Агата Кристи - Слоны умеют помнить

— Пойду… Мне приятно было поглядеть на вас, Марлен.

Всунув в сумку ненужную покупку — тюбик губной помады, миссис Оливер поспешно направилась к выходу.

Проехав мимо здания госпиталя, она свернула на довольно узкую улочку, вдоль которой стояли небольшие симпатичные домики. Остановившись возле дома под названием «Лорел Коттедж», миссис Оливер вышла из машины и позвонила в дверь. На пороге появилась худая энергичная женщина лет пятидесяти, лицо которой осветила радостная улыбка.

— Миссис Оливер! — воскликнула она. — Какой приятный сюрприз! Сколько же лет мы не виделись?

— Много лет! — засмеялась миссис Оливер.

— Входите же, входите! Как я вам рада. Сейчас я приготовлю чай…

— Спасибо, дорогая, но я только что пила чай с приятельницей… Так получилось, что я сейчас зашла в аптеку и увидела там Марлен…

— Марлен очень довольна своей работой. Ее ценят, считают, что она очень энергичная.

— Я рада за нее. А как вы поживаете, миссис Бакл? Выглядите прекрасно, ничуть не изменились…

— О нет! Поседела, похудела…

— Сегодня у меня удивительный день, миссис Бакл, я повидалась со многими друзьями прежних лет, — входя вслед за хозяйкой в небольшую загроможденную мебелью гостиную, сказала миссис Оливер. — Только что я видела миссис Карстерс. Помните Джулию Карстерс?

— Ну, как же! Конечно помню. Она, должно быть, теперь уже совсем старенькая.

— Увы, это так. Но вполне еще бодрая. Мы поболтали с ней о старых временах: вспомнили эту ужасную историю, которая произошла с Рейнвенскрофтами. Я ведь в то время читала лекции в Америке, и вся эта история прошла мимо меня.

— Я хорошо помню это дело, — проговорила миссис Бакл, усаживаясь на диван.

— Вы ведь служили у них, если я не ошибаюсь!

— Да. Я приходила к ним три раза в неделю по утрам. Очень приятные были люди. И сам генерал, и леди — оба люди старой школы.

— И такая трагическая смерть, — печально покачала головой миссис Оливер. — Вы еще работали у них, когда все это случилось?

— Нет. Моя старая тетя Эмма, почти слепая, заболела, и я должна была ухаживать за ней. Поэтому работу мне пришлось бросить. Это случилось месяца за полтора до трагедии.

— Говорят, они договорились о самоубийстве?

— Я не верю этому, — твердо сказала миссис Бакл. — Они не такие люди.

— А в то время, когда вы приходили к ним, они были в добром здравии?

— Генерал чувствовал себя нормально, правда, иногда у него пошаливало сердце.

— А леди Рейвенскрофт?

— По-моему, она скучала по тому образу жизни, который они вели за границей. У них здесь, в Англии, было мало близких друзей. И вообще все не так, как в Малайе и других подобных местах. У них там была масса слуг, возможность часто устраивать приемы и коктейли…

— Вы думаете, ей нравились эти приемы?

— Точно я, конечно, не знаю…

— Кто-то говорил мне, что она носила парик.

— О, да! У нее их было несколько, — улыбнулась миссис Бакл. — Очень красивые и очень дорогие. Когда один из них пачкался, она отсылала его в Лондон, там его чистили, делали свежую прическу и присылали обратно. Они были все разные. Один, я помню, рыжий, а другой чуть с сединой, весь в кудрях. Он очень к ней шел. Другие были не так хороши, но практичны для плохой погоды. Леди Рейвенскрофт вообще очень заботилась о своей внешности, она тратила массу денег на свои наряды…

— А каковы же причины этой трагедии? Как вы думаете, миссис Бакл? — задумчиво спросила Ариадна Оливер. — Говорят, что они были застрелены из револьвера, который принадлежал генералу…

— У него в доме было два револьвера. Он считал, что для безопасности дома нужно иметь оружие. Может быть, он был прав. Я помню, однажды пришел какой-то очень неприятного вида человек и сказал, что хочет поговорить с генералом, так, как в молодости он служил у него в полку. Генерал принял его, но я думаю, что он показался ему неблагонадежным, и он быстренько выставил его вон.

— Вы полагаете, что их убил кто-то посторонний?

— Я думаю, что да. Ничего другого быть не могло… Мне, например, очень не нравился садовник… У него была дурная репутация, и я слышала, он раньше несколько лет сидел в тюрьме…

— Вы считаете, что убийца — садовник?

— Я всегда так думала. Может быть, я не права, но я не верю рассказам о каких-то скандальных историях с генералом и миссис Рейвенскрофт. Я считаю, что разговоры о двойном самоубийстве — глупость. Это сделал кто-то со стороны. В то время, хоть и не в такой степени как сейчас, уже были люди, увлекавшиеся идеей насилия. Молодые люди, по существу мальчишки, нажрутся наркотиков и ведут себя как дикари — об этом сейчас каждый день пишут в газетах. Убийства, насилия — ужас, что сейчас происходит. Крадут из колясок детей… Нет, я не верю в самоубийство… Просто почтенная пара вышла на прогулку, а их убили выстрелами в голову!

— Разве в голову?

— Точно я не помню, я же не видела. Кто-то говорил…

— Они были в хороших отношениях друг с другом?

— Болтают разное…

— Там не было кого-то третьего?

— Я считаю, что все разговоры об этом — глупости.

— Может быть, кто-то из них был неизлечимо болен?

— Леди Рейвенскрофт незадолго до этого ездила в Лондон советоваться с врачом. Я думаю, она собиралась лечь в больницу на операцию. Но я думаю, что операцию ей не делали, потому что она очень быстро вернулась домой. Кстати, она вернулась какой-то очень помолодевшей. Она вообще очень следила за лицом, пользовалась всякими кремами. Она вообще была очень мила…

— А генерал?

— Тоже приятный мужчина. Я никогда и ни от кого не слышала о нем ничего дурного…

— Значит, вы считаете, что разговоры о плохих отношениях между ними — не правда?

— Конечно! — воскликнула миссис Бакл.

— А дети были в это время дома?

— К счастью, нет. Девочка училась в Швейцарии. Как же ее звали? — Миссис Бакл на мгновение задумалась. — Рози! Нет, кажется, Пенелопа…

— Ее звали Селия. Она моя крестница, — сообщила миссис Оливер.

— О да! Я вспомнила. Я помню, как вы приезжали и куда-то ходили с ней. Она была очень решительная, но вспыльчивая и, по-моему, очень любила родителей. Какое счастье, что когда случилась эта трагедия, детей не было дома. Кстати, Эдвард, молодой Рейвенскрофт, мне думается, не очень любил отца. А тот очень беспокоился о нем.

— Ну, — вздохнула миссис Оливер, — у мальчиков переходный период всегда довольно сложен. А как Эдвард относился к матери?

— По-моему, она обременяла его своими заботами. А мальчишек всегда раздражает, когда матери говорят, что надо надеть толстый жилет или еще один свитер. Кстати, генералу очень не нравилось, что Эдвард не стригся, носил длинные волосы…

— Для мальчика гибель родителей, наверное, была трагедией.