Агата Кристи - Фокус с зеркалами. Зернышки в кармане. В неизвестном направлении. Хикори, Дикори, Док...

— Это вы так говорите, мисс, а вот пусть полиция и спросит, что я видел прошлой ночью?

— Ну и что же ты видел?

— Ага! — сказал Эрни. — Небось хочется знать?

Джина замахнулась на него, и он обратился в бегство.

Подошел Стивен. Они обсудили некоторые технические детали своей работы и вместе пошли к дому.

— Здесь все уже знают про бабушку и про конфеты, — сказала Джина. — Все мальчишки. Ну как они исхитряются все узнавать?

— Какой-нибудь местный беспроволочный телеграф!

— Знают даже про визитную карточку Алекса. Ну не глупо ли было вкладывать его карточку в коробку, когда он сам уже ехал сюда?

— Да, но кто знал, что он едет? Он собрался сюда неожиданно и послал телеграмму. А коробка, наверное, уже была отправлена по почте. Если бы он не приехал, визитная карточка была бы неплохой задумкой. Потому что он действительно иногда присылает Каролине конфеты.

Потом Стивен сказал:

— Чего я никак не пойму, так это…

— …зачем кому-то потребовалось отравить бабушку? — перебила его Джина. — Это трудно себе представить. Ведь она такая прелесть! И все здесь ее обожают.

Стивен не ответил. Джина пристально взглянула на него.

— Я знаю, о чем ты думаешь, Стив!

— Да, думаю!

— Ты думаешь, что Уолл и… не обожает ее. Но Уолли никогда никого не отравил бы. Смешно даже думать!

— Ты хорошая жена.

— Не ехидничай.

— Я не ехидничаю. Ты действительно хорошая жена. Я восхищаюсь этим. Но, милая Джина, так не может тянуться до бесконечности.

— Ты о чем, Стив?

— Ты отлично знаешь, о чем. Вы с Уолли не подходите друг другу. И ничего тут поделать нельзя. Он это тоже знает. Разрыв неизбежен, он давно назрел. И тогда вы оба будете гораздо счастливее.

— Не говори глупостей, — сказала Джина.

Стивен засмеялся.

— Не станешь же ты уверять, что вы подходящая пара и что Уолли здесь нравится.

— Не могу понять, что с ним! — воскликнула Джина. — Он все время дуется. Почти не разговаривает со мной. Ума не приложу, что с ним делать. Почему ему здесь не нравится? Нам вначале было так весело вместе, а теперь его точно подменили. Ну почему люди так меняются?

— Я тоже меняюсь?

— Нет, милый Стив. Ты все тот же. Помнишь, как я всюду увязывалась за вами, когда вы приезжали на каникулы?

— И какая ты была несносная девчонка… Что ж, теперь роли переменились. Теперь ты делаешь со мной, что хочешь, верно, Джина?

Джина коротко сказала:

— Идиот! — И продолжала: — Как ты думаешь, Эрни врет? Говорит, будто выходил вчера ночью, и намекает, что мог бы кое-что рассказать об убийстве. Может это быть правдой?

— Конечно нет. Ты же знаешь, какой он хвастунишка. Лишь бы обратить на себя внимание.

— Знаю. А все-таки…

Дальше они шли молча.

Заходящее солнце освещало западный фасад дома. Инспектор Карри огляделся.

— Говорите, примерно здесь остановили вчера вечером вашу машину? — спросил он.

Алекс Рестарик немного отступил назад, как бы присматриваясь.

— Да, пожалуй, — сказал он. — Из-за вчерашнего тумана мне трудно определить точно. Скорее всего, здесь.

Инспектор Карри еще раз внимательно огляделся. Подъездная аллея делала в этом месте поворот, и из-за кущи рододендронов внезапно выступал западный фасад дома с его террасой, ступеньками, выходившими на газон, и живой изгородью из тиса. Дальше аллея вилась среди деревьев, проходила между домом и озером и перед восточным фасадом дома заканчивалась широкой площадкой, усыпанной гравием.

