгивали едва ли не под ухом у него. Откуда-то сверху пробился желтоватый свет уличного фонаря, ореол вокруг которого напоминал о зимнем солнце. Несколько секунд Дитер помедлил на углу, а затем, проложив путь мимо машин, которые, как привидения, вылетали из тумана, он пересек дорогу и углубился в одну из бесчисленных боковых улочек, которые, как Мендел прикинул, вели к реке.

Одежда Мендела окончательно отсырела и промокла, и мелкий дождик сек его по лицу. Теперь он должен быть где-то около реки, ему показалось, что он уже чувствует запах смолы и водорослей и ощущает знобящий холодок, которым тянет от черной воды. На мгновение ему показалось, что Дитер исчез. Он решительно двинулся вперед, срезал угол и увидел перед собой металлические перила перед дамбой. Ступеньки вели наверх, к калитке в железной ограде, и она была приоткрыта. Остановившись в воротцах, он уставился вниз на черную воду. Вниз вела надежная деревянная лестница, и Мендел услышал неверное эхо шагов Дитера, скрытого завесой тумана, который прокладывал странный курс к урезу воды. Подождав и забеспокоившись из-за тишины, Мендел стал спускаться по лестнице. По всей ее длине с обеих сторон шли надежные деревянные перила, пахнущие сосной. Мендел прикинул, что стоят они тут довольно давно. В конце спуска лестница переходила в длинный пирс, сбитый из толстых досок. Из тумана выплыли очертания трех обшарпанных барок, предназначенных для жилья, они слегка покачивались на швартовых.

Мендел бесшумно ступил на пирс, внимательно присматриваясь к каждой из них. Две стояли бок о бок, соединенные дощатым переходом. Третья покачивалась примерно в пятнадцати футах, и в ее рубке горел свет. Мендел вернулся на дамбу, аккуратно прикрыв за собой железную калитку.

Он медленно брел по дороге, пытаясь понять, где же он находится. Минут через пять тротуар неожиданно вывел его направо и постепенно пошел кверху. Он предположил, что вышел на мост. Щелкнув зажигалкой, он при свете длинного язычка ее пламени увидел справа от себя каменную стену. Поводив зажигалкой в стороны, он наконец наткнулся на мокрую металлическую пластину со словами «Мост Баттерси». Вернувшись к металлической калитке, Мендел постоял около нее несколько минут, стараясь в свете последнего открытия четко представить свое местонахождение.

Где-то над ним и чуть справа высились четыре величественные трубы Фуллхемской электростанции. Слева от него лежала Чейни-уолк с рядами изящных маленьких яхт, которые тянулись вплоть до моста Баттерси. Место, где он находился, располагалось на линии, разделяющей приличные кварталы от трущоб, где Чейни-уолк вливается в Лотс-роуд, одну из самых омерзительных улиц в Лондоне. Южная сторона ее состояла из обширных складов, пирсов и элеваторов; северная же сторона выходила на ровную линию аккуратных коттеджей, типичных для боковых улочек Фуллхема.