Буало-Нарсежак - Операция Примула. Полное собрание сочинений. Том 7 [Операция Примула, Брат Иуда, В тисках, Проказа]

Мадам де Шатлю оставила меня обедать. Мы сидели вдвоем в огромной столовой, где свободно могла расположиться целая дюжина гостей. Есть нам не хотелось.

— Оливье (она впервые называла Плео по имени) теперь опасен для нас, — сказала она. — Ему представился отличный случай отомстить. Два покушения, чуть ли не одно за другим, — поставьте себя на его место. Он наверняка постарается навлечь на меня неприятности. Не думаю, что он донесет на меня, — у него нет доказательств. Хотя что такое доказательства в настоящий момент!.. Но он может направить подозрения на наш дом. В таком случае нам придется прекратить все наши дела, а это настоящая катастрофа.

Она протянула мне блюдо с земляной грушей.

— Вся наша сеть под угрозой, — продолжала она. — Оливье должен исчезнуть. Он находится в клинике Святой Маргариты, это все, что я знаю. Не могли бы вы оказать нам услугу, Марк?

— Конечно!

— Навестите его. Вас-то ведь пропустят. Заметьте расположение внутри, запомните номер палаты. Когда мы будем знать это, можно принять какое-то решение. В сороковом году Жюльен был мастером по неожиданным налетам. Может, он что-нибудь придумает. А меня, признаюсь, события выбили из колеи.

Она протянула руку через стол и схватила мою.

— Марк… не судите обо мне плохо. Я всегда слишком много требую от тех, кого люблю. От Оливье в свое время я, наверное, требовала больше, чем он мог дать. Я не выношу разочарований. А теперь — тем хуже для него. Вы ведь согласны со мной? Из-за него все мы подвергаемся серьезной опасности. Разве это не правда?

Я был ее пленником.

— Да, — сказал я, пытаясь вложить хоть немного пыла в свой ответ.

— В таком случае необходимо действовать, и чем скорее, тем лучше.

Жюльен согласился с этим, когда присоединился к нам в гостиной, где нам подали скверный кофе. Ты уехал в Каор. Отныне мы были свободны и могли без всяких помех разрабатывать план военных действий.

— Я немного знаю эту клинику, — сказал Жюльен. — Ее держат святые сестры. Когда они уходят на службу в часовню, туда, должно быть, можно проникнуть, не привлекая особого внимания. Какие-нибудь десять минут! Мне понадобится не больше десяти минут, чтобы ликвидировать его, но для этого я должен располагать четким планом. На тебя можно рассчитывать?

— Конечно.

Как далеко заставят меня зайти эти двое? Сердце у меня сжималось при мысли о готовящемся убийстве. Что я такое говорю? Об убийстве, которое я готовил вместе с ними. О, я знаю! Ты солдат. Жизнь других для тебя ничего не значит. Но «другие» — это бойцы, неизвестные тебе люди. Я же должен был встретиться с Плео лицом к лицу. Он протянет мне руку. Улыбнется мне, потому что я его друг, я тот, кто спас ему жизнь. А теперь я собирался погубить его. Направляясь в клинику, я забыл обо всем остальном: о его слабостях, может быть, даже о подлости, о его связях с фашистской полицией. Я был просто несчастным человеком, которого вынудили пойти. И я шел приканчивать раненого!

У входа в клинику я наткнулся на полицая, однако вид его формы нисколько не устрашил меня, напротив, я даже обрадовался. Если клинику охраняют, значит, налет не удастся. Полицай потребовал у меня документы, потом позвонил по телефону.

— Тут пришли к доктору Плео… Учитель… по имени Марк Прадье.

Долгое время он молча слушал, потом указал мне, куда идти.

— Второй этаж. Шестнадцатая палата.

