Агата Кристи - Эхнатон. Паутина. Вернуться, чтобы быть повешенным. Вердикт. Нежданный гость. Возвращение к убийству. Тройное правило

САНДРА. Ну и что?

ДЭВИД. Так вот, он его не подобрал. Он так и лежит внизу.

САНДРА. Не понимаю.

ДЭВИД, Этим кинжалом был заколот Джон. Разве ты не понимаешь? Отпечатки на кинжале видны.

САНДРА. Не понимаю! Ничего не понимаю. Это какой-то кошмар.

ДЭВИД. За всем кошмаром стоит один человек — наш друг Алек. Смотри: он говорит Джону, что мы с тобой здесь встретимся, предлагает ему просверлить дырки в сундуке и спрятаться. Потом закалывает Джона и оставляет его в сундуке. Уходит, выслеживает, когда мы придем, а потом возвращаете я сам. Ведь это он привлек наше внимание к этому кинжалу. Он дал мне подержать кинжал, заставил взять его в руки.

Потом тебя. Помнишь? А сам все время был в перчатках. Как ты не понимаешь?! На кинжале остались наши с тобой отпечатки, и этого уже не исправишь! Потом он ушел и запер дверь, запер нас вместе с убитым. Двоих людей, у которых лучший в мире мотив для убийства.

САНДРА. Но это безумие, безумие…

ДЭВИД. Твои отпечатки и мои, никаких других на кинжале нет. И нам ни черта не остается, кроме как ждать прихода полиции.

САНДРА. Полиции? Почему полиции?

ДЭВИД. Неужели непонятно — следующим шагом Алека, вполне логичным, будет вызвать сюда полицию.

САНДРА. Алек с ума сошел! Он сумасшедший! Зачем это ему?

ДЭВИД. Ты говорила, он был предан твоему первому мужу, Барри. Достаточно посмотреть на Алека, чтобы понять, какого рода была эта преданность.

САНДРА. Ну? А при чем тут Джон?

ДЭВИД. Ты столкнула Барри со скалы?

САНДРА. Да нет же! Я уже говорила тебе…

ДЭВИД. Послушай, Сандра. Лично меня совершенно не колышет, столкнула ты его или нет. Но мы должны это уточнить, чтобы понять мотивы Алека. Что, столкнула? Влюбилась в Джона, а Джон такой простофиля! Развод тебя не устраивал, ведь Барри был богат, а Джон беден. И вот вы с Барри остались одни на той скале, а такой шанс нельзя было упустить. И ты столкнула Барри. (Трясет ее за плечи,) Столкнула? Говори, столкнула?

Наконец Сандра молча кивает.

(Отпуская ее.) И Алек знал!

САНДРА. Он не мог знать.

ДЭВИД. Алека не проведешь. Он не просто подозревал — он был убежден. Он выжидал. Ты вышла замуж за Джона, потом Джон тебе надоел, и ты завела интрижку со мной. И тут появился у Алека шанс — шанс наказать Джона, тебя и меня. Сумасшедший, говоришь? Разумеется, сумасшедший. Но вопрос не в этом, а в том, что нам сейчас делать?

САНДРА. Нам нужно выбраться отсюда.

ДЭВИД. Понятно. Вот только как?

САНДРА. Будем стучать в дверь. Будем кричать.

ДЭВИД. Какое к черту кричать? Ну, придет кто-нибудь, выпустит нас, а потом найдут труп — и мы попались! Притянут за убийство, а оправдания будут такие фантастические, что ни один адвокат не поверит. Боже мой, ты даже сказала той бабе, Брайс, что будешь ждать Джона!

САНДРА. Но мы скажем, что приходил Алек, мы объясним…

ДЭВИД. Идиотка! Алек будет все начисто отрицать. Не зря он тут ни разу не снял перчаток. Он скажет, что и близко не подходил к этому дому. Наверняка уже состряпал себе шикарное алиби.

САНДРА. Но может быть, кто-нибудь видел, как он сюда вошел…

ДЭВИД. В здешнем-то крольчатнике? Сомневаюсь. Выход, должен быть какой-то выход… (Выходит на кухню, возвращается.) Черт, там только две сточные трубы (Выглядывает на балкон.)

САНДРА. Может, есть пожарный спуск?

