Буало-Нарсежак - Из царства мертвых. Полное собрание сочинений. Том 1 [Призрачная охота, Та, которой не стало, Лица во тьме, Из царства мертвых]

Юбер с опаской поглядывал на Эрмантье. Ни разу еще он не заходил так далеко, а Эрмантье по-прежнему не шевелился. Он чуть-чуть наклонил голову, будто прислушиваясь к иному голосу или шуму, исходившему из недр ночи.

— Курсель согласился, — продолжал Юбер, — но не поверил мне, а если и поверил, то не до конца. Я не пользуюсь там должным авторитетом, потому что вы слишком часто отменяли мои решения…

Он вынул свою коробку с пастилками, но Эрмантье резким движением остановил его.

— Уберите свою пакость, — сказал он. — Мне неприятен этот запах… Так что вы хотели сказать?

— В общем… Я хотел сказать… Предоставьте мне возможность брать на себя ответственность… Это мое право… вполне законное право. И я хочу им воспользоваться. Вам смешно?

— О нет! Нисколько. Просто ваша манера… Ладно, оставим это. Так что же дальше?

— Дальше… ничего. Это все, что я хотел сказать. В конце концов, вы ведете себя вызывающе. Ведь я не принадлежу к числу ваших служащих. Когда я отдал вам свой капитал, вы…

Эрмантье ударил кулаком по столу и так резко встал, что край стола уперся в грудь Юбера. Юбер поднялся вслед за ним.

— Вы слишком далеко заходите, Эрмантье! — сказал он дрожащим голосом.

— Да замолчите же вы! — воскликнул Эрмантье.

Он тяжело дышал, обратив лицо в сторону сада и с затравленным видом втянув голову в плечи.

— Неужели вы не чувствуете? — прошептал он. — Запах сосны!.. Теперь я в этом уверен… Пахнет сосной… Вдохните… понюхайте сами.

Юбер осторожно втянул в себя воздух, все еще с опаской глядя на Эрмантье.

— В самом деле… — согласился он. — Пахнет сосной.

Эрмантье привалился к столу, заскрипевшему под его тяжестью.

— Нет, — отрезал он. — Нет… Нечего рассказывать мне сказки ради моего спокойствия. Нет.

Он отчеканивал слова, вкладывая в каждое из них все свое отчаяние.

— Нет… Сосной не может пахнуть… Здесь нет сосен… На многие километры вокруг… И вам это прекрасно известно, Юбер.

Он тяжело опустился на стул, потрогал пальцами виски, лоб, затем снял очки и прикоснулся к шрамам на месте глазниц, образующим тонкие извилистые бугорки.

— Уверяю вас, — заговорил Юбер, — похоже, будто и в самом деле пахнет сосной… Правда, не очень явственно, но я тоже начинаю чувствовать…

— Благодарю вас, Юбер… Вы очень любезны, но не стоит уверять меня, будто я прав… Я не прав… Мне чудится запах сосны, но я ошибаюсь, вот и все… И вы ничем не можете мне помочь. Ничего не поделаешь. Налейте мне, пожалуйста, немного кофе.

Гром прогремел где-то совсем рядом, и его раскаты, которым вторило эхо, долго еще отдавались вдалеке.

— Погода невыносимая, — заметил Юбер. — Нам лучше пойти в дом.

— Сейчас, сейчас.

Эрмантье, казалось, совсем обессилел. Он торопливо выпил свой кофе, помолчал немного, помахал перед лицом рукой, словно отгоняя невидимых мух, потом заговорил:

— Юбер… Если говорить по-мужски откровенно… Я сильно… изменился? У меня больной вид? Вы видите меня не так часто, вам это должно быть заметнее.

— Вы кажетесь более возбужденным, нервным… Это правда.

— Я похудел?

— Да.

— Спасибо, Юбер. Вы имеете мужество быть откровенным. И еще скажите… Ведь это неправда… Вы не чувствовали запаха сосны?

— Нет.