Думай, что хочешь. Но теперь я сердился на Плео за то, что его так охраняли, словно он опасался именно меня. Второй полицай сидел справа от вестибюля, в застекленном кабинете. Мне пришлось во второй раз предъявить свои документы. Мало того, он проверил мои карманы, чтобы удостовериться, что у меня нет оружия.

Видно, они и в самом деле дорожили своим Плео! Полицай проводил меня до самой палаты и остался в коридоре, в нескольких шагах от двери, которую только что открыл мне. Вид у доктора был неважный. Он был очень бледен, но голос его не утратил силы.

— Входите, мсье Прадье. Я очень рад. Присаживайтесь.

Я придвинул стул к его изголовью.

— Ну вот, видите. Они опять промахнулись, пуля прошла насквозь, не причинив большого вреда. Видно, меня не так-то легко ухлопать. Если бы я не потерял столько крови, то был бы уже на ногах. Правда, нога некоторое время не будет сгибаться. Это называется — дешево отделаться. Но я знаю кое-кого, кому сейчас невесело.

Он подвинулся ко мне и понизил голос:

— Я полагаю, вам известно, кто это сделал?

— Нет.

— Полноте! Все ясно как на ладони. В первый раз еще могли быть какие-то сомнения. Разумеется, пистолет держала не она сама, но она всегда была в наилучших отношениях с семейством Готье. Так что все это легко увязывается. Но если в ее распоряжении имеются наемные убийцы, представляете, что это означает?

Он снова лег на спину, у него перехватило дыхание.

— Лежите спокойно, — сказал я.

— Это означает, что она играет активную роль в Сопротивлении. Я, как видно, недооценивал ее. Мне казалось, что она сердится на меня по чисто личным причинам. А это гораздо глубже.

Тут вмешался полицай.

— Не утомляйтесь, доктор, прошу вас, — сказал он с порога.

— Да нет, — возразил Плео. — Ничего. Он нисколько не мешает мне, напротив.

Я встал. Он снова заставил меня сесть и повернулся, хотя и не без труда, на бок.

— Я хочу доверить вам одну вещь, — прошептал он, наблюдая из-за моего плеча за охранником. — Я собираюсь уехать… Пока это еще не окончательное решение, но, во всяком случае, я долго все обдумывал. Вы, может быть, помните? Ведь это вы подсказали мне такую идею. С тех пор я много об этом размышлял.

— Не говорите больше ничего, — зашептал я в ужасе. — Я не хочу знать.

— Да бросьте, — прервал он меня. — Вы же не станете меня выдавать, да и потом, когда придет время, мне могут понадобиться ваши услуги. А главное, пусть знает, что последнее слово все равно останется за мной, слышите? Верно вам говорю. Это не пустые угрозы. И я хочу, чтобы вы передали ей мое предупреждение. Пускай и она дрожит, в свою очередь. В данный момент полиция ищет виновного среди моих бывших больных. Мне довольно произнести лишь имя Арманды. Ее тут же арестуют, станут допрашивать… и одному Богу известно, что тогда откроется. Пока что я не собираюсь называть ее имени. Но вечно молчать не буду.

— А если она не имеет никакого отношения к этому нападению?

— Не смешите меня, мне больно смеяться.

Полицай вошел в палату и положил руку мне на плечо.

— Свидание окончено. У меня строгое предписание.

— Вы еще придете? — спросил Плео.

— Обязательно.

— Не сюда. Ко мне. Там мы сможем поговорить как следует. Еще раз спасибо.

Представляешь себе, как я был взволнован. Это был поединок не на жизнь, а на смерть, и я, к несчастью, оказался между двумя врагами. Причем противники настолько хорошо знали друг друга, что у меня не было никакой возможности обмануть их, сказать, например, мадам де Шатлю, что Плео не собирается будто бы мстить ей; или сказать Плео, что его бывшая жена не хочет ничего предпринимать против него. Они на расстоянии угадывали намерения друг друга, и оба наверняка готовы были идти до конца. В тот же вечер я отправился в замок.