Джеймс Чейз - Запах денег [litres]

– Найти и обезвредить шантажиста, – наконец сказал Дори, – не проблема. Для этого у меня есть люди и средства. Но боюсь, это не выход. – Он посмотрел прямо на Шермана. – Мы с вами друзья. Вы многое сделали для меня, и я был бы рад оказать ответную услугу. Но у вас есть враги. Кое-кому в ЦРУ вы не нравитесь. Не все разделяют ваши взгляды… Это их право. Если я буду действовать в рамках служебных полномочий, может распространиться информация о том, что ваша дочь… Я говорю прямо, так как у нас мало времени. Итак, официально использовать моих сотрудников нельзя. Вы же знаете, копия каждого дела высылается в Вашингтон… Вот, сэр, какова в общих чертах ситуация.

Шерман закрыл лицо ладонями, его могучие плечи бессильно опустились.

– Мэри говорила примерно то же самое. Понимаю, Джон. У меня была слабая надежда, что вы в состоянии помочь мне, но я не слишком-то на это рассчитывал. Ну что ж, мне конец. По крайней мере, я сделал все, что в моих силах.

– Я не сказал, что не могу вам помочь, сэр. Я сказал, что, действуя официально, не могу вам помочь, – спокойно заметил Дори.

Шерман пытливо взглянул на него:

– Вы поможете мне?

– Думаю, да. Но это будет стоить денег.

Шерман сделал нетерпеливое движение:

– Что для меня деньги?.. У вас есть план?

– Попробую связаться с Гирландом. Если кто и способен справиться с такого рода заданием, то только он.

– Гирланд? Кто это?

Дори криво улыбнулся:

– Хороший вопрос. Гирланд был одним из моих лучших агентов, но мне пришлось отказаться от его услуг: слишком мало послушания. Человек весьма сомнительных принципов; достаточно сказать, что он надул меня на крупную сумму денег. Сильный, беспощадный, в совершенстве владеет приемами карате, первоклассный стрелок, а кроме того, умен, проницателен и ловок. Знает Париж как свои пять пальцев. Он на дружеской ноге со всеми мошенниками и шулерами, всюду у него связи весьма сомнительного толка. У Гирланда всего две страсти: деньги и женщины.

Шерман с сомнением посмотрел на Дори:

– Вы уверены, Джон? Вы не шутите? Такой тип вполне может пойти на шантаж.

– Гирланд никогда не станет шантажистом. У него есть свой кодекс чести. Я его знаю – он волк-одиночка и себе на уме, но если уж он берется за дело, то выполняет. Я бы не говорил этого, если бы не был уверен.

Шерман поколебался, затем беспомощно развел руками:

– Что ж, выбора у меня нет. Раз вы так считаете, давайте наймем его. Он не откажется?

Дори кисло улыбнулся:

– Дайте ему почуять запах денег, и нет такой работы, за которую он не возьмется. Не исключено, что это обойдется вам тысяч в двадцать. Конечно, я попытаюсь договориться с ним о меньшей сумме. За такие деньги Гирланд похитит самого Шарля де Голля.

Дрина нашел Поля Лабре за столиком на террасе кафе напротив «Парк-отеля». Он тяжело опустился рядом, снял шляпу и вытер вспотевшую лысину.

– Ну как дела?

– Наш человек прибыл пятнадцать минут назад, – сказал Лабре, не глядя на Дрину.

– Все тихо?

– Да.

Полю Лабре исполнилось двадцать пять лет. Он появился на свет в результате мимолетной встречи официантки из забегаловки с одним американским солдатом, на следующий день исчезнувшим из поля зрения будущей матери.

Лабре был высокого роста, болезненно худой, с большим, плотно сжатым ртом и карими бегающими глазами. Густые волосы цвета льна спускались до плеч. Зеленые солнцезащитные очки, казалось, были неотъемлемой частью его лица; некоторые знакомые Поля даже уверяли, будто он и спит в них. Лабре неизменно носил черную водолазку и черные брюки, казавшиеся нарисованными на нем. Он слыл сообразительным, остроумным, но вспыльчивым, злым и опасным в драке.

