Поль Альтер - Семь чудес преступления

– Да, – согласился молодой человек с невеселой улыбкой, – но только в отсутствие моего отца. При нем она опасается делать даже небольшие замечания, не говоря уже о каких-либо поступках. Да и зачем спорить, если ничего не изменится. Но я полагаю, не это стало причиной вашего визита?

– Конечно, нет. Мы приехали поговорить о Майкле Денхеме.

Лицо Пола внезапно стало непроницаемым, а Оуэн добавил:

– Кажется, ваши подозрения по поводу Майкла подтверждаются. Я не могу рассказать вам подробности по причинам, которые вы и сами понимаете, но знайте, что в настоящее время он находится в Скотленд-Ярде, чтобы официально ответить на некоторые вопросы…

– Значит, он подозревается в убийстве? – удивленно воскликнул Пол Брук.

– Более того. Теперь относительно него есть серьезные подозрения. А ваш отец ничего вам не говорил?

Молодой человек пожал плечами, еле слышно сказав «нет».

– Мне бы очень хотелось знать, мистер Брук, – продолжал Оуэн, – ваше мнение на сегодняшний день. Другими словами, вы все еще думаете, что это мистер Денхем совершил серию страшных убийств?

Через несколько мгновений я увидел в глазах молодого человека такое же выражение, как и у его матери, на которую, впрочем, он был очень похож. Взгляд одновременно и неопределенный, и напряженный. Сверкающий, но с каким-то неестественным блеском. Взгляд, не поддающийся пониманию, в котором, однако, угадывались живые, обостренные чувства.

– Я не из тех, кто меняет свое мнение или вкусы, как перчатки, мистер Бернс, – ответил Пол достаточно твердо. – Однако я не готов слепо поддержать это дело. В случае с Майклом Денхемом могу сказать, что мое убеждение не стало слабее, скорее наоборот. Все в его повседневном поведении только усиливает подозрения. Боюсь, вы не приняли всерьез нашу последнюю встречу…

– Да, несомненно, – признал Оуэн, кивнув головой. – Но, видите ли, как это ни прискорбно, мы имеем все причины думать, что ваше свидетельство было несколько искажено… скажем так, страстью, которую вы испытываете к мисс Долл.

– Страстью! Вы произнесли это слово так, будто речь идет о внезапной лихорадке! Каком-нибудь инстинктивном и необдуманном побуждении! Так можно говорить именно о Майкле!

– Я понимаю вашу точку зрения.

– Вы в этом уверены?

Пол пристально, с некоторым вызовом, посмотрел на Оуэна, затем внезапно поднялся, и в какой-то момент я испугался жесткой реакции с его стороны. Но он быстро прошел в цветник, нагнулся и сорвал цветок анютиных глазок. Затем вернулся обратно, показал цветок моему другу и сказал, что ему очень нравятся эти цветы.

– Посмотрите, какой красивый цветок, мистер Бернс. – Отметьте нежные оттенки основного цвета – голубого, в центре темный бархат и светлую лазурь его лепестков в совершенной гармонии с удивительным желтым пятном!

– Согласен, сочетание очень удачное!

– Да, он невероятно красив…

– Не могу не согласиться с вами, мистер Брук.

– Это настолько удивительный цветок, что его красота может сравниться только с Амели, самой прекрасной из женщин!

– По этому вопросу я тоже не позволил бы себе противоречить вам, – сказал Оуэн, покашливая.

– Я хочу доказать вам, мистер Бернс, что такое прекрасное создание, как она, не может расцвести за один день. То есть ничего вчера не было, а сегодня есть, вы понимаете? Требовалось время, чтобы прийти к зрелости, к настоящей любви, которая является результатом постепенного развития, когда шаг за шагом преодолеваешь каждый этап умения владеть собой, когда нужно со вкусом оценивать каждое мгновение, смягчать порывы сердца, в сладком ожидании своей причастности. Только таким способом можно прийти к расцвету красоты. И эта красота, находящаяся перед вами в данный момент, как тот самый цветок…

И хотя в такой демонстрации чувств Пола Брука не было ничего комического, но, видя, как реагирует на это Оуэн, вполне понимающий его, я с трудом подавил приступ смеха. Совершенно очарованный, мой друг переводил взгляд с сорванного цветка на молодого человека, который держал прекрасное растение в нескольких сантиметрах от его лица.

– Я понимаю, – завершил он, слегка отстраняясь от анютиных глазок. – Очень хорошо понимаю.

– Самое неприятное состоит в том, – проговорил Пол, снова садясь на свое место, – что этого не понимает мистер Денхем.

– А вы пытались ему объяснить? – рискнул предположить мой друг.

Молодой человек пожал плечами.

– Нет. Это было бы пустой тратой времени. Животное влечение толкнуло его к Амели, и он удерживает ее в своих объятиях. Его страсть и упорство при отрицании очевидного сравнимы только с ненавистью, которую он питает ко мне и которая толкает его на совершение страшных поступков…

– Это меня заинтриговало, – задумчиво бросил Оуэн, – но преступления все же мне кажутся действиями, совершенными очень расчетливым и педантичным человеком, а не личностью, действующей под влиянием гнева…

– Но я думаю, что Майкл вполне способен и на такое, мистер Бернс. Если он однажды принял решение, то будет действовать с тем же усердием и той же сноровкой, с какой создает свои картины.

Мой друг согласился со справедливостью данного замечания, а затем спросил с задумчивым видом:

– Мистер Брук, знаете ли вы кого-нибудь, кроме самого себя, в вашем окружении, кто мог бы тайно испытывать чувство ненависти по отношению к мистеру Денхему?

– Почему вы задаете мне этот вопрос? – довольно резко спросил молодой человек. – Разве его виновность не установлена?

– Не совсем…

– Мне казалось, у вас есть мотив, доказательства, чего же еще не хватает?

– Остается установить, была ли у Майкла возможность совершить последнее преступление.

– У него нет алиби, насколько я знаю!

– А у вас самого, мистер Брук, есть алиби в ночь на тринадцатое?

– Я спал, как и всегда, в своей комнате!

– Кто-нибудь может это подтвердить?

Во взгляде Пола Брука вспыхнула ярость:

– Нет, никто…

– Тогда все происходит по законам жанра, – ответил Оуэн с забавной улыбкой. – На то же самое претендует и мистер Денхем. Пойдем дальше. Вы не ответили на мой вопрос. Знаете ли вы кого-нибудь из вашего окружения, кто мог бы иметь причины ненавидеть Майкла?

Он прервался. Задняя дверь дома Бруков открылась и появилась хозяйка, которая объявила, что только что прибыл почтальон и принес срочное, очень лаконичное сообщение, подписанное инспектором Уэдекиндом:

ПРИЕЗЖАЙТЕ КО МНЕ В ОФИС – БЫСТРО – ВАЖНЫЕ НОВОСТИ.

– Я думаю, произошла ошибка, – заявил инспектор, когда мы после полудня вошли в его кабинет в Скотленд-Ярде.

В противоположность своей обычной привычке, Уэдекинд на этот раз не сидел в кресле, а ходил из угла в угол, временами вытаскивая изо рта сигару, не отдавая себе отчета в том, что она погасла. Бесспорно, он был раздражен. Но пока еще мы не знали причину. После краткого приветствия инспектор пригласил нас сесть и выслушать его.