Агата Кристи - Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

— Madame, chere madame [254] Мадам, дорогая мадам (фр.). , мне трудно с этим согласиться.

— А вы подумайте, — ответила миссис Оливер. — А то так и будете страдать, и с каждым годом все больше.

Под бумажной оберткой оказалась яркая коробка. Раскрыв ее, миссис Оливер двумя пальцами извлекла оттуда что-то продолговатое и деликатно отправила в рот. Затем облизав пальцы, вытерла их о носовой платок и довольно невнятно пробормотала:

— Липкие.

— А яблок вы больше не грызете? С ними, знаете ли, вы смотритесь куда как привычней. Либо вы их жуете, либо собираете, поскольку пакет у вас то и дело рвался и они раскатывались в разные стороны…

— Я же говорила, — страдальческим голосом протянула миссис Оливер, — что видеть их больше не могу… Все!

Я их ненавижу! Возможно, со временем это пройдет, но пока… я тотчас же вспоминаю ту бедную девочку…

— А что вы сейчас едите? — Пуаро взял в руку крышку с изображением ядовито-зеленой пальмы и прочел: — «Финики тунисские». Ах теперь финики.

— Вот именно, — подтвердила миссис Оливер. — Финики. Вроде бы свежие. Взгляните, кстати, на дату.

Она сунула в рот еще один финик.

— Финики, дата… — рассеянно пробормотал Пуаро. — Удивительно.

— Что именно вас удивляет? Финики многие любят. Они вкусные.

— Да нет, я, собственно, не о них. Удивительно, что вы заговорили о дате.

— Это почему же?

— А потому, — ответил Пуаро, — что в который уже раз за время нашего знакомства вы, сами того не ведая, указываете мне тропинку, как это говорится, chemin [255] Дорогу (фр.). , по которой мне следует… точнее, давно уже следовало идти. Дата. До этого момента я и не представлял себе, насколько здесь важны даты.

— Не пойму, при чем тут даты. Времени прошло всего ничего. Это случилось… только пять дней назад.

— Четыре, если позволите. Да, совершенно верно. Но у всего, что происходит, должно быть прошлое. Прошлое, которое существовало и вчера, и месяц, и год назад и которое является частью настоящего. Прошлое и настоящее, знаете ли, неразрывны. Год или два назад, если не все три, было совершено убийство, свидетелем которого совершенно случайно стала маленькая девочка. И вот из-за того, что такого-то числа такого-то года она стала невольной свидетельницей убийства, четыре дня назад ее лишили жизни. Так?

— Так. По крайней мере, я думаю, что так. Но не исключено и то, что в гости к миссис Дрейк просто явился какой-то тип, которому нравится убивать людей и который уверен, что единственный способ весело провести праздник — это сунуть чью-нибудь голову в ведро с водой и держать там, пока жертва не захлебнется.

— Однако же, мадам, ко мне вы обратились совсем с другими предположениями.

— Да, — подтвердила миссис Оливер, — с другими. Почему-то мне очень не понравилась здешняя атмосфера. Она мне и сейчас не слишком нравится.

— Признаться, мне тоже. Но это означает, что необходимо выяснить, почему это происходит. Именно это я и пытаюсь сейчас сделать. Стараюсь изо всех сил. Хотя вам, наверное, так не кажется.

— Ну, если стараться, в вашем понимании, — это бродить по округе, болтать с местными жителями, дабы решить для себя, кто из них хороший, а кто плохой, и задавать им соответствующие вопросы…

— Совершенно верно.

— И что вам удалось выяснить?

— Факты, — ответил Пуаро. — Факты, каждый из которых рано или поздно найдет свое место и свою дату.

— И это все?

— Еще я выяснил, что никто не верит Джойс Рейнольдс.

— То есть, что она действительно была свидетельницей убийства? Но я слышала это собственными ушами.

— Слышали многие. Только никто, как оказалось, в это не верит. Очень, кстати, возможно, что они правы и все это не более чем плод детского воображения.

— У меня такое ощущение, — с ехидцей заметила миссис Оливер, — что ваши факты окончательно завели вас в прошлое, вместо того чтобы вести вперед или хотя бы удержать в настоящем.

— Прежде чем строить логическую цепочку, необходимо все тщательно выверить. Возьмите, к примеру, завещание. Налицо факт явной подделки. Что же у нас получается? Пожилой и очень богатой вдове полюбилась некая молодая иностранка, состоявшая при ней компаньонкой, или, как тут принято говорить, подживалкой, и вышеупомянутая вдова пишет завещание, или, если быть точным, дополнение к завещанию, оставляя ей все свое состояние. Бумага оказывается поддельной. И, если это сделала не компаньонка, тогда кто же?

— Вот именно, кто?

— В деревне был еще один мастер на подобные фокусы. Он даже когда-то предстал перед судом за подделку документов, но, ввиду крайней молодости и иных смягчающих обстоятельств отделался легким испугом.

— Это что, новое действующее лицо? Я его знаю?

— Нет. Тем более что он тоже умер.

— О! Когда?

— Около двух лет назад. Точную дату я пока не знаю, но выясню непременно. Сейчас важно то, что жил он в этих местах и несколько раз подделывал документы. У него была подружка, замужняя женщина, потом он сходится с другой… первая устраивает ему сцены… в результате, однажды ночью кто-то всаживает ему в спину нож. Я, собственно, рассказываю вам все это затем, чтобы показать, как тесно разрозненные на первый взгляд события связаны и переплетены между собой. Не все, конечно, но некоторые — наверняка.

— Мысль интересная, — сказала миссис Оливер, — но я что-то не вижу…

— Я пока тоже, — перебил ее Пуаро. — Но, думаю, здесь нам помогут даты. Даты тех или иных известных нам событий. Необходимо выяснить, где был тот или иной человек такого-то числа и чем он там, собственно, занимался. Все, например, считают, что завещание подделала иностранка, — продолжал Пуаро, — и, поскольку она являлась практически единственной, кто был упомянут в завещании, основания для таких подозрений действительно есть. Хотя, погодите, погодите…

— Что? — спросила миссис Оливер.

— У меня возникло одно соображение, — сказал Пуаро.

Миссис Оливер вздохнула и взяла еще один финик.

— Кстати, — неожиданно спросил Пуаро, — а когда вы возвращаетесь в Лондон?

— Послезавтра, — ответила миссис Оливер. — Столько дел накопилось…

— А скажите, в вашей квартире — никак не запомню адрес… вы слишком часто переезжаете — есть комната для гостей?

— Я всем говорю, что нет, — ответила миссис Оливер. — Стоит только признаться, что у тебя в Лондоне есть свободная комната, и ты пропала. Все твои подруги, знакомые и дальние родственники этих знакомых тут же начинают забрасывать тебя письмами, выясняя, нельзя ли им у меня остановится — разумеется, ненадолго. А вот нельзя! Потому что это ужасная морока. Каждому подавай постельное белье и чай спозаранку, а некоторые так вообще рассчитывают чуть ли не на полный пансион — завтрак, обед и ужин. В общем, о свободной комнате я предпочитаю помалкивать. Друзей — тех, кого я действительно хочу видеть, — милости просим, но остальные — увольте. Не люблю, когда мне садятся на шею.