Поль Альтер - Семь чудес преступления

– Я двигался по указанному вами следу, Бернс, – начал он, поворачиваясь к Оуэну. – Кто бы ни был подозреваемым, все вело к дому Бруков. Нам было бы достаточно незаметно наблюдать за его обитателями, чтобы следить за передвижениями двух подозреваемых той ночью. Но прежде чем обратиться к обстоятельствам трагедии, мне бы хотелось поделиться парой наблюдений относительно самого расследования.

Мы обнаружили следы, оставленные горючей жидкостью на трупе доктора Линча. Похоже, прежде чем поджечь все вокруг, его обрызгали керосином, как и сиденье, на котором он находился, как и расколотое дерево по соседству, а также несколько охапок хвороста. Другими словами, этот пожар вызвала не молния, а чья-то преступная рука.

К сожалению, это не все объясняет. Далеко не все. Так как дерево было расколото именно молнией! Ведь невозможно представить себе такого колосса, даже если его звали Родес, чтобы он смог расколоть подобный ствол! Один или несколько человек, или даже с помощью упряжки лошадей! Мы поговорили с местными дровосеками, которые подтвердили: в дерево, несомненно, ударила молния.

Кроме того, дверной замок хижины, служащей убежищем доктору Линчу, подвергся воздействию интенсивного жара, достаточного для того, чтобы частично деформироваться. Еще мы обнаружили на двери странные следы, свидетельствующие о каком-то надувательстве. Дверь вокруг замка сначала расщепили с помощью какого-то инструмента, например топорика, а потом уже подожгли чем-то сильно раскаленным, например жаровней с горящими углями. В общем, у нас есть несколько улик, которые кажутся противоречивыми, но рассмотрим теперь факты в хронологическом порядке.

Вечером тринадцатого июня, примерно в половине десятого, доктор Линч, встревоженный больше, чем обычно, закрылся в своей хижине до того, как около часа ночи разразилась страшная гроза. К трем часам утра миссис Линч обнаружила открытую дверь хижины, а потом увидела, что ее муж исчез. К сожалению, теперь невозможно точно сказать, была ли дверь заперта часом ранее. Примерно в половине четвертого утра дождь перестал, и к шести часам сторож охотничьих угодий нашел жертву, сперва заметив дым над лесом. По сведениям судмедэксперта, доктор Линч сначала был оглушен, потом задушен примерно около трех-четырех часов утра. Таким образом, все этапы преступления осуществлены между двумя и четырьмя часами утра…

Заложив руки за спину, с потухшей сигарой в руке, Уэдекинд внезапно остановился. Его взгляд был устремлен в пол.

– А что делал Денхем в данный промежуток времени? – вдруг глухо спросил он. – Вот вопрос. Мы еще многого не знаем об этом необычном преступлении, хотя бы по поводу невероятной мизансцены, сконструированной вокруг погибшего…

– Вы совершенно правы, – одобрил Оуэн, поглощенный рассматриванием своих карманных часов, которые он осторожно держал за конец цепочки, словно обнаружил в них что-то непонятное и удивительное. – Первая тайна – нарастающий страх жертвы перед грозой, который начался у него примерно два года назад и достиг крайней степени в тот самый момент, когда убийца прислал свое сообщение об угрозе и, следовательно, перешел к действиям. Другими словами, преступление было задумано давно по отношению именно к этой жертве, что мало согласуется с уже известными нам обстоятельствами. Затем преступнику нужно было выманить доктора из его хижины, в которой, как мы помним, он забаррикадировался и ждал дальнейшего развития событий с оружием в руках… И тем не менее убийца довел дело до конца. Ему удалось выманить из дома доктора Линча, привести его на место трагедии, найти дерево, которое очень своевременно было расколото молнией, не говоря уже о сиденье – месте для наблюдения за животными, и все это в темноте, под дождем.

– Ограничимся пока рассмотрением проблемы под чисто материальным углом, – сухо предложил полицейский, – потребовалось бы меньше получаса, чтобы на фиакре добраться из Северн-Лоджа до дома доктора Линча. От дома мисс Долл, где Денхем провел вечер, можно добраться даже быстрее, примерно за двадцать минут. Необходимо еще время, чтобы доехать до леса, где была найдена жертва. Другими словами, если поторопиться, Денхему хватило бы часа с учетом всех маневров и убийства своей жертвы!

На самом деле это минимум. Не считая последних усилий на постановку мизансцен, как например размещение трупа на высоте сиденья, разжигание пожара, что было затруднительно при все еще продолжавшемся дожде. Но это он мог сделать потом…

– Значит, если принять во внимание, что преступление было совершено к четырем часам утра – это предельное время, – логика подводит нас к трем часам – здесь заканчивается время его алиби… Вы согласны?

– Без всякого сомнения, – ответил Оуэн с мечтательной улыбкой. – Но мне интересно, не придаем ли мы слишком большое значение этой грозе?

– Почему? – спросил полицейский, удивленно подняв брови.

– Потому что иногда действия подозреваемого кажутся мне бесполезными.

– Я не понимаю вас, Оуэн, – вмешался я.

– Я вспомнил одну басню…

– «Дуб и тростник»? Но ведь там большое дерево в результате с корнем вырывает ветер!

– Вы не поняли, Ахилл. Я имею в виду басню «Феб и Борей». Феб – это солнце, а Борей – сильный ветер. Однажды они увидели путника, одетого в теплое пальто, и поспорили друг с другом, кто из них быстрее сможет снять с него одежду. Ветер стал дуть изо всех сил, но напрасно – человек только сильнее кутался в свое пальто. Солнце действовало совсем иначе. Очень быстро под его палящими лучами путник был вынужден снять с себя слишком теплую одежду.

– И как же мы должны истолковать эту басню? – проворчал инспектор.

– Чтобы прийти к реальному и очевидно трудно достижимому результату, иногда достаточно немногого – всего лишь выбрать подходящее средство.

Хитрая улыбка осветила лицо полицейского.

– Значит, вы думаете, что преступник мог бы добиться своего за меньшее время?

– В известном смысле, да.

– Я дал ему полчаса? Вы согласны со мной? Или даже четверть часа. Ладно, в порыве великодушия соглашаюсь на несколько минут!

Оуэн бросил на полицейского заинтересованный взгляд.

– Я чувствую, вы немного уязвлены. И раздосадованы…

– Да, я раздосадован! – Уэдекинд внезапно взорвался и даже побагровел. – До настоящего времени я действительно думал о виновности молодого художника! Ведь все совпадало: картины, присланные в полицию, украденные монеты… Я думал, что нашел недостающее звено в цепи, а есть еще «Телец», который посещали две последние жертвы и наш подозреваемый! У меня больше не было ни малейшего сомнения в понимании того, что доктор Линч испытывал давление шантажиста, и это не кто иной, как Майкл Денхем, с которым он недавно поссорился! Но сейчас вдруг обнаруживается, что у Майкла было алиби в ночь убийства до четырех часов утра!