Один из агентов Ковского как-то увидел его в одном из подвальчиков, где юный Поль разъяснял группе хиппи основы теории коммунизма. Агент был так потрясен услышанным, что сообщил о юноше Ковскому. С Лабре провели беседу, и теперь за свои услуги он получал такие деньги, которые позволяли ему вести любимый образ жизни.

По мнению Ковского, Лабре вполне надежно оправдывал вложенные в него восемь сотен франков в месяц. Американские туристы были только рады, когда Лабре предлагал им показать изнанку ночной жизни Парижа. Они мололи языками, а он слушал и передавал Ковскому. Того всегда поражало, как много и свободно болтают подвыпившие и желающие развлечься ВИП-персоны.

Бармен вышел из кафе на залитую солнцем террасу и остановился возле Дрины:

– Что угодно, месье?

Дрина хотел заказать водку, но испугался: вдруг Лабре донесет, что он пьет в рабочее время? Когда через минуту бармен принес кофе и удалился, Лабре презрительно проговорил:

– Твоя шляпа похожа на труп вымокшей собаки. Почему бы тебе не купить новую?

Шляпа была больным местом Дрины. Он не мог позволить себе обновку, но, даже если бы у него водились деньги, он ни за что не расстался бы со старой шляпой. Она напоминала ему о счастливых днях в Москве.

– А почему бы тебе не подстричься? – огрызнулся Дрина. – Ты похож на лесбиянку!

Лабре подавился смехом.

– Возраст тебе на пользу, – произнес он, переводя дух. – Это уже неплохо. Может, ты и не такой болван, каким кажешься.

– Погоди! – зарычал Дрина. – Если бы мы были в Москве…

Но Лабре не слушал и продолжал смеяться:

– Лесбиянка!.. Мне это нравится. Надо рассказать Ви!

Дрина внезапно напрягся: по улице торопливо прошел Джон Дори, огляделся по сторонам и исчез за дверью гостиницы.

Лабре вопросительно посмотрел на Дрину:

– Ты его знаешь?

– Заткнись! – буркнул Дрина и, подбежав к телефонной будке, позвонил Ковскому. – В «Парк-отель» только что прибыл Джон Дори, – доложил он по-русски.

– Дори?

– Да.

Немного помолчав, Ковский спросил:

– Лабре с тобой?

– Со мной, – вздохнув, ответил Дрина.

Ковский думал. Итак, у Дори секретная встреча с Шерманом. Это могло оказаться чрезвычайно важным. Здесь нельзя допускать ошибок.

– Немедленно высылаю вам еще двоих. Наблюдаемых ни в коем случае не терять из виду. Ясно?

– Да.

Дрина вернулся за столик. Сдвинув шляпу, он вытер лоб.

– Человек, вошедший в гостиницу, – Джон Дори, директор ЦРУ, – сказал он. – Товарищ Ковский высылает нам еще двоих. С Шермана и Дори не спускать глаз. Ясно?

Лабре кивнул. Его длинные волосы развевались на ветру.

Сергей Ковский был невзрачным, безобидным на вид, лысым толстячком с бородкой, маленькими злыми глазками и крупным прямым носом. На работе он всегда носил дешевый черный мешковатый костюм с жирными пятнами на лацканах пиджака: Ковский ел много и не очень красиво.

Он просматривал бумаги, пришедшие с дипломатической почтой, когда зазвонил телефон.

Это снова был Дрина:

– Шерман уехал на такси в Орли, Лабре и Алекс следуют за ним. Думаю, Шерман вылетит в Нью-Йорк пятнадцатичасовым рейсом. Лабре позвонит вам из аэропорта. Макс и я следим за Дори. Он покинул «Парк-отель» немного раньше, в руках нес кинопроектор, вероятно Шермана, потому что появился там с пустыми руками. Дори отправился на улицу Сюис. На верхнем этаже дома, куда он вошел, живет Марк Гирланд… тот самый, что доставил нам столько неприятностей.