Агата Кристи - Вилла “Белый конь”

— Наверно, УСП не все равно.

Я почувствовал легкое волнение. Женщина, которая исповедалась отцу Горману в ту ночь, тоже работала в подобной конторе. И кто-то в этом роде побывал у Джинджер на ее новой квартире. Тут есть какая-то связь.

— А почему она ушла из этой конторы? Работа неинтересная?

— По-моему, нет. Они хорошо платят. Просто ей стало казаться, будто там что-то нечисто.

— Ей показалось, что они связаны с «Белым Конем»? Это?

— Да не знаю. В этом роде… В общем, сейчас она работает в одном баре на Тоттенхэм Корт Роуд.

— Дайте мне ее адрес.

— Она не ваш тип.

— Я не собираюсь за ней волочиться, — резко ответил я. — Мне нужно кое-что узнать об УСП. Хочу купить акции одной такой фирмы.

— Понимаю, — сказала Пэм, совершенно удовлетворенная моими объяснениями.

Больше из нее ничего нельзя было вытянуть, мы допили шампанское, я отвез ее домой и поблагодарил за чудесный вечер. Утром я пытался дозвониться Лежену, но безрезультатно. Однако с великими трудностями я поймал Джима Корригана.

— Что сказал этот психологический деятель, которого вы приводили к Джинджер?

— Разные длинные слова. По-моему, Марк, он сам ни черта не понял. А воспалением легких каждый может заболеть — ничего в этом таинственного нет.

— Да, — ответил я. — И несколько человек из того списка умерли от воспаления легких, опухоли мозга, эпилепсии, паратифа и других хорошо известных болезней.

— Я знаю, вам нелегко. Но что можно сделать?

— Ей хуже?

— Да.

— Значит, нужно действовать.

— Как?

— Есть, у меня одна идея. Поехать в Мач Дипинг, взяться за Тирзу Грей, застращать ее до полусмерти и вынудить, чтобы она разбила эти чары.

— Ну что ж, можно попробовать.

— Или я пойду к Винаблзу.

— А при чем тут он? Ведь он же калека.

— Ну и что? Он безмерно богат. Выяснил Лежен, откуда такие деньги?

— Нет. Не совсем… Это я должен признать. И что-то в нем не то. Чувствуется, у него какое-то темное прошлое. Но все его доходы законны. Полиция давно прощупывает Винаблза. Но его не так легко раскусить. А вы думаете, он глава этого предприятия?

— Да. По-моему, он у них руководит.

— Но ведь не мог он сам убить отца Гормана!

Я помолчал.

— Алло! Что же вы замолчали?

— Задумался… Пришла в голову одна идея…

— Какая?

— Еще не совсем разобрался… Не совсем продумал… Как бы то ни было, мне пора идти. У меня свидание в одном кафе.

— Не знал, что у вас компания в Челси!

— Никакой компании. Это кафе на Тоттенхэм Корт Роуд.

Я положил трубку и взглянул на часы, И когда я уже был у дверей, телефон зазвонил снова.

— Слушаю.

— Это вы, Марк?

— Да, кто говорит?

— Я, конечно, — ответили с упреком. — Мне нужно кое-что вам сказать.

Я узнал голос миссис Оливер.

— Извините, но я очень тороплюсь. Я вам позвоню попозже.

— Не выйдет, — твердо ответила миссис Оливер, — Придется вам меня выслушать. Дело важное.

Не сводя глаз с часов, я приготовился слушать.

— У моей Милли тонзиллит. Ей стало совсем худо, и она поехала к сестре. И мне сегодня прислали из бюро по найму прислуги женщину. Ее зовут Эдит Биннз — правда, смешно? А вы ее знаете.

— Нет. В жизни не слышал такого имени.

— Знаете, знаете. Она много лет служила у вашей крестной, леди Хескет-Дюбуа.

— А, вот что.

