Агата Кристи - Убийство в Восточном экспрессе

— Как? И шестнадцатое занято?

Они обменялись понимающими взглядами, и проводник — высокий мужчина средних лет, с бледным лицом — улыбнулся:

— Я уже говорил, мсье, что у нас все до единого места заняты.

— Да что тут происходит? — рассердился мсье Бук, — Уж не конференция ли где-нибудь? Или едет делегация?

— Нет, мсье, чистая случайность. По простому совпадению все эти люди решили выехать именно сегодня.

Мсье Бук раздраженно щелкнул языком.

— В Белграде, — сказал он, — прицепят афинский вагон и вагон БУХАРЕСТ — ПАРИЖ, но в Белград мы прибудем только завтра вечером. Значит, вопрос в тем, куда поместить вас на эту ночь. У вас нет свободного места в купе второго класса? — обратился он к проводнику.

— Есть одно место во втором классе, мсье…

— Ну, так в чем же дело?

— Видите ли, туда можно поместить только женщину.

Там уже едет одна немка — горничная нашей пассажирки.

— Как неудачно! — сказал мсье Бук.

— Не огорчайтесь, мой друг, — сказал Пуаро. — Я могу поехать в обыкновенном вагоне.

— Ни в коем случае! — Мсье Бук снова повернулся к проводнику: — Скажите, все места заняты?

— По правде сказать, одно место пока свободно, — не сразу ответил проводник.

— Продолжайте!

— Место № 7 в купе второго класса. Пассажир пока не прибыл, но остается еще четыре минуты до отхода поезда.

— Кто такой?

— Какой-то англичанин. — Проводник заглянул в спи» сок: — Некий А. М. Харрис.

— Хорошее предзнаменование, — сказал Пуаро. — Если я не забыл еще Диккенса — мистер Харрис не появится.

— Отнесите багаж мсье на седьмое место, — приказал мсье Бук. — А если этот мистер Харрис появится, скажете ему, что он опоздал: мы не можем так долго держать для него место, словом, так или иначе уладьте это дело. И вообще, какое мне дело до мистера Харриса?

— Как вам будет угодно, — сказал проводник и объяснил носильщику, куда нести багаж. Потом, отступив на шаг, пропустил Пуаро в поезд.

— В самом конце, мсье, — окликнул он, — ваше купе предпоследнее.

Пуаро продвигался довольно медленно: чуть не все отъезжающие толпились в коридоре. Поэтому он с регулярностью часового механизма то и дело извинялся. Наконец добравшись до отведенного ему купе, он застал там высокого молодого американца из отеля «Токатлиан» — тот забрасывал чемодан на полку.

При виде Пуаро он нахмурился.

— Извините, — сказал он. — Боюсь, что вы ошиблись, — и старательно повторил по-французски: — Je crois que vous avez une erreur.

Пуаро ответил по-английски:

— Вы мистер Харрис?

— Нет, меня зовут Маккуин. Я…

В этот момент за спиной Пуаро раздался виноватый, пресекающийся голос проводника:

— В вагоне больше нет свободных мест, мсье. Господину придется ехать в вашем купе.

С этими словами проводник опустил окно в коридор и начал принимать от носильщика багаж Пуаро.

Пуаро позабавили виноватые нотки в голосе проводника. Наверняка ему пообещали хорошие чаевые, если он больше никого не впустит в купе. Однако даже самые щедрые чаевые бессильны помочь, если речь идет о приказе директора компании.

Закинув чемоданы на полку, проводник вынырнул из купе:

— Все в порядке, мсье. Ваше место седьмое, верхняя полка. Через минуту поезд отправляется, — он кинулся в конец коридора.

Пуаро вернулся в купе.

— Где это видано, чтобы проводник сам втаскивал багаж! — заметил он весело. — Сказать — не поверят!

Попутчик улыбнулся. Он, судя по всему, справился с раздражением, видно, решил, что следует отнестись к этой неприятности философски.

— Поезд, как ни странно, набит до отказа, — сказал он.

Раздался свисток дежурного, потом долгий тоскливый паровозный гудок. Мужчины вышли в коридор.

На перроне прокричали:

— En voiture!

— Поехали, — сказал Маккуин.

Но они не тронулись с места. Свисток раздался вновь.

— Слушайте, сэр, — сказал вдруг молодой человек, — может, вы хотите ехать на нижней полке — знаете ли, удобнее и все такое… пожалуйста, мне совершенно все равно, где ехать. «Приятный молодой человек», — подумал Пуаро.

— Нет, нет, что вы, — запротестовал он, — мне бы не хотелось вас стеснять…

— Право, мне совершенно…

— Но мне неловко…

Последовал обмен любезностями.

— Я проведу здесь всего одну ночь, — объяснил Пуаро. — В Белграде…

— Понятно. Вы сходите в Белграде?

— Не совсем так. Видите ли…

Вагон дернуло. Мужчины повернулись к окну — стали смотреть, как мимо них проплывает длинный, залитый огнями перрон. Восточный экспресс отправился в трехдневное путешествие по Европе.

На другой день Эркюль Пуаро явился в вагон-ресторан к обеду с небольшим опозданием. Встал он рано, завтракал чуть не в полном одиночестве, потом все утро изучал записи по делу, из-за которого его вызвали в Лондон. Своего спутника он почти не видел.

Мсье Бук — он уже сидел за столиком — приветственно помахал рукой, приглашая своего друга занять место напротив него. Вскоре Пуаро понял, за какой стол он попал, — его обслуживали первым и подавали самые лакомые блюда. Еда тут, надо сказать, была удивительно хороша.

Мсье Бук позволил себе отвлечь внимание от трапезы лишь тогда, когда они перешли к нежному сливочному сыру. Мсье Бук был уже на той стадии насыщения, когда тянет философствовать.

— Будь у меня талант Бальзака, — вздохнул он, — я бы обязательно описал вот это! — и он обвел рукой ресторан.

— Неплохая мысль, — сказал Пуаро.

— Вы со мной согласны? Кажется, такого в литературе еще не было. А между тем в этом есть своя романтика, друг мой. Посмотрите — вокруг нас люди всех классов, всех национальностей, всех возрастов. В течение трех дней эти совершенно чужие друг другу люди неразлучны — они спят, едят под одной крышей. Проходит три дня, они расстаются с тем, чтобы никогда больше не встретиться, и каждый идет своим путем.

— Однако, — сказал Пуаро, — представьте какой-нибудь несчастный случай…

— Избави Бог, мой друг…

— Я понимаю, что с вашей точки зрения это было бы весьма нежелательно. И все же давайте хоть на минуту представим себе такую возможность. Предположим, что всех людей, собравшихся здесь, объединила, ну, скажем, к примеру, смерть.

— Не хотите ли еще вина? — предложил мсье Бук и поспешно разлил вино по бокалам. — Вы мрачно настроены, мой друг. Наверное, виновато пищеварение.

— Вы правы в одном, — согласился Пуаро, — мой желудок мало приспособлен к сирийской кухне.

Он отхлебнул вина. Откинулся на спинку стула и задумчиво окинул взглядом вагон. В ресторане сидело тринадцать человек, и, как верно подметил мсье Бук, здесь были представители самых разных классов и национальностей. Пуаро внимательно их разглядывал.