— Доджет! — скомандовал инспектор.

Констебль Доджет, стоявший наготове, тут же начал действовать. Он пересек по диагонали газоны, добежал до террасы и вбежал в боковую дверь. Несколько секунд спустя в одном из окон был подан знак — сильно колыхнулась занавеска. Констебль Доджет снова появился в дверях и вернулся, пыхтя как паровая машина.

— Две минуты сорок две секунды, — сказал инспектор Карри, щелкнув своим секундомером. — Эти дела много времени не требуют, — благодушно заметил он.

— Я бегаю не так быстро, как ваш констебль, — сказал Алекс. — Вы, очевидно, хронометрируете мои предполагаемые передвижения.

— Я только выяснил, что у вас была возможность совершить это убийство. Вот и все, мистер Рестарик. Я не выдвигаю никаких обвинений — пока.

Алекс любезно сказал констеблю Доджету, который все еще не мог отдышаться:

— Конечно, бегаю я не так быстро, но думаю, что я меньше бы запыхался.

— Это у меня с прошлогоднего бронхита, — сказал Доджет.

Алекс обернулся к инспектору.

— Все стараетесь вывести меня из себя, смотрите, как я буду реагировать, а ведь мы, творческие люди, такие чувствительные и нежные создания! — Его тон стал насмешливым, — Слушайте, неужели вы всерьез думаете, что я причастен к этому делу? В таком случае, зачем бы я стал присылать миссис Серроколд отравленные конфеты и свою визитную карточку?

— А может быть, вы хотите посеять в нас сомнения. Ведь существует такая вещь, как двойной блеф, мистер Рестарик.

— Так, так. Остроумная догадка. Кстати, неужели конфеты и в самом деле оказались отравленными?

— Да, шесть конфет с ликером в верхнем ряду были отравленными. Там был аконит [64] Аконит — ядовитое растение из семейства лютиковых с голубыми, алыми и желтыми цветами в виде шлема. .

— Нет, этот яд не из моего арсенала, инспектор. Я питаю слабость к кураре [65] Кураре — сильный яд, добываемый из коры некоторых южноамериканских растений. .

— Кураре вводится в кровь, мистер Рестарик. А не в желудок.

— Познания полиции поистине безграничны, — с искренним восхищением сказал Алекс.

Инспектор Карри искоса бросил внимательный взгляд на молодого человека. Он отметил слегка заостренные уши, неанглийский, монгольский тип лица и глаза, в которых искрилась смешинка. По лицу Алекса Рестарика трудно было угадать его мысли. Сатир [66] Сатир — в древнегреческой мифологии лесной полубог, изображавшийся в виде человека на козлиных ногах с короткими рогами; принадлежал к свите бога вина и веселья Диониса. или фавн [67] Фавн — древнеримское божество, покровитель земледелия и скотоводства; изображался как человек с козлиными ногами, рогами и хвостом. . Немного раскормленный фавн, вдруг подумал инспектор Карри, и от этой мысли ему стало неприятно.

Плутоват и неглуп — вот как бы он определил Алекса Рестарика. Умнее своего брата. Мать у них была русская, так он слышал. «Русские» были для инспектора Карри тем же, чем был Бони [68] Бони — прозвище французского императора Наполеона Бонапарта I (1769–1821), которым в начале XIX века в английских семьях пугали непослушных детей. в начале девятнадцатого века или Гунны [69] Гунны — древнее тюркское племя, вторгшееся в IV–V веках в Восточную и Западную Европу. В переносном смысле «дикие, свирепые разрушители», откуда прозвище немецких фашистов во время Второй мировой войны. в середине двадцатого. Все, имевшее отношение к России, по мнению инспектора Карри было чем-то скверным. Если Алекс Рестарик убил Гулбрандсена, этому есть вполне удовлетворительное объяснение. К сожалению, инспектор Карри вовсе не был убежден, что убил он.