Патриция Мойес - Призрак убийства

— Это так ужасно? — улыбнулась Эмми.

— Ты помнишь, — сказала Изобель, — как в школе тебе каждый раз становилось плохо, если ты поешь бананов?

— А при чем здесь это?

— Ты тогда говорила: «Я люблю бананы, но они меня не любят». Вот так было с Реймондом Мейсоном и нашей деревней. Он любил Крегуэлл, а тот его не любил. Разница в том, что тебе хватило ума избегать бананов, а Мейсону…

— Ты хочешь сказать, что Крегуэлл…

— Его просто выплюнул, — ответила миссис Томпсон. — И я, откровенно говоря, не удивлена.

— Но ты же не хочешь сказать… — Эмми вдруг испугалась вопроса, который, как она знала, не следует задавать, — что тебе известно, кто его убил?

— Нет, — ответила подруга. — Не знаю. Если бы знала, то сообщила бы. Но вряд ли кто-нибудь другой в Крегуэлле знает, кроме Вайолет Мансайпл.

— Она едва ли может знать, — возразила Эмми, — иначе сказала бы вчера местной полиции. Генри вызывают лишь на случаи, когда местные служащие чувствуют…

— Что им не по зубам? — спросила с доброй насмешкой Изобель.

— Я не совсем это имела в виду. Но у Скотленд-Ярда есть много возможностей, которые отсутствуют у местных сил…

— Дорогая моя! — перебила миссис Томпсон. — Твоего мужа вызвали потому, что наш местный главный констебль отлично понимает: это дело слишком близко его касается, а отсюда возникают неловкости. Он ближайший сосед Мансайплов и один из их близких друзей. Знал Мейсона не хуже, чем все остальные, и сильно не любил его. Вести это дело самостоятельно было бы чересчур неудобно для него.

— Да, наверное, — сказала Эмми.

— Как бы там ни было, — продолжала Изобель, — но деревня бурлит слухами и сплетнями, не сомневайся. — Глаза ее зажглись при этой мысли детским восторгом. — Так что я предлагаю следующее: буду прислушиваться и пересказывать тебе все.

— Ну… — миссис Тиббет засомневалась. В отличие от старой подруги, она испытывала сильную неприязнь к сплетням. Но сказанное Изобель было совершенно справедливо. Как жена местного врача она находилась в исключительно выгодном положении, чтобы узнавать любые сплетни, а они в свою очередь могли оказаться полезными Генри. — Да, хорошо. Спасибо.

— Мне это будет в удовольствие, — откровенно призналась Изобель. — Заглядывай в любое время, как будешь проходить мимо, и я тебе изложу последние новости. Что до нынешней ситуации — сегодня утром все покупательницы в магазине были единодушны, что на курок нажал Джордж Мансайпл — хотя никому и в бреду не придет в голову сказать это твоему мужу. Примерно одна половина присутствующих считает, что это был случайный выстрел с нелюбимого многими стрельбища. Оставшаяся часть полагает, что Джордж убил Мейсона намеренно — за все те гадости, которые тот в последнее время совершил. Будь это случайный выстрел, говорят они, сюда бы не приехал Скотленд-Ярд. Из этой половины девять из десяти на стороне Джорджа. Так что можешь сказать своему Генри: решись он арестовать Джорджа Мансайпла — дай ему бог уехать из Крегуэлла, избежав линчевания.

— Спасибо, — ответила Эмми. — Я ему передам.

Фрэнк Мейсон был агрессивным молодым человеком с рыжими волосами, мощной челюстью, имел заметный простонародный лондонский акцент. Гневно взирая на Генри через отцовский письменный стол в Крегуэлл-Лодже, он говорил:

— Нечего тут своих выгораживать! Я знаю, кто убил моего отца, и требую правосудия!

— Мистер Мейсон! — начал инспектор. — Я…

— Эти двойные фамилии! — презрительно скривился Фрэнк Мейсон. — Такие думают, что им убийство с рук сойдет. Обычное наглое убийство! Так вот, не выйдет.

Генри начал терять терпение.

— Если вы спокойно сядете, мистер Мейсон, и расскажете мне…

— Я буду говорить все, что мне, черт побери, заблагорассудится! И вы мне рот не заткнете!

— Сядьте, — сказал Генри не слишком громко, но в его голосе отчетливо ощущался командирский тон. Мейсон остановился — он такого не ожидал, затем сел.

— Так уже лучше, — сказал Тиббет и достал блокнот. — Итак, вас зовут Фрэнк Мейсон. Вам двадцать пять лет, и вы — сын покойного Реймонда Мейсона.

— Верно.

— Единственный его ребенок, если не ошибаюсь.

— Насколько мне известно, да. — Молодой человек несколько пришел в себя. — Во всяком случае, единственный законный. Моя мать умерла десять лет назад.

— Какая у вас профессия, мистер Мейсон?

Фрэнк впервые за весь разговор улыбнулся:

— Профессия? Никакой. Я джентльмен со свободным временем, инспектор.

— Вы хотите сказать, что ничего не делаете?

— Я ничего подобного сказать не хочу. Изучаю в колледже философию, а дома пишу книгу «Философия Ксенофана в свете диалектического материализма». Это пока рабочее название. Поскольку мне принадлежит половина доли «Букмекерская контора Реймонда Мейсона», я избавлен от досадной необходимости зарабатывать на жизнь. Хотя раз или два в месяц захожу в офис — посмотреть, как там зарабатывают денежки.

— Давайте будем точны, — сказал инспектор. — Вам принадлежала половина пая в этом предприятии.

— Что вы хотите этим сказать?

Мейсон невероятно встревожился.

— Только то, — ответил Генри, — что после смерти вашего отца, полагаю, предприятие принадлежит вам целиком.

Настала долгая пауза. Потом Фрэнк Мейсон сказал, словно про себя:

— Я об этом не подумал.

— Правда не подумали? — произнес Тиббет скептически. Обычно люди подобные вещи из виду не упускают, даже в момент тяжелой утраты. — Полагаю, по завещанию отца вы главный наследник?

Молодой человек гневно покраснел:

— На что вы намекаете?

— Я ни на что не намекаю. Я задаю вам вопрос. Вы — главный наследник?

— Единственный, насколько я знаю. И можете делать любые выводы.

Инспектор оставил заметку в блокноте, потом сказал:

— Пожалуй, сейчас вам стоило бы рассказать мне, чем вы занимались вчера.

— Это не имеет отношения к делу. Я приехал вам сказать…

Генри резко захлопнул блокнот.

— Извините, мистер Мейсон. Мне придется просить вас явиться в полицейский участок.

— Это зачем?

— Я надеялся, — ответил Тиббет, — что мы сможем поговорить здесь, в неформальной обстановке. Но если вы занимаете такую позицию…

— Ох, ну ладно. — Молодой человек устроился в кресле поудобнее. — Если я отвечу на ваш дурацкий вопрос, вы выслушаете меня?

— Конечно.

— Хорошо. Вчера утром я работал дома над книгой. Живу в Лондоне, как вы, вероятно, знаете. У меня квартира с гостиничным обслуживанием на Виктория-уэй. Потом я сходил на ленч в местный паб. После этого заглянул в офис — посмотреть, как там что. Вышел оттуда в половине четвертого и пошел в читальный зал Британского музея. Приехал домой на пригородном примерно в половине восьмого. Тут меня и нашла полиция — сообщить про старика. Я ответил, что сразу отправлюсь туда, но они сказали, что нет смысла приезжать раньше сегодняшнего дня. Поэтому сегодня я сел в машину и приехал. Удовлетворены?