ДЭВИД. Он наверняка в общем коридоре. С балкона можно уйти только одним путем — сигануть вниз. Но должен быть выход, какой-то выход…

САНДРА. Телефон! Можно кому-нибудь позвонить. Мы скажем, что…

ДЭВИД. Да-да! Как же я раньше не догадался, черт возьми! (Другим тоном) Кому звонить-то? И что мы скажем?

Они смотрят друг на друга, затем отводят глаза. Звонит телефон.

САНДРА. Ответь! Ради Бога ответь! Хуже уже не будет!

ДЭВИД. Да. Да, тут ты права. (Встает, подходит к телефону, берет трубку и некоторое время стоит, слушает; в трубку, измененным голосом.) Алло? (Накрыв рукой трубку, поворачивается к Сандре.) Это Алек.

САНДРА. Алек?

Дэвид слушает, затем бросает трубку на рычаг.

Что? Что он сказал?

ДЭВИД. Он сказал, что мы попались, как крысы в ловушку; мы в крысоловке! Он говорит, через несколько минут появится полиция.

САНДРА. Полиция! (Кидается к балкону.) Полиция! Нет, нет! Должен быть какой-то выход.

ДЭВИД. Выход только один — с балкона вниз.

САНДРА. Самоубийство? Ты рехнулся. Мы расскажем, мы все объясним. Они поверят…

ДЭВИД. Нас арестуют за убийство. И приговорят.

САНДРА. Нет! (Смотрит на полукруглое окно над входной дверью.) Должен быть выход, должен быть. (Идет к кофейному столику, все с него смахивает на пол, подтаскивает к двери, влезает на него, просовывает руку в окно.)

ДЭВИД. Что ты пытаешься сделать, ты, дуреха! Процарапать себе выход? Царапай! Царапай!

САНДРА (слезает со стола). Я не делала этого! Я не убивала Джона! Ты во всем виноват, ты! Зачем мы вообще встречались? Почему ты не мог оставить меня в покое?

ДЭВИД. Мерзкая ведьма, ты сама меня в это втравила.

САНДРА. Видеть тебя не могу! Мне смотреть на тебя противно! Холодный, черствый, жестокий, самовлюбленный, порочный. Никому на свете не сделал ни черта хорошего, все только себе.

Дэвид швыряет ее на диван и хватает за горло.

Раздается стук в дверь.

ГОЛОС. Откройте. Полиция.

Дэвид выпрямляется.

ДЭВИД. Пусть входят! В первый раз ты ушла от них. Теперь не уйдешь.

Стук повторяется.

ГОЛОС. Открывайте, живо!

САНДРА. Ненавижу тебя.

ДЭВИД. А может, тебе дадут пятнадцать лет тюрьмы. Как тебе это понравится?

Сандра падает в кресло.

Пятнадцать лет в камере.

Стук повторяется.

ГОЛОС. Мы выломаем дверь.

ДЭВИД. Зачем им я? Они пришли за тобой, а не за мной. Это ты убила Барри, а не я. Какого черта, я не дам впутать себя в это дело.

Раздаются удары в дверь — тяжелые, размеренные, непрерывные Сандра истерически хохочет, потом замолкает.

САНДРА. Крысы в ловушке, вот что мы такое. Крысы в ловушке.

Занавес.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

МИСТЕР СОМЕРС, меланхоличный мужчина средних лет.

НОРИН СОМЕРС, его жена, бойкая дамочка за 30, хорошенькая, но простоватая.

ДЖОРДЖ ГРУМ, пожилой толстяк флегматического типа.

МИССИС ГРУМ, его жена, пятидесятилетняя сплетница.

БОБ УИЛЕР, молодой человек лет 30-ти, остряк и балагур.

ПЛЯЖНЫЙ СТОРОЖ, старик в униформе, со слезящимися глазами и красным носом.

МИССИС ГАННЕР (мамуля), властная немолодая особа.

ПЕРСИ ГАННЕР, ее сын, миловидный меланхоличный юноша.

КРАСОТКА, молодая девица умопомрачительной внешности.

ФОЛИ, инспектор.

МАМАША.

МАЛЬЧИК.

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК.

Приморский пляж. Летний день.

На небольшом возвышении — три пляжные кабинки. На одной надпись «Байдэ-Уи», на другой «Мон-Дезир», на третьей «Бен-Невис», — а также подзорная труба — для обозрения залива. Вниз, к кромке воды, от каждой кабинки ведут короткие лесенки. У их подножия среди различного пляжного мусора виден недостроенный замок из песка. Чуть в стороне стоит шезлонг.