Марджери Аллингем - Черные перья. Работа для гробовщика [сборник]

Мистер Альберт Кэмпион тоже мог бы привлечь к себе заинтересованные взгляды, хотя сфера его деятельности была у́же и носила особый характер. Высокий мужчина лет сорока с небольшим. Чрезмерно худощавый. Со светлой когда-то шевелюрой, которая теперь поседела. Одежда отличалась добротностью, чтобы ничем не выделяться, а за необычно большими очками в роговой оправе его лицо, хотя принадлежавшее уже достаточно зрелому человеку, казалось совершенно неприметным, как и в дни его молодости. Он был наделен полезным даром казаться элегантной, но безликой тенью. Как однажды не без зависти заметил наш великий полицейский, Кэмпион принадлежал к числу тех людей, кого на первый взгляд можно не опасаться.

Он без особой охоты принял беспрецедентное приглашение начальника полиции отобедать с ним, а затем еще более странное предложение совершить совместную прогулку в парке, все это только укрепило в нем решимость не позволить ни во что себя втянуть.

Оутс обычно двигался быстро, а разговаривал мало, но на сей раз он медлил, и взгляд его холодных глаз устремился куда-то вверх. Проследив за ним, Кэмпион тоже заметил часы над ювелирным магазином, расположенным чуть ниже по улице. Они показывали пять минут четвертого. Оутс удовлетворенно хмыкнул.

– Давайте полюбуемся цветами, – предложил он и пересек улицу.

Шеф явно уже разглядел свою цель и первым направился к ней. Это были небольшие зеленые стулья, уютно расставленные под сенью гигантского бука, крона которого создавала подобие тента. Он сел, обернув полы длинного плаща вокруг коленей наподобие юбки.

Единственной живой душой, различимой по соседству с ними, оказалась женщина, занявшая скамейку, стоявшую вдоль покрытой гравием дорожки. Яркие лучи солнца освещали ее согнутую спину и квадрат сложенной газеты, чтением которой она была поглощена.

Женщина была хорошо видна двоим мужчинам. Ее небольшую коренастую фигуру окутывали предметы одежды различной длины, а поскольку она сидела положив ногу на ногу, то были видны разноцветные швы на сползших чулках. Со стороны казалось, будто одна из ее туфель буквально набита травой – стебельки торчали отовсюду, даже из открытого мыска обуви. Солнце палило нещадно, но на плечи женщина набросила нечто, когда-то являвшееся изделием из меха. Хотя лицо оставалось скрытым, Кэмпион обратил внимание на нежные локоны волос, выбивавшиеся из-под пожелтевших складок вуали для езды в открытом автомобиле, а поскольку она набросила ее поверх грубо оторванного куска картона, плоско лежавшего поверх головы, то все это в совокупности производило одновременно эксцентричное и жалкое впечатление. Так порой выглядят маленькие девочки, напялившие на себя несочетаемые предметы из гардеробов матерей.

Неожиданно на тропе показалась вторая женщина, появившаяся внезапно, как бывает, если вас слепит солнце. Мистер Кэмпион, не желавший занимать свои мысли ничем другим, лениво отметил, как часто природа создает двойников известных личностей, на которые отрадно посмотреть. Сейчас он был счастлив, представив, что видит перед собой вылитую копию знаменитой актрисы Хелен. Она являла собой само совершенство. Маленькие ступни ног, выдающийся бюст, высокая белая шляпка. Фигура напоминала большой винный бокал, украшенный цветами. Но еще больше бросалось в глаза выражение лица, каждая черточка которого демонстрировала неподражаемую напускную скромность. Кэмпион ощутил, как шеф заметно напрягся в тот момент, когда блистательная дама вдруг замедлила шаг. Широкое пальто, которому явно очень хороший портной дал возможность скрыть легкую полноту этой таинственной леди, словно качнулось в воздухе. Белая шляпка повернулась сначала в одну сторону, затем в другую. Маленькие ножки осторожно приблизились к сидевшей на скамье женщине. Крошечная рука в перчатке совершила быстрое движение, а уже через секунду «прославленная актриса» снова шла по дорожке со смиренным видом.

– Ха! – тихо воскликнул Оутс, она проходила мимо них, и оба сумели получше разглядеть розовощекое, исполненное целомудрия лицо. – Вы это видели, Кэмпион?

– Да. Что она ей дала?

– Шестипенсовик. Возможно, девять пенсов. Но, по-моему, это был шиллинг.

Кэмпион посмотрел на своего друга, который не отличался легкомыслием.

– Акт чистой благотворительности?

– Чистейшей.

– Понимаю, – Кэмпион был предельно корректен. – Я знаю, насколько такое редко случается [3] Если иметь в виду покупательную способность английских денег в конце 1940-х годов, когда происходит действие романа, шиллинг – это действительно крупная монета для милостыни. .

– Она делает это почти каждый день примерно в одно и то же время. Я хотел увидеть все своими глазами. А вот и вы, старший инспек…

Тяжелые шаги по траве стали слышны отчетливее, и старший инспектор Йео, даже в штатском похожий на полицейского, обошел ствол дерева и пожал им руки.

Мистер Кэмпион обрадовался его появлению. Они были старыми приятелями и питали друг к другу те особо теплые чувства, какие часто возникают между людьми с несхожими темпераментами.

Глаза Кэмпиона приобрели еще более задумчивое выражение. Теперь он был уверен. Если Оутс мог вбить в свою седую голову пустую игру в эксперименты по наблюдательности, то Йео едва ли согласился бы напрасно тратить время, чтобы угодить начальнику.

– Ну что? – с усмешкой спросил Йео. – Теперь и вы видели это.

– Да, – отозвался шеф, погруженный в размышления. – Занятная штука – человеческая жадность. Об эксгумации должно сообщаться именно в этой газете, если номер свежий, но она не читает новостей или же заучивает строки наизусть. За все время, пока мы здесь, она ни разу не перевернула страницу.

Кэмпион вскинул свой чисто выбритый подбородок, но затем вновь наклонился и продолжил случайно найденным обломком ветки рисовать что-то на земле.

– Дело Палиноуда?

Карие глаза Йео сверкнули в сторону шефа.

– По-моему, вы пытаетесь заинтересовать его, – сказал он неодобрительно. – Да, там вы видите миссис Джессику Палиноуд, мистер Кэмпион. Она третья по старшинству сестра и сидит на этой самой скамье каждый день после обеда, невзирая на погоду. Ни солнце, ни дождь не мешают ей. Если приглядеться, она сильно смахивает на тех, кого мы называли когда-то чокнутыми.

– А кто была та вторая дама? – спросил Кэмпион, продолжая выводить свои иероглифы.

– Миссис Дон Боннингтон с Карчестер-террас, – вмешался Оутс. – Конечно, она знает, что не следует поощрять нищенство подаяниями, но, когда видит «женщину, доведшую себя до крайности», не может противиться желанию «хоть чем-нибудь помочь». Это, разумеется, нечто вроде суеверия. Как некоторые стучат по дереву.