Буало-Нарсежак - Из царства мертвых. Полное собрание сочинений. Том 1 [Призрачная охота, Та, которой не стало, Лица во тьме, Из царства мертвых]

На страницах французских книг и на сценах театров появилось в конце 40-х — начале 50-х годов немало персонажей, оказавшихся в мучительной, безысходной, экстремальной ситуации. Они пытаются как-то действовать, не остаются пассивными, но все равно гибнут.

Хотя в романах Буало-Нарсежака воспроизводится абсолютно точно и атмосфера и образы произведений экзистенциалистской прозы, но есть весьма существенное различие. Представленные в их текстах «экзистентные» абсурдности и невыносимые кошмары — всего лишь умелые инсценировки, созданные преступником, чтобы сбить с толку будущую жертву или ввести в заблуждение свидетеля, замести следы — словом, тайна преступления прикидывается здесь тайной бытия. Соавторы как бы популяризируют, делают более доступными для широкого читателя глубокие и сложные философско-психологические идеи и образы «большой и серьезной» литературы, при этом оставаясь в рамках детективного жанра.

Второе совместное произведение писателей «Лица во тьме» (1953) может служить почти хрестоматийным примером экзистенциалистского подхода к изображению личности: стремясь подчеркнуть беспомощность и обреченность индивида, оказавшегося в потоке губительного существования, они сделали главного героя слепым, то есть неспособным увидеть и понять окружающий его мир. Этот образ воспринимали как своего рода символ современного человека, не ведающего о том, в какую чудовищную и страшную «ловушку» он попал. Но, как и подобает персонажу экзистенциалистского произведения, он борется, несмотря на явную безнадежность этого занятия. Он не сдается и этим сохраняет себя как личность, хотя и обречен на гибель. Действие романа развивается внешне совершенно в духе философии Сартра. Но губительные для него обстоятельства, которые кажутся ему непостижимыми и почти фантастическими, были искусственно созданы беспощадными, хладнокровными негодяями, желающими отобрать у него богатство.

Таким образом с философских высот читателя возвращают на грешную землю. Однако у него остается ощущение, что он, читая этот роман, приобщился к чему-то очень значительному.

Эта способность станет одной из отличительных черт прозы Буало-Нарсежака, которые умело придают детективному повествованию особую подсветку, так что кажется, будто это не просто распутывание преступления, а что-то несравненно более возвышенное и таинственное.

В романе «Лица во тьме» наглядно проступает еще одна важнейшая особенность их совместного творчества — это углубленный психологизм, который был не нужен ни в «романе-загадке», ни в триллере. В данном случае глубокое проникновение в психологию диктовалось, в частности, тем, что главный персонаж, лишившись зрения, мог воспринимать мир только через звуки, запахи и путем физического соприкосновения с предметом. Поэтому все, что происходило, пропускалось через его ощущения и восприятие. Потому-то и авторы должны были создавать развернутое и углубленное изображение его внутреннего мира.

Подобное описание душевного состояния личности, находящейся в крайне сложной экстремальной ситуации, становится непременным компонентом всех последующих произведений Буало-Нарсежака Им больше не нужно для этого придумывать образ слепого. Не менее развернутой психологической характеристикой снабжают они и вполне зрячих людей, но как бы «ослепленных» коварными и изощренными уловками преступника. Раскрытие чувств и переживаний жертвы становится канвой детективного действия. Психология тем самым участвует в раскрытии тайны преступления, помогает ее разгадать. А детективная история выполняет роль своеобразного катализатора, способствующего выявлению трагедии личности. Психологический анализ и детективный сюжет сливаются в единое органичное целое, образуя новую разновидность жанра — психологический детектив.

В романах Буало-Нарсежака меняется по сравнению с их предшественниками сам принцип воздействия на читателя. Если старый «роман-загадка» — от Эдгара По до Агаты Кристи — привлекал блистательной логикой и аналитическим умом великого детектива, а триллер из «Черной серии» держал в напряжении бурным развитием действия и кровавыми сценами, то романы Буало-Нарсежака поражают умелым сочетанием таинственности с психологизмом, создающих атмосферу взволнованного и тревожного ожидания, особой напряженности, которая стала характерной приметой многих детективов 50-х годов и получила в критической литературе название — suspense («сюспанс» по-французски, «сэспенс» — по-английски), что означает художественный текст или фильм, способный вызвать чувство тревоги, ожидания беды.

«Сюспанс» не был изобретением соавторов. Он встречался в фильмах знаменитого американского режиссера Хичкока и в некоторых романах (главным образом американских). Во Франции появилась даже серия, названная, в отличие от «Черной», «Мертвенно-бледная» (série blême), а также серия «Сюспанс», в которых печатались произведения этого направления.

Буало и Нарсежак коренным образом видоизменили этот прием, вдохнули в него новую жизнь. Если у американских писателей и режиссеров (и у некоторых французских) ощущение напряженности достигалось чисто внешними, давящими извне на персонажей явлениями и обстоятельствами и было показано нагнетание кошмаров и ужасов, пугающих читателя, то Буало и Нарсежак стали передавать это ощущение тревожной напряженности исключительно через изображение внутреннего мира героя, путем описания его чувств и переживаний в трудную для него минуту. «Сюспанс» достигался средствами психологического анализа. Такой подход делал использование этого приема более убедительным, более человечным и придавал особо привлекательные черты созданному ими жанру — психологическому детективу, который вскоре стал доминировать во французской детективной прозе. Под несомненным влиянием Буало-Нарсежака детективно-психологический роман обогатился в 50-80-е годы интересными и яркими авторами — такими, как Фредерик Дар, Себастьян Жапризо, Юбер Монтейе, Жан Альмира, Ж.-Ф. Коатмер, Луи К. Тома.

К достоинствам романов Буало-Нарсежака относятся также убедительная достоверность и правдивость эпизодов и зарисовок реальной действительности, которые находят отражение в их текстах. В ряде произведений запечатлен их жизненный опыт военной поры. Уже во втором романе его главный персонаж ослеп от того, что наткнулся во дворе на снаряд, оставшийся с войны, а в третьем, озаглавленном «Из царства мертвых» (1954), прекрасно передана обстановка лета 1940 года накануне разгрома Франции и бегства из Парижа, а также показано, как жила страна сразу после войны. В четвертом романе «Волчицы» (1955) действие развертывается в тревожной и напряженной атмосфере оккупированного немцами Лиона, где по ночам гремят выстрелы и царит страх, что усиливает ощущение анормальности и чудовищности происходящего. И даже по прошествии многих лет они будут еще не раз возвращаться к страшному военному времени. Так, в романе «Трагедия ошибок» (1962) речь идет о том, как скрывается от возмездия бывший эсэсовец, военный преступник. Выследившим его антифашистам он ловко подсовывает «жертву» — тихого и скромного музыканта, немного похожего на него. Этот несчастный станет запоздалой жертвой войны.