Агата Кристи - Пес смерти. Мисс Марпл рассказывает. Расследует Паркер
 Пайн. Второй гонг

До того я никак не обращал внимания на ее руки. Взглянув на них теперь, я невольно содрогнулся. Вздувшиеся вены, короткие мясистые пальцы… Все это говорило о чудовищной силе. Не могу передать, как нехорошо мне вдруг стало. Такие же руки, наверное, были у ее отца, задушившего свою жену.

…Это был последний раз, когда я видел Фелицию Баулт. Вскоре я уехал в Южную Америку и вернулся только через два года после ее смерти. Кое-что о ее жизни и внезапной смерти я прочел в газетах. Остальное — благодаря вам, мосье! — услышал сегодня. Фелиция-три и Фелиция-четыре, говорите? Что ж, она была прекрасной актрисой…

Поезд начал замедлять ход, и мужчина принялся застегивать пуговицы своего пальто.

— А как вы сами все это объясняете? — спросил адвокат, подавшись вперед.

— Не могу поверить, что… — начал было каноник Парфитт и смешался.

Доктор молчал, но не сводил глаз с Рауля Летардью.

— «Мой хлеб, мою одежду и мою душу», — весело напомнил тот, поднимаясь. — Я же говорил вам, мосье, что история Фелиции Баулт — это рассказ об Аннет Рэйвл. Вы не знали ее, мосье. Я знал. Она очень любила жизнь…

Уже взявшись за дверную ручку, он внезапно повернулся и, наклонившись, похлопал каноника Парфитта по плечу.

— Мосье доктор говорил недавно, что все это, — каноник поморщился от довольно чувствительного тычка в живот, — чье-то жилище. Скажите, мосье, а что бы вы сделали, обнаружив в своем доме вора? Пристрелили бы его, верно?

— Нет! — возмущенно вскричал каноник. — Только не я! И не в этой стране…

Последние слова, однако, прозвучали, когда дверь уже захлопнулась.

Священник, адвокат и врач остались втроем.

Макферлейн не раз примечал за своим приятелем Диком Карпентером непонятную неприязнь к цыганам. Причины ее он не знал. Но после того, как расстроилась помолвка Дика с Эстер Лоэс, тот стал менее замкнутым, а иногда даже пускался в откровения.

Макферлейн сам уже около года был помолвлен с младшей сестрой Эстер — Рэчел. Он знал обеих девушек с самого детства. Медлительный и осмотрительный по натуре, он долго не решался себе признаться в том, что детское личико Рэчел и ее честные карие глаза все больше притягивают его. Она, конечно, не такая красавица, как Эстер, нет! Но зато куда более искренняя и нежная! Да, дружба их началась, пожалуй, после помолвки Дика со старшей сестрой.

И вот теперь, всего через две недели, помолвка расстроилась, и Дик, простодушный Дик, тяжело это переживал. До сих пор его жизнь протекала гладко. Он выбрал хорошую профессию на флоте. Любовь к морю была у него в крови. Не склонный к глубоким размышлениям, очень простодушный и непосредственный, Дик чем-то напоминал викинга. Он принадлежал к той породе молчаливых юных англичан, которые предпочитают сдерживать свои эмоции, к тому же им крайне трудно облекать свои мысли в слова.

Макферлейн — суровый шотландец, в сердце которого таился романтизм его кельтских предков, молча курил, в то время как его друг беспомощно барахтался в потоке слов. Макферлейн понимал, что Дику надо выговориться. Но он думал, что речь пойдет совсем о другом. Однако имя Эстер Лоэс поначалу даже не упоминалось. Скорее, это был рассказ о детских страхах.

