Агата Кристи - Причуда. В 16:50 от Паддингтона. Испытание невиновностью

— Не знаю, — проговорила мисс Марпл, — но мне кажется, что здесь все гораздо проще, чем мы предполагаем. Подоплека убийства, как правило, очень проста — какой-нибудь корыстный мотив…

— Мисс Марпл, вы верите в существование этой загадочной Мартины?

— Я готова поверить, что Эдмунд Крэкенторп женился либо собирался жениться на девушке по имени Мартина. Эмма Крэкенторп ведь показывала вам его письмо? Насколько я могу судить — и по своим личным впечатлениям, и по тому, что рассказывала Люси, — Эмма Крэкенторп не стала бы ничего выдумывать… Да и зачем ей это?

— Что ж, допустим, что Мартина может-таки возникнуть на горизонте, — задумчиво пробормотал Креддок, — тогда появляется какой-никакой мотив… потому что ее притязания уменьшили бы долю наследства каждого из Крэкенторпов, хотя, конечно, не настолько, чтобы из-за этого решиться на убийство. Но если учесть, что у всех них имеются серьезные финансовые проблемы…

— Даже у Харольда? — изумилась Люси.

— Даже у него, при всей его чопорности и самоуверенности. Он наделал уйму долгов и замешан в довольно рискованных предприятиях. Чтобы избежать краха, ему совершенно необходимо в ближайшее время раздобыть крупную сумму.

— Но если так… — начала Люси и вдруг остановилась.

— Да, мисс Айлсбэрроу?

— Я вас поняла, душенька, — деликатно вмешалась в их диалог мисс Марпл. — Вы хотите сказать, что данное убийство абсолютно никому не нужно?

— Да. Смерть Мартины ничем не могла бы помочь ни Харольду, ни остальным. Пока…

— Пока не умрет Лютер Крэкенторп. Совершенно верно. А он, как я поняла со слов доктора, куда здоровее, чем может показаться.

— Он еще долго протянет, — сказала Люси и вдруг нахмурилась.

— Ну-ну? — с интересом спросил Креддок.

— Ему было плохо на Рождество, — пояснила Люси. — Он рассказал, что доктор поднял из-за этого страшный переполох. «Можно было подумать, что меня отравили». Это его собственные слова. — Она вопросительно посмотрела на Креддока.

— Вот-вот, — подтвердил Креддок. — Именно это я и хотел обсудить с доктором Куимпером.

— Ну, мне пора, — заторопилась Люси. — Господи, как поздно!

Мисс Марпл отложила в сторону свое вязание и взяла в руку «Таймс» с наполовину решенным кроссвордом.

— Жаль, что здесь нет словаря, — пробормотала она. — «Тонтина» [185] Тонтина — одна из форм государственного рентного займа от группы лиц, объединенных в товарищество. Получила широкое распространение в XVII–XVIII веках. Названа по имени неаполитанского банкира Л. Тонти. и «Токай». Всегда путаю эти два слова. Одно из них, по-моему — название венгерского вина.

— Это «Токай», — сказала Люси, оглянувшись уже с порога. — Но первое слово из семи, а второе из пяти букв. А что там, собственно, о них написано?

— О, это я не о кроссворде, — рассеянно ответила мисс Марпл. — Просто пришли в голову кое-какие мысли.

Инспектор Креддок пытливо на нее посмотрел. Потом распрощался и ушел.

Креддоку пришлось немного подождать, пока Куимпер закончит свой вечерний прием больных. Наконец тот вышел к нему.

Он выглядел усталым и подавленным.

Предложив Креддоку выпить, он налил и себе.

— Ну что мне делать с этими бедолагами! — сказал доктор, опускаясь в потертое кресло. — Надо же быть такими трусами — такими глупцами… Никакого здравого смысла. Был у меня сегодня очень прискорбный случай… Женщина, которой следовало бы показаться мне еще год назад. Не тянула бы, ее могли бы успешно прооперировать. А сейчас уже слишком поздно. Меня это доводит до бешенства! Понимаете, в таких людях каким-то непостижимым образом уживаются два взаимоисключающих качества — героизм и трусость. Эта женщина испытывала адские боли и безропотно их переносила… только потому, что панически боялась пойти к врачу, убедиться в том, что ее страхи оправданны. А есть и совсем иная порода… те донимают меня по каждому пустяку… у него мизинец, видите ли, распух, и якобы «адская боль», в общем, чуть ли не рак… А что в итоге? Занозил палец, работая в саду… Ладно, не обращайте на меня внимания. Мне просто надо было «выпустить пар». Так зачем я вам понадобился?

— Ну, во-первых, хотел поблагодарить вас за то, что вы посоветовали мисс Крэкенторп прийти ко мне с письмом, которое ей прислала вдова ее брата, по крайней мере, так эта француженка себя называет.

— А, вы об этом… Ну и как… вас что-нибудь в нем насторожило? Ну если быть точным, я ей ничего не советовал. Она и сама порывалась это сделать. Но ее драгоценные братцы, разумеется, всячески ее отговаривали.

— Почему?

Доктор пожал плечами.

— Видимо, боялись, что эта дама и вправду может оказаться настоящей Мартиной.

— А как вы сами думаете: письмо действительно написала Мартина?

— Понятия не имею. Мне это письмо не показывали. Но, по-моему, это просто какая-то шустрая барышня… ей, видимо, были известны некоторые факты, и она решила попытать счастья. Видно, надеялась сыграть на чувствах Эммы — вдруг любящая сестра возьмет и раскошелится. Но номер не прошел: Эмма не настолько доверчива. Она не примет с распростертыми объятиями вдруг объявившуюся невестку, не выяснив, что же та собой представляет… А почему, собственно, вас интересует мое мнение? — с любопытством спросил он. — Ведь меня это никоим образом не касается.

— Откровенно говоря, я пришел к вам совсем по другому поводу.

Доктор Куимпер заинтересованно поднял брови.

— Как я понимаю, — начал Креддок, — не так давно — в рождественские праздники — мистер Крэкенторп серьезно приболел.

Лицо доктора посуровело.

— Да, — сказал он.

— Кажется, желудочное расстройство?

— Да.

— Немного странно, верно? Мистер Крэкенторп как-то при мне так хвастал своим здоровьем, уверял, что переживет чуть ли не всех своих отпрысков. А вас, доктор, называл… вы уж простите…

— Не стесняйтесь. Меня не слишком трогает, что болтают за моей спиной пациенты.

Куимпер улыбнулся.

— Сказал, что вы замучили его, простите, глупейшими вопросами. Выспрашивали не только что он ел, но даже кто эту еду готовил и кто подавал.

Доктор больше не улыбался, скулы его вновь отвердели.

— Продолжайте.

— Среди прочих, прозвучала и такая фраза: «Так со мной говорил, будто считал, что меня кто-то пытался отравить».

Наступило молчание, довольно долгое..

— Так у вас было… такое подозрение?

Куимпер поднялся, несколько раз прошелся по комнате, наконец резко обернулся.

— Что вы, черт побери, хотите услышать? По-вашему, врач может бросаться подобными обвинениями, не имея конкретных доказательств?

— Я просто хотел бы знать — конечно, строго между нами — приходила ли вам в голову подобная мысль?