Роман Антропов - Сыщик Путилин

— Д… д… давай! — заплетающимся языком ответил Путилин и, выхватив из бокового кармана пачку крупных кредиток, бросил ее на стол.

— Ваше сиятельство, отпустите нас! Извольте рассчитаться… Мы свои заплатили… — в голос пристали к Путилину «лакеи от Бореля» — агенты сыскной полиции.

— Пошли вон, канальи! — пьяным жестом отмахнулся от них гениальный сыщик.

Теперь в зале воцарилась томительная тишина. Все повставали со своих мест и стали подходить к нашему столу. Вид денег — и таких крупных — совсем ошеломил местных обитателей. Только что я принялся сдавать карты, как Путилин пьяным голосом закричал:

— Н… не надо! Не хочу играть! Кралечку хочу, какую ни на есть самую красивую! Нате держите, честные господа-мазурики!

И он швырнул столпившимся ворам и преступникам несколько ассигнаций.

— Сию минуту, ваше сиятельство, прибудет расчудесная краля! — подобострастно доложил рыжий содержатель трактира-вертепа. — Останетесь премного довольны!

И минуты не прошло, как перед нами предстала красавица в буквальном смысле этого слова. Когда она появилась, все почему-то почтительно перед ней расступились. Это была она, героиня путилинского триумфа, — среднего роста роскошно сложенная женщина. Высокая упругая грудь. Широкие бедра. Роскошные синие — удивительно синие — глаза были опушены длинными черными ресницами. Красивый нос, ярко-красные губы, зубы ослепительной белизны. Из-под дорогого белого шелкового платка волосы прихотливыми прядками спускались на прелестный белый лоб. Это была настоящая русская красавица — здоровая, манящая, как-то невольно притягивающая к себе. Она, насмешливо улыбаясь, подошла к Путилину:

— Ну, здравствуй, добрый молодец!

— Ах! — притворно всхлипнул Путилин.

Пьяно-сладострастная улыбка, блаженно-счастливая, осветила его лицо. «Как гениально играет!» — невольно подумал я.

— Эй, рыжий пес, ну… ну, спасибо! Разодолжил! И вправду чудесную к… кралю предоставил. На, лови сей момент сотенную! Эх, за такую красотку и сто тысяч отдать не жалко!

— А есть ли у тебя эти сто тысяч? — кладя свои руки на плечи Путилина, спросила красавица.

— На! Смотри!

Путилин выхватил толстый бумажник и раскрыл его перед царицей «Расставания».

— Видишь? Ну все отдам за ласку твою!

Пьяный гикающий вопль огласил вертеп.

— А вам, брат… братцы, тысячу пожертвую, помните, дескать, о купце Силе Парфеныче, который кралечку в смрадном месте отыскал!

Я не спускал взора ни с Путилина, ни с этой красавицы. Я видел, как Путилин быстро-быстро скользнул взглядом по ее рукам, на пальцах которых еле виднелись зажившие порезы. Видел я также, каким быстрым как молния взглядом обменялась красавица с тремя огромными субъектами в куртках и барашковых шапках.

— В… вот что, хозяин! — чуть качнувшись, выкрикнул Путилин. — Держи еще сотенную и угощай всех твоих гостей! Я сейчас с раскрасавицей пойду… Эх, дорогая, как звать-то тебя?

— Аграфена! — сверкнула та плотоядно глазами.

— А я скоро вернусь. Часика этак через три, а может, и раньше. Поедешь со мной, Грунечка?

— Зачем ехать… Мы лучше пешком дойдем. Домишко мой убогий близко отсюда находится. Перины мягкие, пуховые… водочка сладкая есть… Эх да размолодчик-купец, сладко тебя пригрею! Заворожу тебя чарами своими, обовью руками белыми, на грудях моих пышных сладко уснешь ты…

— Га-га-га! Хо-хо-хо! — загремел страшный кабак-трактир.

