Эллери Куин - Четверка червей

— В другой раз, — проговорил Кларк, вставая. — Думаю, завтра…

— Садись, приятель! — сухо отрезал Квин.

Кларк снова сел и принялся кусать ногти, ворча что-то себе под нос. Дверь отворилась, и он опять вскочил со стула.

Но это был всего лишь бледный мужчина, очевидно, первый секретарь.

— Мистер Бутчер просит вас, мистер Квин.

Мистер Квин усмехнулся. Вторая секретарша выглядела так, словно готовилась упасть в обморок, первый секретарь был неестественно бледен, а Кларк неустанно вытирал платком вспотевший лоб.

— Он очень любезен, — пробормотал мистер Квин, входя во владения первого секретаря. — О, все точно так, как я и предполагал. В худшем их всех возможных стилей. Le mauvais goût [9] Дурной вкус ( фр. ). .

— Совершенно верно, мистер Квин, — сказал первый секретарь. — То есть, я хочу сказать…

— Между прочим, каковы здесь правила этикета? Надо ли преклонять колени и целовать ему руку или достаточно земного поклона?

— Пинок под зад больше подойдет, Kamerad [10] Приятель, товарищ ( нем. ). , — послышался спокойный голос.

Мистер Квин обернулся. В дверях стоял молодой человек с высоко поднятыми руками. На нем были потертые испачканные холщовые штаны, открытые сандалии на босу ногу иг клетчатая рубаха лесоруба с расстегнутым воротом. Что было еще более удивительно, в зубах у него дымилась видавшая виды глиняная трубка, издававшая резкий отвратительный запах; пальцы его были в чернилах и, судя по его густой щетине, он не брился, по меньшей мере, дня три.

— Я думал… — начал мистер Квин.

— Вне всякого сомнения, я заслужил доброго пинка, — сказал Чудо-мальчик. —. Выдадите мне его сейчас или прежде потолкуем?

— Так вы и есть Бутчер? — Мистер Квин с трудом проглотил подкатившийся к горлу комок.

— Виновен, ваша честь. Послушайте, это был самый дурацкий номер из всех, которые я наблюдал в этом городишке, — а можете мне поверить, мы здесь частенько выкидываем головоломные трюки! — Он энергично потряс руку Эллери. — Привет, Кларк. Вы агент Квина?

— Да, мистер Бутчер, — проговорил Кларк. — Да, сэр!

— Заходите же, вы оба, — пригласил Чудо-мальчик, проходя первым. — Не обращайте внимания на поддельную роскошь и пышность этого дурацкого сооружения, Квин. Проклятая лачуга досталась мне в наследство. Она была построена старым Зигмундом в свободные дни, когда он разбрасывал деньги акционеров, как пьяный скряга в субботу вечером. Тем не менее, я постарался переоборудовать свой кабинет, чтобы в нем можно было работать. Заходите!

Эллери едва удержался от почтительного: «Да, сэр!». Он вошел.

Это было нечестно! Бутчер со своими проницательными зелеными глазами, рыжей шевелюрой и мальчишеской улыбкой в сочетании с великолепно небрежным костюмом выглядел абсолютно нормальным человеком! А «святая святых»? Исходя из внешних и внутренних декораций, каждый был бы вправе ожидать роскошного интерьера в латино-восточном стиле с гобеленами, изразцами и инкрустацией из ценных древесных пород. Но никакие портьеры не заслоняли солнца; стены были отделаны панелями из простой сосны, и старый деревянный письменный стол в старинном испанском католическом стиле, носивший на себе царапины от туфель для гольфа и многочисленные следы ожогов от сигарет, стоял кое-как посредине стайки нормальных честных стульев. На столе в беспорядке громоздились свидетельства интенсивной работы — желтые листы бумаги, исчерканные вдоль и поперек чернильными записями, глиняная модель декорации танцевального зала, старая, изрядно поцарапанная пишущая машинка, фотографии, ксероксы, жестянка с пленкой. Книги, выглядевшие так, словно их действительно читали, сгрудились на простых сосновых стеллажах вдоль стен, и маленький открытый переносной бар у письменного стола, забитый всевозможными бутылками, находился всегда под нетерпеливой рукой, как и полагалось бару.

— Выбросил весь ненужный хлам, — весело сказал Чудо-мальчик. — Видели бы вы эту картинку! Ну, садитесь, ребята. Выпьете что-нибудь?

— Это нечестно, — простонал мистер Квин, опускаясь на стул и поеживаясь.

— Что?

— Он хочет сказать, что ему не хватает воздуха, — поспешно подсказал Алан.

— И ничего удивительного после такого приема, которого он был удостоен, — отозвался молодой человек, бросившись открывать все окна. — Пропустите-ка глоточек шотландского, Квин. Это вам не помешает.

— Бренди, — едва слышно пробормотал мистер Квин.

— Бренди! — Чудо-мальчик явно обрадовался. — Вот человек, понимающий толк в выпивке. Это снадобье подстегивает ваш старый мотор, но зато какое удовольствие потом дожидаться коронарного тромбоза! Вот что я сделаю с вами, Квин! Я открою пару бутылочек стодвадцатипятилетнего

Наполеона, который я берег для своей свадьбы. Как между друзьями, а?

Мистер Квин колебался между демоном предубеждения и открытой улыбкой Чудо -мальчика. Пока он колебался, искуситель наклонил опаленную солнцем бутылку и разлил по бокалам золотистый напиток.

Это было уже слишком. Предполагавшийся гневный обличитель молча взял бокал из тонкого стекла и погрузил нос в соблазнительный аромат старого коньяка.

— А теперь — за тебя, — сказал мистер Квин, когда они раскупорили очередную бутылку.

— Нет-нет — за тебя! — возразил Бутчер.

Дружелюбное солнце освещало территорию «Магны» снаружи, дружелюбная атмосфера в комнате была приятной и прохладной, дружелюбный коньяк был настоящим блаженством, и они были старыми добрыми друзьями.

— Я ошибался, Бутчи-бой! — пылко заявил Квин.

— Нет-нет, — возразил Бутчи-бой, колотя себя в грудь. — Это я ошибался, Эл, старый дружище!

Кларк ушел, отпущенный Чудо-мальчиком. Он удалился с тревожным чувством, потому что магия административных методов Бутчи-боя была притчей во языцех в Голливуде, и как хороший и добросовестный литературный агент Кларк подозревал недоброе, оставив своего клиента наедине с этим кудесником.

И не без оснований. Его клиент был уже готов трудиться и умереть ради доброй старой «Магны».

— Не понимаю, как я так недо… недооценивал тебя, Бутчи, — говорил мистер Квин чуть нс плача. — Хоть ты и был полным и абс… абсолютным ослом. Поверь моему слову!

— А я и есть осел, — подтвердил Бутчер. — Не удивительно, что у людей складывается превр… превратное мнение о Голливуде. Такой анект… анекдотикский случай. Я стану всеобщим посмешищем!

Мистер Квин схватил бокал и сверкнул глазами:

— Покажи мне первого, кто посме… посмеет смеяться над тобой, и я заставлю его проглотить насмешку вместе с зубами!

— Друг мой!

— Но никто не должен распр… распространяться об этом, Бутч. Все должно оставаться между нами и Аланом Кларком. — Мистер Квин с досадой щелкнул пальцами. — Черт возьми, он проболтается!