Эдгар Уоллес - Загадка железного алиби (сборник)

— Тем не менее, — сказал я, — изменять свои показания я отказываюсь. Правда есть правда…

Женщина направилась к двери, но остановилась и повернулась ко мне.

— Завтра, — произнесла она, — вы вряд ли встретитесь с инспектором Бреем. Я сказала, что пришла дать вам совет. Лучше последуйте ему. Какая разница — полчаса туда, полчаса сюда? Но для вас эта разница обернется тюрьмой. Спокойной ночи.

Она вышла. Я последовал за нею в холл. Внизу, на улице, послышался рокот мотора ее такси.

Я вернулся к себе в комнату и снова сел за столом, находясь в полном расстройстве. За окном продолжала звучать нескончаемая симфония большого города — автобусы, поезда, никогда не умолкающие голоса. Я смотрел на это бесконечное пространство, заполненное сырыми кирпичными домами и сырыми британскими душами, и чувствовал себя отчаянно одиноким. Могу добавить, что мне стало даже немного страшно, словно этот гигантский город медленно наваливался на меня.

Кем же была эта таинственная женщина? Какое место она занимала в жизни — а может, и в смерти — капитана Фрейзер-Фриера? Почему она так смело явилась ко мне со своим невероятным требованием?

Я твердо решил, что, даже рискуя своим благополучием, буду держаться правды. И выполнил бы свое решение, если бы вскоре не последовал еще один визит — гораздо более непонятный, гораздо более удивительный, чем первый.

Примерно в девять часов ко мне в дверь постучался Уолтерс и сообщил, что меня желают видеть два джентльмена. Почти сразу же в мой кабинет вошли лейтенант Норман Фрейзер-Фриер и некий благородный пожилой джентльмен, чье лицо словно сошло со старинного портрета, висящего на стене в аристократическом доме. Я никогда его не видел раньше.

— Надеюсь, мы вам не помешали, — произнес молодой Фрейзер-Фриер.

Я заверил, что это так. Лицо у лейтенанта было напряженное и измученное, во взгляде читалось ужасное страдание, но над головой у него словно бы висел ореол твердой решимости.

— Разрешите представить вам моего отца, — сказал он. — Генерал в отставке Фрейзер-Фриер. Мы пришли к вам по делу величайшей важности…

Пожилой джентльмен пробормотал что-то неразборчивое. Было заметно, что потеря старшего сына стала для него огромным потрясением. Я предложил им сесть. Генерал принял приглашение, а молодой человек принялся тревожно вышагивать по комнате.

— Буду краток, — сообщил он. — В такие минуты нет места для дипломатии. Я хочу только сказать, сэр, что мы пришли просить вас об огромном, невероятно огромном одолжении. Возможно, вы не сочтете для себя возможным принять его. В этом случае мы не станем вас осуждать. Однако если сможете…

— Это величайшее одолжение, сэр! — вмешался генерал. — И я нахожусь в двусмысленном положении, когда не знаю, что для меня лучше: если вы сделаете такое одолжение или откажетесь от этого.

— Отец… пожалуйста… если ты не против… — мягко, но решительно проговорил лейтенант. И вновь обратился ко мне.

— Сэр… Вы дали показания полиции, что было начало восьмого, когда вы услышали в квартире наверху звуки борьбы, которая… которая… Ну, вы понимаете.

После требования посетительницы, покинувшей мою квартиру меньше часа назад, вопрос молодого человека поразил меня.

— Да, именно такие показания я дал, — ответил я. — И это правда.

— Естественно, — сказал Фрейзер-Фриер. — Но… эээ… откровенно говоря, мы пришли сюда, чтобы просить вас изменить свои показания. Не могли бы вы сделать нам, как людям, страдающим от жестокой потери… одолжение, которое мы никогда не забудем… Не могли бы вы сообщить полиции, что борьба происходила в половине седьмого?

Я был потрясен.

— А каковы… причины? — наконец сумел я произнести.

— Я не могу вас посвятить во все детали, — ответил молодой человек. — Могу сообщить только одно: так получилось, что в семь часов вечера прошлого четверга я обедал в „Савое“ с друзьями… С друзьями, которые вряд ли забудут это одолжение.

Старый генерал вскочил на ноги.

— Норман! — воскликнул он. — Я не разрешаю тебе делать такие вещи! Я просто не…

— Успокойся, отец — устало произнес лейтенант. — Мы уже обсуждали это. Ты обещал…

Старик опустился на стул и закрыл лицо руками.

— Если вы согласитесь изменить свои показания, — продолжал молодой человек, обращаясь ко мне, — то я сразу же признаюсь полиции, что именно я… убил своего брата. Они ведь подозревают меня. Им известно, что в конце дня в прошлый четверг я купил револьвер, и решат, что в последний момент я предпочел воспользоваться ножом. Им известно, что я был у него в долгу, что мы ссорились из-за денег, что я и только я выигрываю от его смерти.

Он внезапно умолк, подошел ко мне и протянул руку в просительном жесте, который мне никогда не забыть.

— Сделайте это для меня! — воскликнул он. — Помогите мне признаться! Помогите покончить с этим ужасным делом здесь и сейчас.

Уверен, что никогда и ни к кому еще не обращались с подобной просьбой.

— Но почему?.. — сам того не желая, повторял я вновь и вновь: — Почему? Почему?..

Лейтенант взглянул мне прямо в глаза, и надеюсь, что никогда больше не увижу такого взгляда мужчины.

— Я любил его! — воскликнул он. — Вот почему. Ради его чести, ради чести всей нашей семьи — вот почему я умоляю вас так поступить. Поверьте, для меня это непросто. Но я могу сказать вам только это. Вы знали моего брата?

— Мало.

— Тогда и ради него… выполните мою просьбу.

— Но… убийство…

— Вы слышали звуки борьбы. Я скажу, что мы поссорились, и я ударил его, обороняясь… — он повернулся к отцу. — В этом случае мне грозит всего несколько лет тюрьмы… Я выдержу это! — выкрикнул он. — Ради чести нашего имени!

Старик тяжело вздохнул, но не поднял головы. Молодой человек метался туда-сюда по моему вылинявшему ковру, как лев в клетке. Я стоял, размышляя, какой дать ответ.

— Я знаю, о чем вы думаете, — сказал лейтенант. — Вы не верите своим ушам. Но вы поняли правильно. И теперь, когда вы услышали наше предложение, решение за вами. Я бывал в вашей стране, — он горько улыбнулся. — Думаю, что знаю американцев. Они не из тех, кто отказывает человеку, охваченному горем… Такому, как я.

Я стоял, переводя взгляд с него на генерала и обратно.

— Мну нужно над этим подумать, — ответил я, вспомнив про полковника Хьюза. — Позднее… скажем, завтра вы услышите, что я решил.

— Завтра, — сказал молодой человек, — нас обоих вызовут к инспектору Брею. Мне нужно к тому времени получить ваш ответ… И я всем сердцем надеюсь, что он будет положительным.

Пробормотав несколько слов на прощанье, лейтенант и сломленный старик ушли. Едва наружная дверь закрылась за ними, я поспешил к телефону и назвал номер, который оставил мне полковник Хьюз. Услышав его голос, я почувствовал облегчение. Я сказал, что мне надо встретиться с ним немедленно. Он ответил, что по странному совпадению он как раз собирался приехать ко мне.