— Ну что же, ехать так ехать! — воскликнул Путилин, грузно поднимаясь из-за стола.

Красавица Аграфена о чем-то тихо пошепталась с двумя рослыми парнями самой разбойничьей наружности. Обрадованный дармовым угощением, кабак-притон ликовал. Отовсюду неслись восторженные крики.

Путилин сильным голосом запел:

И между словами песни удивительно ловко шепнул мне:

— Если они опоздают хоть на минуту — мы погибли.

— Кто они? — еле слышно спросил я.

— Агенты и полицейские.

— Ну, в путь-дорожку! — пошла к выходу красавица Груня, пропуская впереди себя Путилина.

Меня словно осенило. Я подошел к ней и тихонько шепнул:

— Возьми и меня с собой. Если я его обыграю, а обыграю я его наверняка, — ты получишь от меня пять тысяч.

— Ладно! Идите с нами, господин хороший! — сверкнула она глазами.

— А вы здесь меня дожидайтесь! — отдал приказ сопровождавшим его лакеям подгулявший купчик — Путилин.

Этого маневра своего отчаянного друга я понять не смог. Но теперь уже стало поздно спрашивать каких бы то ни было объяснений: с нас двоих расстанная кралечка не спускала строгого наблюдательного взгляда.

Мы вышли на крыльцо разбойничьего вертепа. Взглянули и, должно быть, одновременно испытали одно и то же чувство леденящего ужаса. Тройки не было, тройка исчезла. Прежде чем я успел издать какой-либо звук, почувствовал, как Путилин незаметным движением сжал мне руку:

— А где же… где моя троечка, разлапушка?

Расстанная красотка расхохоталась:

— А я к дому моему ее направила. Тут ведь домик мой недалеко. Вот пройдем лесочком этим, свернем направо — там он и будет. Я так решила: лучше ты разгуляешься, коли пешочком пройдешься, хмель-то с тебя сойдет. А то на что же ты похож сейчас? Ха-ха-ха!

— Ах ты умница-разумница моя! — качнулся Путилин.

Мы свернули за угол. Очевидно, тройка здесь не проезжала: недавний пушистый снег был девственно нетронут. Следов полозьев не было и в помине! Путилин шел несколько впереди. За ним следом — красавица Аграфена, я позади нее.

Месяц светил вовсю, заливая дивный пейзаж своим мертвенно-бледным, таинственно чудным светом. Вдруг три огромные черные тени вырисовались на снегу. Я быстро обернулся. Позади нас, прикрываясь за ветвями придорожных елей, на расстоянии приблизительно саженей десяти тихо крались трое высоких мужчин.

Этого момента, господа, я не забуду никогда, до самой гробовой доски. Не хвастаясь, скажу: я не из трусливого десятка, но тут почувствовал какой-то непреодолимый ужас. Вы должны представить себе, где все это происходило. Глухая, удаленная пригородная местность. Вокруг — ни души. Только ели в снегу, только бесстрастный месяц. Позади — вертеп преступников, прямо за спиной — по пятам выслеживающие нас, словно хищные звери, злодеи. Впереди — неведомая даль темного перелеска, где смерть, неумолимая смерть, казалось, уже занесла над нами свою дьявольскую косу!

«Что он сделал, что он сделал? — молнией пронеслось у меня в голове. — Как мог он, гениальный Иван Дмитриевич Путилин, так попасться?»

Я еще раз оглянулся назад и удивился: трех фигур уже видно не было. Зато я ясно увидел нечто неизмеримо более страшное и диковинное: пушистая белая пелена снега как бы все время шевелилась. Очевидно, кто-то полз под снегом! Мне вдруг стало все совершенно ясно. Очевидно, негодяи, кравшиеся за нами, сообразили, что я их обнаружил, и придумали этот хитрый маневр — бросились в глубокую канаву, наполненную снегом, и поползли по ней.