Роберт Ладлэм - Звонок мертвецу (сборник)

Сэддл-Уолли, что в Нью-Джерси, можно было бы назвать классической деревней.

Торговцы недвижимостью, прислушиваясь к сигналам тревоги, которые подавали задыхающиеся в городах, и в частности в Манхеттене, представители высших слоев среднего класса, обнаружили наконец деревню, первые лесистые акры которой были заложены в конце 30-х годов.

Надпись на белоснежном дорожном знаке в виде щита гласила:

Сэддл-Уолли

Поселение основано в 1962 году

Добро пожаловать

«Добро пожаловать» было выполнено куда более мелкими буквами по сравнению со всем остальным, потому что на самом деле в Сэддл-Уолли не очень жаловали пришельцев, этих воскресных водителей, что приезжают поглазеть на обитателей деревни. Две полицейские машины Сэддл-Уолли патрулировали в это воскресенье окрестные дороги.

Хотелось бы также отметить, что на дорожном знаке не было написано

Сэддл-Уолли, Нью-Джерси

или даже

Сэддл-Уолли, Н.-Д.,

а просто

Сэддл-Уолли.

Обитатели деревни не признавали над собой власти высшей, чем они сами. Они жили спокойно, в полной безопасности, отторженные от всего мира.

В один из таких воскресных дней минувшего июля патрульная машина Сэддл-Уолли проявляла исключительную, из ряда вон выходящую активность. Белая машина с синей полосой курсировала по поселку на скорости чуть большей, чем обычная. Она пересекала деревню вдоль и поперек, подъезжая к участкам ее обитателей, осматривая обширные ухоженные посадки со всех сторон.

И несколько обитателей Сэддл-Уолли обратили внимание на эту обыкновенную патрульную машину, которая занималась привычным делом.

Так оно и должно было быть.

Эта активность составляла часть плана.

Джон Таннер, надев старые теннисные шорты и вчерашнюю рубашку, в кроссовках на босу ногу, приводил в порядок свой гараж на две машины, краем уха прислушиваясь к голосам у бассейна. Его двенадцатилетний сын Реймонд пригласил друзей, и Теннер периодически выходил на дорожку, откуда ему был виден задний двор с бассейном и веселящиеся ребята. Честно говоря, он выходил только тогда, когда ребячий гам переходил в разговор или у бассейна наступало молчание.

Элис — жена Таннера — с нудной регулярностью спускалась из кухни в гараж и давала мужу указания, что надо выбросить. Джон терпеть не мог избавляться даже от ненужных вещей, и в результате в гараже накапливались кучи барахла. На этот раз Элис ткнула пальцем в сломанную газонокосилку, которая вот уже несколько недель лежала у задней стенки.

Джон понял, что означал ее жест.

— Я водружу ее на кучу мятого железа, — сказал он, — и продам в Музей современного искусства. Как память о былых тяготах. Досадовниковский период.

Элис Таннер рассмеялась. Ее муж не смог не отметить, что, несмотря на проведенные вместе годы, ее смех так же чарует его.

— А я бы отволокла ее на угол. В понедельник се заберут. — Элис ткнула ногой реликвию.

— Ладно. Так я и сделаю.

— Да ты на полпути передумаешь.

Ее муж взвалил газонокосилку на разбрызгиватель фирмы «Бриггс и Стратон», а Элис любовно посмотрела на маленький «триумф», который она с гордостью воспринимала как показатель ее «социального статуса». Когда Джон покатил свой груз по дорожке, правое колесико соскочило. Они рассмеялись.

— Тебе явно придется иметь дело с музеем.

Подняв глаза, Элис оборвала смех. В сорока ярдах от их дома на Орчард-драйв медленно разворачивалась патрульная машина.

— Сегодня гестапо не спускает глаз с мирных крестьян, — сказала она.

— Что? — Таннер старался приладить колесо на ось.

— Лучшие люди Сэддл-Уолли трудятся не покладая рук. Сегодня они уже во второй или третий раз проехали мимо нас.

Таннер глянул на ползущую мимо него патрульную машину. Водитель, полицейский Дженкинс, встретился с ним взглядом. Он не кивнул ему в знак приветствия, не махнул рукой. Он даже не подал виду, что они знакомы. А ведь они были приятелями, если не друзьями.

— Может, прошлым вечером собака лаяла слишком громко.

— Няня ничего не сказала.

— Не хватало еще, чтобы она за полтора доллара и тишину тебе стерегла.

— Ты бы лучше оттащил это вниз, мой дорогой. — С полицейской машины Элис переключила внимание на более важный предмет. — Когда отлетает колесо, за дело должен браться отец. Я посмотрю, что там дети делают.

Таннер, толкая перед собой разбрызгиватель, спустился по дорожке до поворота, который был от него примерно в шестидесяти ярдах. Яркие отблески заставили его зажмуриться. Орчард-драйв, уходившая к западу, слева огибала рощицу. В нескольких сотнях футах, как раз напротив изгиба дороги, размещались ближайшие соседи Таннеров, Скенланы.

Яркие блики были отражением солнца в окнах патрульной машины. Она стояла на краю дороги.

Двое полицейских сидели, повернувшись и глядя в заднее стекло, и он не сомневался, что они смотрели на него. Он застыл на месте на пару секунд. Затем двинулся прямо к машине. Полицейские повернулись, включили двигатель, и машина сорвалась с места.

Таннер с удивлением посмотрел ей вслед и медленно вернулся к дому.

Полицейская машина Сэддл-Уолли направилась в Пич-три-лейн; развернувшись, она продолжила патрулирование.

Ричард Тремьян сидел в прохладе гостиной, наблюдая, как «Мет» забивает шестой мяч. Занавеси на большом овальном окне были отдернуты.

Внезапно Тремьян встал и подошел к окну. Мимо опять проезжала патрульная машина. Только на этот раз она еле ползла.

— Эй, Джинни! — позвал он жену. — Иди-ка на минутку сюда. -

Вирджиния Тремьян изящно сбежала по трем ступенькам, что вели в гостиную.

— В чем дело? Надеюсь, ты звал меня не для того, чтобы сообщить, как твои «Меты» или «Джеты» что-то там забили?

— Когда мы прошлым вечером были у Джона и Элис... все было в порядке? Я хочу сказать, мы не очень орали... или что-то там такое?

— Оба вы были пьяны в стельку. Но вели себя вполне пристойно. А что?

— Я-то знаю, что мы надрались. Была жутко тяжелая неделя. Но мы ничего такого не откалывали?

— Конечно, нет. Юристы и журналисты должны быть просто образцами добропорядочности. Почему ты спрашиваешь?

— Это чертова полицейская машина уже в пятый раз проезжает мимо нас.

— Ох! — Вирджиния почувствовала, что желудок у нее сжал спазм. — Ты уверен?

— Днем эту машину не спутаешь ни с какой другой.

— Нет, я хочу сказать, что... Ты говорил, что была очень тяжелая неделя. А не мог ли тот противный человек попытаться...

— О, Господи, конечно нет. Я же говорил тебе, чтобы ты все выкинула из головы. Он просто крикун. И слишком близко все принимает к сердцу. — Тремьян продолжал смотреть в окно. Патрульной машины уже не было видно.