— Вот так и следует говорить.

— Дорогой мой, напрасно вы придаете такое значение мелочам, которые…

— Хорошо, хорошо!.. Разумеется, все это мелочи… Согласен. Я не возражаю против вашего Курселя. В конце концов, и здесь я мог ошибиться.

— Тем не менее, если это доставит вам удовольствие, еще не поздно назначить вместо него кого-нибудь другого. Например, Матьяса…

— Не надо мне ничего. Пускай будет Курсель! Унесите все эти бумаги, Юбер. Предоставляю вам полную свободу действий… Думаю, мне не удастся вернуться в Лион через месяц. Спокойной ночи, Юбер. Я хочу немного пройтись… Который час?

— Десять часов. На улице совсем темно.

— Какая разница! Доброй ночи.

Эрмантье пошел по аллее. Он слышал, как Юбер втаскивает стол под крышу веранды. Слышал в траве вокруг себя стрекот цикад. Крупная теплая дождевая капля упала ему на щеку и скатилась к губам. Он продвигался вперед, слегка развернувшись боком. Ходить иначе он уже не мог. Из-за стены. А ночь полнилась запахом сосны. Сосновой иголки, полураскрытой сосновой шишки, источающей клейкую смолу. Запах сосны заглушал теперь все остальное. И каждый вздох причинял Эрмантье нестерпимую боль. «Это пройдет, — твердил он. — Это пройдет… Уже проходит!» Ветер дохнул влагой, и в саду снова разлился аромат гвоздики, увядшей розы, мокрых листьев. Вот и все! Конец. Кризис миновал. Еще один порыв ветра, на этот раз более сильный, донес рокот океана, пресноватый запах песка во время отлива, застоявшейся воды, выброшенных на берег скользких водорослей. «А между тем я такой же, как прежде, — с удивлением думал Эрмантье. — Ощущаю себя таким. Я вполне мог бы работать, вычислять, возможно, даже изобретать! И все-таки я ошибаюсь. Взять хотя бы случай с Ритой: ведь я ошибся. И кто знает, что сталось бы, если бы я занялся вычислениями, работой!»

Он сделал еще несколько шагов и остановился, потому что внезапно потерял дорогу. Куда он забрел, предаваясь этим дурацким размышлениям? Ногой он стал нащупывать землю впереди и вокруг себя, как в былые времена охотясь на болоте, когда почва казалась опасно зыбкой. Наткнувшись мыском ботинка на край бордюра из цемента, он тотчас сориентировался. Он находился на пересечении двух главных аллей, рядом с персиковым деревом, маленьким трехлетним персиковым деревцем, которое он посадил в прошлом году. Кристиана, конечно, была против! Еще бы, персиковое дерево на краю клумбы! Нарушена симметрия! Да и зачем вообще нужны фруктовые деревья? Они ведь не крестьяне. К тому же на рынке персики гораздо лучше. Деревья Кристиана не любила, так же как и животных. А цветы ей были нужны лишь для того, чтобы срезать их и расставлять в вазах. Ему, разумеется, искусство составления букетов было неведомо. Он был вьючной скотиной, годной для добывания денег, и все. Ладно, она еще увидит… Если ему придется уступить свое место… Если заправлять всем, пускай даже всего несколько месяцев, будет Юбер… «А вообще мне было бы гораздо лучше в какой-нибудь психиатричке». Слово это наполнило его сердце горечью. Он сплюнул. Ему хотелось пить. Он чувствовал себя иссохшим, источенным и изъеденным, вроде тех трухлявых костей, что выбрасывают на песок волны. Наступить бы на какую-нибудь другую штуковину, зарытую в земле, которая взорвалась бы под ним, разметав во все стороны его сны и кошмары! Да. Он уже дошел до этого. А Максим тем временем…

Воображению его рисовались невыносимые картины, обнаженные тела с головой Кристианы… Застонав, он протянул руку к маленькому деревцу. Быть может, персик утолит эту неодолимую жажду.