Агата Кристи - Печальный кипарис

— Как давно это было… Мы прожили вместе всего пять лет, когда он умер. Мы, конечно, были счастливы, но сейчас даже это счастье кажется каким-то нереальным…

— Вы, должно быть, чувствовали себя очень одинокой — потом? — нерешительно спросила Мэри.

— Потом? О да, страшно одинокой… Мне было двадцать шесть лет, а сейчас уже за шестьдесят. Столько времени прошло! А теперь еще и это…

— Вы имеете в виду вашу болезнь?

— Да. Я всегда боялась именно удара, паралича. Тебя умывают и кормят, словно грудного младенца: до чего же это противно и унизительно! Беспомощность — вот что меня больше всего бесит. Эта О’Брайен — добродушное существо и не сердится, когда я на нее фыркаю. Но все равно мне гораздо приятнее видеть здесь тебя, Мэри.

— Правда?

— Девушка вспыхнула от удовольствия.

— Я… я так рада, миссис Уэлман.

Лаура Уэлман устремила на нее проницательный взгляд.

— Ты беспокоишься о будущем, не так ли? Предоставь это мне, дорогая. Я позабочусь о том, чтобы у тебя были свои средства и ты могла бы приобрести профессию. Но наберись еще чуточку терпения, для меня так важно видеть тебя здесь.

— О, миссис Уэлман, разумеется, разумеется… Я ни за что не брошу вас. Если я вам нужна…

— Ты мне очень нужна.

— Голос старой леди был необычайно глубоким и звучным.

— Ты для меня все равно что дочь, Мэри. На моих глазах ты превратилась здесь, в Хантербери, из смешной, неуклюжей малышки в прелестную девушку. Я горжусь тобою, дитя мое. Надеюсь только, я сделала для тебя лучшее из того, что могла.

Мэри заговорила быстро и несколько несвязно:

— Если вы думаете, что я недовольна теперь, когда благодаря вам получила воспитание, ну… неподходящее для таких, как я, что мне, как говорит отец, не к лицу такие барские замашки, то это не так. Я вам страшно благодарна. А начать зарабатывать я хочу для того, чтобы не думали, будто я присосалась к вам ради денег…

Лаура Уэлман прервала девушку неожиданно резким и властным тоном:

— Вот, значит, что Джеррард вбивает тебе в голову? Не обращай внимания на своего отца, Мэри. Не может быть и речи о том, что ты «присосалась» ко мне. Я прошу тебя остаться здесь еще недолго только ради меня. Скоро все будет кончено.

— О нет, миссис Уэлман! Доктор Лорд говорит, что вы можете прожить еще годы и годы

— Спасибо, не хочу! Я как раз на днях говорила ему, что в приличном цивилизованном государстве должен быть способ помочь человеку безболезненно уйти из жизни, если он сам того желает. «И не будь вы трусом, доктор, — сказала я ему, — вы бы сделали это и сейчас».

— О, и что же он ответил? — в ужасе спросила Мэри.

— Непочтительный мальчишка только ухмыльнулся» милочка, и заявил, что вовсе не хочет, чтобы его из-за меня повесили. Он сказал: «Если бы вы завещали мне все ваши деньги, миссис Уэлман, тогда, само собой, другое дело». Нахальный юнец. Но он мне нравится. Его визиты помогают мне больше, чем все его лекарства.

— Да, он очень милый, — согласилась Мэри.

— Сестра О’Брайен его прямо обожает, да и сестра Хопкинс тоже.

— Хопкинс в ее-то возрасте следовало бы быть поумнее, а уж О’Брайен…

— Больная замолчала.

— Что это, машина подъехала.

Мэри выглянула из окна.

— Да, это машина. Мисс Элинор и мистер Родерика приехали.

Миссис Уэлман разговаривала с племянницей.

— Я так рада, Элинор, за тебя и за Родди.

Элинор улыбнулась ей.

— Я знала, тетя Лаура, что ты обрадуешься.

Больная спросила после некоторого колебания:

— Ты… любишь его, Элинор.

Тонкие брови девушки слегка приподнялись.

— Разумеется.

Лаура Уэлман быстро заговорила:

— Проста меня, дорогая. Я знаю, как ты сдержанна. Трудно понять, что ты думаешь и чувствуешь. Когда вы оба были много моложе, мне казалось, что ты, пожалуй, слишком привязана к Родди, и это неразумно. Я была рада, когда ты уехала за границу заканчивать образование. Ты вернулась совсем другой, была, по-видимому, совершенно равнодушна к Родди, и, надо же, это меня тоже огорчало. Привередливая я старуха, никак не угодишь, правда? Но мне всегда думалось, что у тебя, как бы это сказать, слишком страстная натура. Такие часто встречались в нашем роду, и люди эти были не очень-то счастливы в жизни… Но когда ты вернулась из-за границы и была так холодна к Родди, мне это было не по душе. Видишь ли, я всегда надеялась, что вы будете вместе. Ну, сейчас, слава богу, все устроилось! Но ты мне так и не сказала: ты действительно любишь его.

Элинор ответила спокойно и серьезно:

— Я люблю Родди достаточно, но не слишком сильно.

Миссис Уэлман кивнула в знак одобрения.

— Думаю, ты будешь счастлива. Родди нуждается в любви, но не выносит бурных страстей. Властность в женщинах отталкивает его. Если он будет любить тебя чуточку больше, чем ты его, это только к лучшему.

Она продолжала пристально смотреть на племянницу и вдруг спросила почти резким тоном:

— В чем дело, Элинор? Ты выглядишь как-то странно. Что-нибудь не в порядке.

Потом ее голос смягчился:

— Девочка моя, ты что, несчастна?

— Ну, конечно, нет, тетя. Что это тебе взбрело в голову.

Элинор встала, подошла к окну и уже оттуда спросила в свою очередь:

— Скажи мне честно, тетя Лаура, ты считаешь, что любовь — это всегда счастье.

Лицо миссис Уэлман омрачилось.

— В том смысле, какой ты в это вкладываешь, вероятно, нет. Когда слишком любишь, это приносит больше горя, чем радости. Но все равно, Элинор, через это надо пройти. Кто никогда по-настоящему не любил, тот, можно сказать, и не жил.

Дверь открылась, пропустив сиделку О’Брайен.

— Миссис Уэлман, доктор пришел.

У тридцатидвухлетнего доктора Лорда были песочного цвета волосы, некрасивое, но приятное лицо, все в веснушках, и квадратная челюсть — признак характера упрямого и решительного.

— Доброе утро, миссис Уэлман, — приветствовал он пациентку.

— Доброе утро, доктор. Познакомьтесь с моей племянницей, мисс Карлайл.

На лице врача отразилось откровенное восхищение. Протянутую ему руку он пожал так осторожно, словно боялся сломать ее.

Миссис Уэлман продолжала:

— Элинор и мой племянник приехали, чтобы подбодрить меня.

— Чудесно! — воскликнул доктор Лорд.

— Именно то, что вам нужно.

— Он все еще не отрывал взгляда от Элинор.

Та двинулась к двери и спросила, обернувшись:

— Я смогу поговорить с вами, прежде чем вы уйдете, доктор?

— О да… разумеется… конечно…

Какое-то время врач и пациентка беседовали только о ее болезни и медицине вообще, но внезапно миссис Уэлман переменила тему:

— Как я понимаю, моя племянница хочет поговорить с вами. Кстати, как она вам понравилась? Вы ведь раньше с ней, не встречались.