Роман Антропов - Сыщик Путилин

Меня при этом сообщении словно обухом по голове ударило. Поражение! Первое поражение моего гениального друга, благороднейшего человека! И тогда, когда победа, очевидно, уже у него в руках!

— Что же делать? Этого не должно произойти! — воскликнул я.

Помощник Путилина печально пожал плечами.

— Мы бессильны, доктор. Разве мы знаем, где он, разве мы можем его предупредить?

Так, в тревоге и волнении, просидели мы в кабинете исчезнувшего Путилина до одиннадцати часов вечера.

— Все потеряно. Блестящая ставка Ивана Дмитриевича бита! — уныло проговорил его верный помощник.

Я готов был рвать волосы на своей голове. «Бита! Путилинская ставка бита!» — молнией пронеслось в моем мозгу.

В эту минуту в кабинет поспешно вошел агент:

— Пожар охлопковского дома! Дом горит, как свеча!

— Где?! Где пожар?! — бросился к агенту помощник Путилина.

— В доме той старухи-ростовщицы, которую, помните, убили… — пролепетал испуганный агент.

— Доктор, скорее, скорее! Едем! Вы слышали, где горит? Пальто, лошадей, скорее, черт возьми! — кричал помощник.

Агент хлопал глазами:

— Сейчас… сию секунду!

— Доктор, доктор, сердце мне говорит, что там наш дорогой Иван Дмитриевич!

Мы беспощадно гнали лошадей. Прохожие в ужасе шарахались в стороны. Все ближе, ближе… Уже стали видны зарево, клубы черного дыма. Уже слышен был запах гари. Вот и дом убитой ростовщицы Охлопковой. Густая толпа народа преграждала нам путь.

— В сторону! Дорогу! — ревел как исступленный помощник Путилина. — Боже мой, тут ли Х.? А что, если…

Мы вбежали во двор, заполненный пожарным обозом. Дом действительно пылал, как свеча, ярко, с треском. И в ту секунду, когда мы подбежали к горящим дверям, на фоне пламени ярко обрисовались две фигуры. Два человека боролись, зверски, озлобленно, стараясь вырваться из объятий друг друга.

— Смотрите, это Иван Дмитриевич! — закричал мне помощник и бросился в огонь.

Но его опередил сам Путилин. Резким движением он повалил высокого мужчину на пол и поволок к выходу. Через секунду, опаленный, он прорвался сквозь бушующее пламя.

— Помогите мне, тащите его! У меня рука обожжена… — раздался знакомый властный голос.

Все бросились к нему на помощь.

— Иван Дмитриевич! Вы? Дорогой!.. — захлебнулся помощник.

Я поспешно стал осматривать ранения моего великого друга.

— Ничего… Особенно серьезного ничего нет… — спокойно ответил он. — Чуть-чуть подпалился.

Человека, которого вытащил Путилин, подняли на ноги.

— Ну как, любезный, вопиет или не вопиет кровь убиенного об отмщении?

Поставленный на ноги — это был дворник охлопковского дома — злобно озирался по сторонам.

— Проклятый!.. — хрипел он.

— Попался, голубчик! Господа! — обратился к нам Путилин. — Там, в доме, жена этого молодчика и полицейский. Они заперты. Выпустите полицейского и держите жену дворника! Я еду. Х. еще работает в доме, спасайте его!

— Иван Дмитриевич, побойся бога, куда ты?! Ты сам нуждаешься в медицинской помощи. Смотри, ты страшно обжег руки! — взмолился я.

— Ах, оставь! — последовала бурная реакция у Путилина. — Только бы не опоздать!

Миг — и он исчез за воротами горевшего дома. Двор наполнился полицейскими. Помощник Путилина стал спешно отдавать приказания. Вскоре из горевшего дома выскочил агент Х.

— Ура! Пачки денег найдены! Ура Путилину! — кричал он в восторге.

Никто ничего не понимал. Пожарные работали как львы. Дом оцепили кордоном полицейских. Когда открыли дверь, первым выскочил полицейский, за ним — красавица Варвара.

— Держите ее! Его превосходительство приказал мне караулить ее.

Женщину связали. Она кричала, кусалась, рвала на себе сарафан. Дом сгорел дотла. Не получив распоряжений Путилина, мы не знали, что делать дальше.

Начинал уже брезжить рассвет. Я взглянул на часы: было двадцать минут восьмого. Сдав на руки полицейским чинам дворника и его жену, мы бросились на Конную площадь.

— Держите их крепко, братцы! — распорядился помощник Путилина.

— Будьте спокойны, не выпустим! — лихо ответили те.

Несмотря на ранний утренний час, Конная площадь была заполнена народом. Толпа, всегда жадная до разных зрелищ, поспешила сюда, на это печальное место публичных позорных телесных наказаний, чая полюбоваться жестоким «учением». Она стояла густой, тесной массой, весело хохоча, зубоскаля, пересмеиваясь.

— А ловко ему всыплют!

— Да, гляди, у палачей ручищи какие! С одного раза шкуру со спины спустят!..

На помосте, самодельном эшафоте, грустно, грозно и печально возвышался позорный столб. Вдруг толпа заколыхалась, как море, потревоженное порывом шквала:

— Везут! Везут!..

Все взоры, горевшие лихорадочным блеском животного любопытства, устремились туда, откуда везли осужденного к телесному наказанию преступника.

— Молодой какой еще…

— Да, молодой, да из ранних. Шутка сказать: старуху убил, да еще к тому же поджег ее!

— Так ему, проклятому, и надо. А ежели бы да с его пожарища вся улица выгорела? Нет, братцы, таких молодчиков учить жестоко надо!

Шумит толпа, волнуется… А на помост уже вводят преступника, убийцу Александровского. Белее полотна он. Взор дико блуждает, губы что-то шепчут. Руки сзади связаны — не вывернешься!

— Братцы! — вдруг закричал он громким, дико испуганным голосом. — Вот как перед истинным говорю вам: не повинен я в убийстве старухи-ростовщицы! Не я ее убил!

Эти слова донеслись до близстоящих.

— Ишь задувает как ловко! Не повинен! А что ж тебя, мерзавец, плетьми будут бить?

Началась позорная операция совершения туалета приговоренного: палач сдернул с него рубаху, обнажив спину, а другой палач привязывал его веревкой к столбу. Приступили к чтению указа. С содроганием прислушивались мы с помощником Путилина к роковым словам. Но вот кончилось чтение. В эту секунду послышался топот бешено мчавшихся лошадей.

— Он, Путилин! Смотрите! — крикнул я помощнику.

В коляске стоял Путилин.

— Стойте! Погодите! — загремел его могучий голос.

Он держал высоко над головой бумагу, размахивая ею. Толпа замерла. Палачи остановились, в недоумении глядя на взбегающего на помост Путилина.

— Слава богу, успел! — крикнул знаменитый сыщик. — Вот приказ министра об освобождении Александровского. Отвяжите несчастного: он оказался невиновным, настоящий убийца арестован и находится в руках властей.

Это была потрясающая картина! По толпе прокатился какой-то гул. Многие головы обнажились, руки стали творить крестное знамение. Путилин подошел к Александровскому, которого поспешно отвязывали.

— Ну, поздравляю вас, голубчик, вы спасены! — с чувством произнес мой удивительный друг.