Буало-Нарсежак - Операция Примула. Полное собрание сочинений. Том 7 [Операция Примула, Брат Иуда, В тисках, Проказа]

— В багажник… Быстро…

Подняли тело, затолкали и уложили его. Все в порядке! Там даже был плед, который впитает кровь, если рана будет продолжать кровоточить. Жорж закрыл багажник. Щелчок был почти не слышен.

— Я же сказал, что заплатил, — прокричал мужчина. — Выезжаю.

Жорж с Жоэлем вышли, пытаясь придать себе самый естественный вид на случай, если им кто-нибудь встретится. Но на пути им никто не попался, и они сели в «пежо».

— Его надо забрать оттуда как можно быстрей, — сказал Жорж. — Как только этот тип уедет, провернем за минуту. Нельзя оставлять за собой труп. Найдем где-нибудь местечко и похороним… А потом уже пусть решает Влади.

Он еще не успел отдышаться. От волнения щемило в груди. Еще чуть-чуть, и он начнет стучать зубами. Из гаража донесся шум мотора, и показался выезжающий задом «Ситроен-ДС».

— О! Нет! — воскликнул Жоэль, не веря своим глазам. — Не может быть.

В машине сидели мужчина и женщина. «Ситроен» выехал на улицу, подкатил прямо к ним и двинулся в направлении Променад. Жоэль тоже тронул машину.

— Не может быть, — повторил Жорж.

— Все в порядке? — спросил Рене. — Пристегни ремень. На всякий случай.

Они ехали по дороге на Канны. Как и следовало ожидать, шоссе было забито. Но стрелка спидометра держалась на отметке «90». В открытые окна врывался пока еще свежий воздух. На востоке солнце золотило горизонт. Перед ними разворачивались сиреневые массивы Эстереля. Рене включил радио.

— Можно послушать, что творится на дорогах, — сказал он. — Иногда это бывает полезно.

Флоранс молчала. В ее молчании всегда сквозила как бы обида. Рене, подобно кошке, тонко улавливал ситуацию. Она не могла простить ему телеграммы. Конечно, дело в этом. Он положил руку ей на колено и нежно сжал его.

— Выкрутимся, — сказал он.

Дорога, описав дугу, стрелой начала подъем. Машины шли сплошным потоком до самого верха перевала. Не очень хорошее предзнаменование.

— Если все будет хорошо, — продолжал он, — выпьем кофе в Эксе.

В течение уже довольно длительного времени они следовали за «рено». На заднем сиденье мальчишка, стоя на коленях, подавал им дружеские знаки. Рядом с ним сидели две женщины, переговариваясь и поочередно поворачиваясь друг к другу, так что можно было видеть их профили и движение губ. Возникало чувство принадлежности к одной группе. Позади них шел «пежо», который спокойно вел молодой человек, жевавший резинку. Его спутник погрузился в изучение раскрытой дорожной карты. За «пежо» в зеркале заднего вида отражался нескончаемый поток других машин. При первом же замедлении возникнет пробка. Рене посмотрел на Флоранс. Она казалась далекой, озабоченной, усталой. Почувствовав на себе взгляд, она повернула к нему голову и выдавила улыбку.

— Правильно ли мы делаем? — произнесла она. — Я уже не знаю.

Их обогнал «триумф», заставив посторониться. Сколько людей погибнет сегодня в дорожных катастрофах? Рене прижался правее и, увидев, как зажглись красные огни «рено», притормозил. Движение замедлилось. Он переключил скорость.

— Конечно, правильно. Через несколько часов ты успокоишься. Потом у тебя будет время объясниться с мужем. Ты ведь этого хочешь?

— Сама не знаю, чего хочу. По правде…

Она умолкла, отстегнула ремень и перегнулась через спинку за сумочкой, которая лежала на заднем сиденье рядом с чемоданом.

— Интересно, — проговорила она. — Я думала, что оставила платок в машине… Наверное, забыла в гостинице.

Поток машин остановился, затем снова медленно тронулся в путь. Флоранс достала сигарету, закурила.

— По правде? — спросил Рене. — А в чем правда?

— Ах да, правда в том, что все мы трое одиночки. Поль живет сам по себе, я тоже, а ты? Если честно?

— И я, конечно.

— Вот видишь! Такие люди, как мы, не могут оставаться вместе. И в то же время они страшатся одиночества, У Поля… газета, друзья, кроме того дом. Он бывает там редко, наездами. Но, думаю, он ему дорог. У меня то же самое. Когда Поль уходит, я вздыхаю от облегчения… В определенном смысле мне нравится оставаться одной, но, как бы это лучше сказать, одной против него, в согласии с окружающими меня вещами, квартирой, улицей… Ты никогда не испытывал такого чувства?.. Тебе бы легко далось сразу сменить город, где живешь, профессию?.. У меня сейчас такое чувство, как будто я — перемещенное лицо… беженка… Я плохо выражаю свои мысли.

Рене слушал сжав зубы. Робко задал вопрос:

— Тебе не кажется, что у нас с тобой, несмотря ни на что?..

— Тебе быстро надоест.

— Фло, поверь…

Начал наполняться и левый ряд. Рядом с ними шел еще один белый «ситроен», и они смотрели друг на друга без всякого стеснения, оставаясь совершенно чужими, как пассажиры пригородных поездов, сидящие рядом и рассматривающие друг друга пустыми глазами. «Ситроен» потихоньку оторвался, и его место занял старый «фольксваген» с капотом, перевязанным ремнями, и бортами, разукрашенными цветами и надписями. Рене размышлял.

— Если разведешься, — спросил он, — чем будешь заниматься?

— У меня есть подруга, она держит антикварный магазин.

На второй скорости от двигателя ногам становилось жарко. Рене включил вентилятор. Откуда-то справа донеслось курлыканье журавля, потом другого. Флоранс отогнала муху, на мгновение севшую на ветровое стекло.

— Я бы не возражала, — продолжала Флоранс, — зарабатывать на жизнь, занимаясь коммерцией.

— Но это надо уметь делать.

— Можно научиться… и потом, может быть, ты мне поможешь?

С лица Рене долго не сходила улыбка, как у ребенка, которому пообещали игрушку. «Рено» прибавил скорость, но он быстро его догнал. Проехали развязку Манделье. На соединительной полосе скопилось около пятнадцати машин, ожидавших возможности выехать на трассу.

— И когда же у тебя появилось желание работать? — спросил Рене.

— Я об этом думаю уже много месяцев… И именно из-за этого начала отдаляться от Поля… Если бы он хоть попытался понять меня… но у него представления другой эпохи… обо всем.

В разговоре у них время от времени наступали паузы. Рене приходилось следить за дорогой, и зачастую он не слушал, а просто сидел, слегка наклонив голову, с видом человека, пытающегося понять иностранный язык. Это и вправду было похоже на иностранный язык, тонкости которого от него ускользали, несмотря на все старания. К примеру, желание работать при такой легкой жизни… Неудивительно, что Жерсен злится. А какова все-таки подлинная природа их отношений? Он опустил солнцезащитный козырек — утренний свет начинал ослеплять.

— В чем ты, в сущности, его упрекаешь? — спросил он. — Если отбросить эмоции… посмотреть на вещи объективно, как судья?

Вопреки его ожиданиям они ответила сразу.