Агата Кристи - Щелкни пальцем только раз

— «Это было ваше бедное дитя?» — пробормотала Таппенс.

— Простите, моя дорогая?

— Да так, ничего, — сказала Таппенс. — Просто мне недавно это сказали: «Это было ваше бедное дитя?». Услышишь такое — хочешь не хочешь — испугаешься. Но я, право, не думаю, что старая леди, которая произнесла эту фразу, понимала, о чем она говорит.

— Знаю, знаю. Я и сам частенько таким бываю: произношу какие-то слова, а едва ли понимаю, что именно хочу ими сказать. Страшное дело.

— Я полагаю, вы все о всех, кто проживает здесь сейчас, знаете? — спросила Таппенс.

— Да тут не так уж и много народу. Да, пожалуй, знаю. А что? Вас кто-нибудь интересует?

— Меня интересует, не проживала ли здесь когда-нибудь миссис Ланкастер?

— Ланкастер?! Да нет, этой фамилии я что-то не припоминаю.

— И еще меня заинтересовал один дом… я ехала сегодня довольно бесцельно… не задумываясь особенно, куда еду… просто следуя по проселкам…

— Знаю я здешние проселки, очень милые и славные. И можно отыскать исключительно редкие образцы. Я имею в виду, ботанические. В здешних зеленых изгородях. В них никто никогда не рвет цветы. Туристов у нас здесь почти не увидишь. Да, мне попадались весьма редкие экземпляры. Например, пыльный журавельник…

— У канала был один дом, — прервала его Таппенс, не желая отвлекаться на ботанику. — Около горбатого мостика. Примерно в двух милях отсюда. Интересно, как он называется?

— Дайте подумать. Канал… горбатый мостик. Ну… таких домов несколько. Есть ферма Меррикот.

— То была не ферма.

— Ага, ну в таком случае, я полагаю, что был дом. Перри — Амоса и Элис Перри.

— Совершенно верно, — сказала Таппенс. — Некие мистер и миссис Перри.

— Поразительная с виду женщина, правда? Интересная какая-то — я всегда считал ее таковой. Исключительно интересная. Средневековое лицо — вам не показалось?

Она играет роль ведьмы в пьесе, которую мы ставим. Ну вы знаете, для школьников. Она вылитая ведьма, правда?

— Да, — признала Таппенс. — Только дружелюбная.

— Вот именно, дорогая моя, вы попали в точку. Именно так — дружелюбная ведьма.

— Но он…

— Да-да, бедняга, — согласился викарий. — Не совсем compos mentis [7], но вроде бы особого вреда от него нет.

— Они очень любезно меня приняли, — сказала Таппенс. — Пригласили на чашку чаю. Но я лишь хотела узнать название дома. Как-то забыла их спросить. Они ведь живут только в одной его половине, правда?

— Да-да. В той его части, что когда-то была служебной половиной. Они, по-моему, называют его «Уотерсайд», хотя старое его название, я полагаю, было «Уотермед» [8].

— Кому принадлежит вторая половина дома?

— Ну первоначально весь дом принадлежал семье Бредли. Тому уж сколько лет — лет тридцать, а то и сорок. Затем его продали, перепродали, а потом он долгое время оставался пустым. Когда я тут появился, он как раз использовался в качестве дома для уик-эндов. Туда наезжала какая-то актриса — мисс Маргрейв, что ли. Я так с ней и не познакомился. В церковь она никогда не приходила. Я лишь изредка видел ее издали. Очаровательное было создание. Право, очаровательное.

— А кому же он принадлежит сейчас? — настаивала Таппенс.

— Не имею представления. Возможно, он по-прежнему принадлежит ей. Та половина, в которой живут Перри, всего лишь сдается внаем.

— Я его сразу же узнала, как только увидела, — сказала Таппенс. — У меня, вы знаете, есть картина с его изображением.

— Что вы говорите! Наверное, одна из картин Боскомба, а может, его фамилия Боскобел, уж и не помню. Что-то в этом роде. Он был из Корнуолла. Я полагаю, довольно известный художник. Вероятно, он уже умер. Да, он, бывало, частенько приезжал сюда. Весьма привлекательные пейзажи получались.

— Картину, о которой я рассказываю, подарили одной моей престарелой тете, а тетя с месяц назад умерла. Подарила же картину некая миссис Ланкастер, вот почему я и спросила, не знакома ли вам эта фамилия. Но викарий снова покачал головой.

— Ланкастер? Ланкастер. Нет, боюсь, такой фамилии я не помню. А-а! Вот идет человек, которого вы можете спросить. Наша дорогая мисс Блай. Она у нас очень активная, наша мисс Блай. В нашем приходе ей все обо всех известно. Она заправляет здесь всем: женским обществом, бойскаутами, гидами — всем. Вы спросите ее. Она очень активная, очень активная, право.

Викарий вздохнул. Активность мисс Блай, похоже, доставляла ему немало хлопот.

— Нелли Блай — так ее величают в деревне. Иногда ребята распевают ей вслед: Нелли Блай, Нелли Блай. Это не настоящее ее имя. На самом деле ее зовут Гертрудой или Джаралдиной.

Мисс Блай, оказавшаяся той самой женщиной, в твидовом костюме, которую Таппенс видела в церкви, приближалась к ним бодрой рысью, все еще держа в руке небольшую лейку. На ходу она с глубоким любопытством разглядывала Таппенс, все увеличивая темп.

— Работа кончена, — весело воскликнула она, еще даже не дойдя до них. — Сегодня я немножко зашилась с делами. О да, немножко зашилась. Вы же знаете, викарий, я обычно прибираю в церкви утром. Но сегодня у нас состоялось экстренное заседание в помещении прихода, и, право, вы даже не поверите, сколько на это ушло времени! Столько споров, вы знаете. Право, мне порой кажется, люди спорят просто так, ради спортивного интереса. Особенно изводила меня миссис Парингтон. Настаивала на том, чтобы мы все подробно обсудили, и все интересовалась, сколько фирм сообщили нам свои цены. Я это к тому, что расходы на это дело до того ничтожные, что не стоит о них и говорить. Зато Бэркенхедсы, как всегда, поддержали меня. Право, викарий, вряд ли вам следует сидеть на могильном камне.

— Я проявляю непочтительность? — предположил викарий.

— Нет, нет, я, разумеется, вовсе не это имела в виду, викарий. Я имела в виду камень, через него передается сырость, а при вашем ревматизме… — Ее взгляд вопрошающе переместился на Таппенс.

— Позвольте мне представить вас, мисс Блай, — сказал викарий. — Это… это… — он замолчал.

— Миссис Бересфорд, — сказала Таппенс.

— Ах, да, — вспомнила мисс Блай. — Я видена вас в церкви, вы ведь ее только что осматривали. Я бы подошла и заговорила с вами, но я так спешила закончить работу.

— Мне следовало бы подойти и помочь вам, — приятнейшим голосом сказала Таппенс. — Правда, от меня было бы мало проку, так как я сразу поняла, что вы хорошо знаете, куда именно какой цветок поставить.

— Очень приятно, что вы это говорите, но это истинная правда. Я занимаюсь цветами в церкви уже… даже уж и не знаю, сколько именно лет. По праздникам мы позволяем школьникам расставлять свои горшочки с дикими цветами, хотя, разумеется, они ни бельмеса в этом не смыслят, бедняжки. Я считаю, можно ведь и подсказать детям, только мисс Пик решительно против. Она такая привередливая. Это, видите ли, мешает им проявлять инициативу. Вы к кому приехали? — спросила она Таппенс.