— Все началось с того сна, который я увидел в детстве. Обычный сон, какие часто снятся детям, — не какой-то кошмар. Понимаешь, она — эта цыганка — могла появиться в любом моем сне, даже хорошем, ну в тех, что дети называют хорошими, — с весельем, сластями, игрушками. Я мог веселиться до упаду, а потом вдруг почувствовать, что стоит мне поднять голову, и я увижу ее — как она стоит и смотрит на меня… И у нее такие печальные глаза, будто она знает обо мне что-то такое, что мне самому еще неизвестно… Не могу объяснить, почему это меня так пугало, но пугало, да еще как! Каждый раз! Я просыпался с криком, и моя старая нянька обычно говаривала: «Ну вот! Нашему молодому хозяину опять цыганка приснилась!»

— А тебя никогда не пугали настоящие цыганки?

— Да я никогда и не видел их — никогда в жизни. И вот однажды… Я разыскивал своего щенка. Он убежал. Я вышел через садовую калитку и направился по лесной тропинке. Знаешь, мы тогда жили в Новом лесу. Я оказался у опушки, где деревянный мостик над рекой. Около моста стояла цыганка! На голове — красный платок — точь-в-точь как во сне. И тут я испугался! Знаешь, она смотрела на меня… Так же, как во сне, будто знала обо мне что-то, чего не знал я, и жалела меня… Кивнув мне, она чуть слышно сказала: «Лучше бы тебе не ходить здесь». Не знаю почему, но я здорово струхнул. Я помчался мимо нее прямо на мостик. Наверное, он был непрочный. В общем, он рухнул, и я оказался в воде. Течение было таким сильным, что я чуть не утонул. Черт возьми, еле выплыл! В жизни не забуду. И я чувствовал, что все это из-за цыганки…

— Возможно, хотя она ведь предупреждала тебя?

— Считай, что так. — Дик помолчал, затем продолжил: — Я рассказал тебе об этом сне не потому, что он связан с тем, что случилось, — я даже думаю, никак не связан, — а потому, что с него-то все и началось. Теперь ты поймешь, что я подразумеваю под этим «цыганским наваждением». Начну с того первого вечера у Лоэсов. Я тогда только вернулся с западного побережья. Такое удивительное ощущение — я снова в Англии! Лоэсы — старые приятели моих родителей. Их девочек я не видел с тех пор, как мне было лет семь, хотя их младший брат Артур был моим закадычным другом, и после его смерти Эстер начала писать мне письма и высылать газеты. Какие веселые письма она писала! Они здорово помогали мне. Мне всегда хотелось отвечать ей такими же. Я ужасно радовался, что увижу ее. Даже странным казалось, что можно так радоваться встрече с девушкой, которую знаешь только по Письмам. Итак, я первым делом направился к Лоэсам. Когда я приехал, Эстер не было, ее ждали к вечеру. За ужином я сидел рядом с Рэчел, но всякий раз, когда я поднимал голову, меня охватывало странное ощущение. Как будто кто-то наблюдал за мной, и это беспокоило меня. И тогда я увидел ее…

— Увидел кого?

— Миссис Хаворт — вот о ней-то я и рассказываю. У Макферлейна чуть было не сорвалось: «Я-то думал, об Эстер Лоэс», но он сдержался, и Дик продолжал:

— Было в ней что-то отличное от других. Она сидела рядом со старым Лоэсом, очень грустная, с опущенной головой. Вокруг ее шеи был повязан вроде как тюлевый шарф. И по-моему, надорванный сзади, потому что время от времени он взвивался над ее головой как язычки пламени… Я спросил у Рэчел: «Кто эта женщина?.. Та, темноволосая, с красным шарфом». — «Вы имеете в виду Элистер Хаворт? — сказала Рэчел. — Да, шарф у нее действительно красный. Но сама она блондинка. Натуральная блондинка».

Знаешь, она действительно была блондинкой. С чудесными светлыми золотистыми волосами. Но в тот момент я готов был поклясться, что они темные… Странные штуки вытворяет иногда наше воображение. После ужина Рэчел представила нас друг другу, и мы бродили по саду. Мы говорили о переселении душ…