Патриция Мойес - Призрак убийства

— Чего нужно? — спросил он нелюбезно и зашелся в приступе кашля.

— Посмотреть кое-что в Лодже, — ответил Тиббет.

— Ордер есть?

— Нет. Но получить его нетрудно.

— Думал, вы уже прочесали весь дом частым гребнем, — буркнул Фрэнк, но провел гостя в кабинет. — Чашку кофе?

— Спасибо, было бы хорошо.

— Сейчас, минуту.

Фрэнк шумно высморкался и двинулся в кухню.

Кабинет на первый взгляд выглядел точно так же, как два дня назад, но когда Генри присмотрелся, то заметил отчетливую разницу. Кто-то эту комнату тщательно обыскал.

Инспектор подошел к книжным полкам. Тома в кожаных переплетах явно снимали, потому что порядок их был нарушен, и некоторые стояли вверх ногами.

На письменном столе также имелись следы поспешного обыска, а ежедневника, который заинтересовал инспектора в прошлый раз, нигде не было.

Генри не стал терять времени на осмотр комнаты и сел в кресло. Когда Фрэнк Мейсон вернулся из кухни с двумя чашками на подносе, Генри с удовольствием дымил трубкой.

— Ну и как, нашли? — спросил Тиббет.

Мейсон положил себе сахара, взял печенье, хрипло закашлялся, сел напротив и отпил кофе. Потом ответил:

— Что нашел?

Генри легким движением бровей показал на стол и на полки.

— То, что искали.

— Ничего я не искал.

— Правда? А кто же тогда искал?

— Я вас не понимаю.

— Ну не стройте из себя глупца, — сказал инспектор. — Кто-то обыскивал эту комнату. И не говорите мне, что вы не заметили.

— Что заметил?

— Во-первых, книги. — Генри сделал глоток. — Кто-то почти каждую снимал с полки.

— За каким чертом?

Тиббет всмотрелся в, казалось бы, невинное лицо Мейсона.

— Вы не знаете?

Молодой человек, намеренно или нет, уклонился от вопроса. Но на его лице появилось гневное выражение, и он сказал:

— Есть только один человек, который хотел бы здесь порыться, и это тот, кто убил моего отца!

— Или это так выглядит, — ответил Генри. — А как там пистолет?

Мейсон резко и сердито покраснел:

— Какой пистолет?

— Тот, что на чердаке, — терпеливо ответил инспектор. — Пистолет майора Мансайпла. Он все еще там?

Наступила секунда смущенного молчания, потом Фрэнк сказал:

— Это как спросить человека, перестал ли он бить жену. Что ни ответь, все равно будешь не прав.

— Но вы же знали, что пистолет там?

Мейсон промолчал.

— Нашли его, когда искали что-то другое, — проницательно сказал Генри. — Случайно.

В наступившей тишине было практически слышно, как кипят мысли у Фрэнка Мейсона, в поисках наиболее подходящего ответа. Наконец он сказал:

— Ладно. Да, я нашел его вчера. Случайно, как вы и сказали. Я знал, что он никак не может быть связан со смертью моего отца, потому что полицейские мне сказали, что тот пистолет у них.

— И что вы с ним сделали?

Мейсон высморкался. И уже более свободно ответил:

— Он здесь, в ящике стола. Хотел отнести его майору Мансайплу. Как ни крути, это его пистолет.

— Понимаю. И когда вы предполагали его вернуть?

— Ну… хотел сходить туда сегодня. Думал, может быть…

Фрэнк снова запнулся. Генри широко улыбнулся:

— Думали, может быть, застанете Мод Мансайпл?

Лицо молодого человека опять побагровело:

— Вы ее сюда не припутывайте!

— Не буду, — сказал Тиббет. — Но вам придется найти иной повод зайти в Грейндж. Пистолет я забираю.

— Как скажете, инспектор. Воля ваша. Он вот здесь…

Фрэнк с некоторым шиком открыл ящик стола — тот самый, в котором Генри в прошлый раз обнаружил ежедневник, но сейчас, как Тиббет уже знал, ящик был совершенно пуст.

— Но… я же положил его сюда вчера…

Генри встал:

— А теперь он пропал, — сказал он. — И позволю себе сказать, что «Илиада» Гомера тоже пропала.

— «Илиада» Гомера?

— Именно. Книга шестая.

— Понятия не имею, о чем вы говорите.

— Приятно слышать, — отозвался инспектор. — И все же я думаю, найти эту книгу будет нелегко. Будем надеяться, вы мне поможете.

Принадлежавшее Огастесу Мансайплу издание Гомера в красивых кожаных переплетах состояло из шести томов. На каждом был герб Мансайплов, изображенный тонким тиснением на корешках, все переплетены в бежевую телячью кожу и обильно украшены золотыми завитками. Оставшиеся четыре тома содержали «Илиаду» на греческом и на английском. Но из этих шести томов найти удалось, при всех стараниях Генри, только пять. Недостающая книга была первым томом «Илиады» на греческом (том третий из собрания), где содержались, очевидно, книги с первой по двенадцатую, поскольку том четвертый начинался с книги тринадцатой.

— И вы понятия не имеете, где она? — спросил наконец инспектор.

Фрэнк Мейсон запустил пальцы в рыжие волосы, растрепав их еще больше обычного.

— Я же вам говорю, что вообще не понимаю, что тут к чему. По-гречески я не читаю. И даже не знал, что у моего отца были все эти книги — думал, он их скупал оптом, чтобы произвести впечатление. Если вы мне хотите сказать, что среди них была очень ценная, ради которой его и убили…

— Я бы так не выразился, — возразил Генри, — но одна из них имеет очень большую ценность. Та, что пропала.

— Откуда вы знаете, что книга пропала? Была ли она у него вообще? Да он мог и не заметить, если ему вручили собрание без одного тома. Ради всего святого, отчего бы вам не пойти в Грейндж и не проверить, не там ли книга?

После небольшой паузы Мейсон добавил:

— Полагаю, вы знаете, что Мэннинг-Ричардс — специалист по античным языкам?

— Правда? Нет, я не знал.

Фрэнк засмеялся недобрым смехом:

— Я сказал — «специалист»? Он баловался греческим и латынью, как баловался вообще всем на свете… — Мейсон поискал наиболее обидное выражение: — Он думает, что образование — это развлечение.

Генри не смог подавить улыбку:

— Бедняга, наверное, один из последних живущих на земле, кто так думает.

— Я рад отметить, — сказал молодой человек агрессивно, — что мы практически искоренили привилегированный класс, который мог себе позволить учиться для забавы.

— Именно это я и хотел сказать, — согласился Тиббет.

— Да я же вижу, что вы сидите в кармане у Мансайплов и Мэннинг-Ричардсов, — сказал Мейсон. — Вы — печальный мелкий буржуа, и оба глаза отдали за то, чтобы быть «настоящим джентльменом», как у вас это называется.

Генри на миг посмотрел на него серьезно, потом сказал:

— Если вы собираетесь навестить Мод Мансайпл, то я, наверное, должен вам сообщить, что вчера вечером умерла ее двоюродная бабушка.

— Вот эта, девяностолетняя? Ну, что тут скажешь. Вышло ее время, наверное.

— Мне было сказано, — продолжал инспектор, — что траура не будет, потому что у Мансайплов он не принят. Тем не менее, я бы на вашем месте попытался быть несколько тактичнее. И осторожнее.