Роман Антропов - Иван Путилин и Клуб червонных валетов [сборник]

— Потому, что вам несдобровать; потому, что я, а не вы, выйду победителем.

Голова гениального авантюриста гордо откинулась назад.

— Слушайте, ваше превосходительство: я искренне люблю и восхищаюсь вами, вы — огромный талант…

— Позвольте мне ответить вам тем же комплиментом, Савин… Ну-с? Дальше что?

— А то, что если вы меня не оставите в покое, если вы меня станете преследовать, то даю вам слово, что вам — несдобровать.

— Увы, дорогой мой экс-корнет, никак не могу оставить вас в покое, а то вы, того гляди и в самом деле на Болгарский престол вскочите! — иронически рассмеялся Путилин.

— А вам-то что до этого? — злобно вырвалось у Савина.

— Вот-те раз! Как, что за дело? Или вы мне в вашем будущем княжестве пожелаете предложить пост министра тайной полиции?.. Помилуй бог, я служу честно России и…

— И… вы будете убиты, Путилин! — прохрипел Савин.

— Кем? Вами?

— Ну нет, для этого я слишком умен, чтобы убивать самому… Для этого найдутся…

— Наемные убийцы? Так называемые «бра-ви»? Ай-ай-ай, Савин, мне стыдно за вас: я о вас был лучшего мнения… Вы ведь только вообразите такой конфуз: претендент на Болгарский престол — и… вдруг убийца из-за угла начальника русской сыскной полиции…

И Путилин иронически рассмеялся.

Вся кровь бросилась в голову бывшему офицеру. Вся былая гордость, не промененная еще на «интернациональную тогу» авантюриста-мошенника, проснулась в нем с победной силой.

— Вы с ума сошли! Я никого не убивал из-за угла! — гневно вырвалось у него.

Путилин внимательно наблюдал за ним.

— Сдайтесь, Савин… Ей-богу, лучше будет.

— Ни за что, ни-ког-да!.. — отчеканил Савин.

— Вы едете в Болгарию?

— Еду.

— Но я ведь вас арестую!

— Вам не удастся этого, Иван Дмитриевич. Я сильнее вас в настоящую минуту.

— Чем, Савин?

— Я окружен друзьями-приверженцами, я даже среди важнейших сановников Турции имею сообщников. Вы — один.

— Я это знаю. Вы — недаром Савин. Вы — умница большой руки. Но…

— Что «но»?

— Вы не уйдете от меня. В ту минуту, когда я, «один», как вы предполагаете, скажу вам «Именем закона я вас арестую», вы… вы протянете мне ваши руки.

Лакей, отнеся чемодан гениального сыщика в номер, стоял, в недоумении глядя на двух беседующих «знатных путешественников».

— Ну-с, мне пора идти, — вставая, произнес Путилин.

Встал и Савин.

— Прошу вас засвидетельствовать мое почтение вашей супруге, — тоном великосветского дэнди бросил Путилин. — Маркиза следует с вами?

— О, разумеется, милорд…

И… разошлись…

Путилин, войдя в роскошное «отделение», сел в кресло и погрузился в глубокое раздумье.

Изредка с его уст срывались тихие бормотания:

— Молодец… какой ход… так? Нет… а если так?.. Гм… Гм…

И вдруг через полчаса такого выведения «кривой» он вскочил и радостно, прерывисто прошептал:

— Ах, эти черномазые, черномазые!..

Савин, войдя в свои апартаменты, был бледен, как никогда.

— Лили! — громко крикнул он.

— Что с тобой? — выскочила графиня Тулуз де Лотрек, замечая бледность лица своего супруга.

— Ступени трона шатаются под моими ногами!

— Что?!

— Приехал человек…

— Он тоже претендент на Болгарский престол? — наивно спросила графиня.

— Дура! — злобно, по-русски, выругался «граф». — Сию минуту, скорее… укладывай чемоданы! Мы едем через несколько часов.

— Слава богу! Наконец-то, — вырвался у графини радостный и облегченный вздох.

В великолепной гавани Константинополя два парохода готовились к отплытию. Погрузка уже кончилась. Вся эта громада разношерстных людей, «снарядивших» гигантские пароходы, отирала с лиц обильно струившийся пот.

По трапу входили последние пассажиры.

Они, испуганные, боящиеся опоздать, были нервны, суетливы.

«Скорей! Сейчас последний звонок… А вещи?»… — «Все сдано… все сдано…»

На пароходе прямо у трапа стоял Савин — «граф Тулуз де Лотрек», «маркиз да Коста дель Ривольто» — претендент на Болгарский престол, окруженный своей свитой.

— Ваше высочество бледны… Вам худо?

— Пустяки, Цанков, пустяки… Но, говоря откровенно…

— Вы боитесь этого дьявола?

В голосе болгарина, политического эмигранта, слышалась тревога.

— Да, я боюсь Путилина. Вы, конечно, не знаете, что это за огромный талант… До сих пор он был непобедим.

— Но его противники?

— Ах, Цанков, он боролся с Домбровским, со Шпейером, и…

— Всех победил?

— Всех.

— Но вы, ваше высочество, не им чета. Вы…

— Послушайте, Цанков, вы хорошо осмотрели весь пароход?

— Чудесно.

— И… и его нет?

— Если он не обратился в мышь, даю вам слово, что его нет.

Вздох облегчения вырвался из груди Савина, «его высочества».

— Ну, а я-то его не пропущу. Я узнаю его, хотя бы он загримировался самим дьяволом.

Последние пассажиры непрерывной лентой проходили мимо претендента и его свиты.

Как жадно, с каким жгучим вниманием впивался знаменитый корнет в их лица!

Мимо него проходили дамы, мужчины, молодые, старые.

«Не он, не он»… шептал про себя претендент на Болгарский престол.

— А тот, другой пароход? — вдруг услышал Савин взволнованный голос Цанкова.

Савин усмехнулся:

— Во-первых, Цанков, мы отплываем раньше, стало быть, если бы он догадался, то не стал бы терять времени, а во-вторых, какой смысл ему миновать борт нашего парохода? А впрочем, дайте-ка бинокль.

— Пожалуйста, ваше высочество!

Савин наставил бинокль на трап другого парохода, готовящегося к отплытию.

Вдруг из его груди вырвался подавленный крик радости.

— Смотрите, Цанков, смотрите: он, он!

— Кто «он», ваше высочество?

— Путилин! Путилин!

— Да не может быть? Да неужто?!

— Да, да, смотрите… Вот он идет… Видите этого джентльмена, седого, с сумкой через плечо? Вот он обгоняет даму!.. Вот он приподнял свою панаму, извиняясь за то, что чуть-чуть толкнул ее, эту красавицу. Это он, он!

И Савин расхохотался безумно радостным смехом.

— Попался! Попался! Пароходом ошибся, гениальный сыщик!..

Те несколько болгар, которые составляли свиту будущего «князя», во главе с душой заговора Цанковым, — поддерживали своего будущего повелителя.

«Ловко! Ловко!», «Иди, иди, проклятая собака-ищейка!»

На пароходе шли последние приготовления.

— Давай сигнал! Сейчас! К отплытию! — раздалась команда.

Бросились уже убирать трап.

— Стойте! Стойте! — на ломаном языке послышался испуганный крик.

По трапу бежал низенький, горбатый католический священник.

Его ряса-сутана смешно раздувалась, словно парус, поднятый ветром.

— Эдакое животное! — недовольно пробурчал капитан, злясь на опоздание. — Не мог вовремя поспеть!..