— Да. Она вас видела, когда вы приходили за картинами.

— Очень приятно, и, по-моему, вам повезло. Она надежная, и честная, и все такое. Тетушка Мин мне говорила. А теперь…

— Подождите. Я еще не сказала самого главного. Она долго распространялась про вашу крестную — и как она заболела, и умерла, и все прочее, а потом вдруг выложила самое главное.

— Что самое главное?

— Что-то вроде этого: «Бедняжка, как мучилась. Была совсем здорова, и вдруг эта опухоль мозга. И так ее было жалко — прихожу к ней в больницу, лежит, и волосы у нее лезут и лезут, а густые были, такая седина красивая. И прямо клочьями на подушке». И тут, Марк, я вспомнила Мери Делафонтейн. У нее тоже лезли волосы. И вы мне рассказывали про какую-то девушку в кафе, в Челси, как у нее в драке другая девица вырывала целые пряди. А ведь волосы так легко не вырвешь, Марк, попробуйте-ка сами. Ничего не выйдет. Это не просто — может, новая болезнь? Что-то это да значит.

Я ухватился за трубку, и у меня все поплыло перед глазами.

Факты, полузабытые сведения стали на свои места. Роуда со своей собакой, статья в медицинском журнале, читанная давным-давно. Конечно… конечно. Я вдруг услышал, что квакающий голос миссис Оливер все еще доносится из трубки.

— Спасибо вам, — сказал я. — Вы — чудо!

Я положил трубку и тут же позвонил Лежену.

— Слушайте, — спросил я. — У Джинджер сильно лезут волосы?

— По-моему, да. Наверно, от высокой температуры.

— Температура, как бы не так. У Джинджер таллиевое отравление. И у остальных было то же самое. Господи, только бы не слишком поздно…

— Не опоздали мы? Ее спасут?

Я ходил из угла в угол. Лежен наблюдал за мной. Он проявлял большое терпение и доброту.

— Будьте уверены, делается все возможное.

Один и тот же ответ. Меня он не успокаивал.

— А им известно, как лечить таллиевое отравление…

— Случай не частый, но все меры будут приняты. Уверен — она выкарабкается.

Я взглянул на него. Искренне ли он говорит? Или просто пытается меня утешить?

— Во всяком случае, подтвердилось, что это таллий?

— Да, это подтвердилось.

— Вот вам и вся правда про «Белого Коня». Яд. Не колдовство, не гипноз, не смертоносные лучи. Отравители! И как она меня обвела вокруг пальца! А сама, видно, в душе посмеивалась.

— О ком вы?

— О Тирзе Грей. Как все лихо придумано. Транс, белые петушки, жаровня, пятиугольники и распятие вверх ногами — это для суеверных простаков. А знаменитый аппарат — для просвещенных. Мы теперь в духов, ведьм и чары не верим, но разеваем рот, когда речь заходит про «лучи», «волны» и психологию. Аппарат, наверно, просто моторчик с цветными лампочками и гудит себе, когда надо. Постоянно слышим о радиоактивных осадках, стронции-90 и тому подобном, верим научным выкладкам. А «Белый Конь» — обычное шарлатанство. Да к тому же они в полной безопасности. Тирза Грей могла сколько угодно похваляться своим могуществом. К суду бы ее за это не привлекли. А если проверить аппарат, он окажется безобидной машинкой. Любой суд отклонил бы против них обвинение — ведь с виду это вздор, выдумка.

— По-вашему, они все знают, что делают?

— Мне кажется, нет. Белла верит в колдовство. Сибил — дура, она во всем повинуется Тирзе.

— А Тирза руководит?

Я сказал медленно:

— Что касается самого «Белого Коня» — да. А настоящий руководитель прячется за сценой. Он все организует. У каждого свое дело, и никто не знает точно обязанностей остальных. Брэдли заправляет денежной стороной. Ему, конечно, хорошо платят и Тирзе — тоже.