Агата Кристи - Смерть в облаках. Убийства по алфавиту. Убийство в Месопотамии. Невероятная кража. Родосский треугольник

Франклин Сислей уставился на него.

— Это шутка?

— Нет, конечно.

— Вас это действительно интересует?

— Да.

Сислей заулыбался:

— Ну, мосье Пуаро, в Аскоте я не был, но видел дам, которые туда ехали, — их шляпки еще комичнее, чем те, что они обычно носят.

— Экстравагантные шляпки?

— В высшей степени.

Пуаро улыбнулся и повернулся к Дональду Фрейзеру:

— Когда у вас был отпуск в этом году, мосье?

Теперь удивился Фрейзер:

— Отпуск? В начале августа.

Внезапно лицо его исказилось. Я понял, что этот вопрос напомнил ему о гибели любимой.

Пуаро, однако, не обратил особого внимания на ответ. Он обернулся к Торе Грей, и в голосе его я услышал другие нотки. Вопрос прозвучал напряженно, резко и ясно:

— Мадемуазель, в случае смерти леди Сислей вы бы вышли замуж за сэра Сирила, если бы он вам сделал предложение?

Девушка вскочила.

— Как смеете вы задавать подобные вопросы?! Это… это оскорбительно!

— Допускаю, что так. Но вы поклялись говорить правду. Eh bien, да или нет?

— Сэр Сирил был ко мне очень добр. Он обращался со мною почти как с дочерью. И я относилась к нему… с любовью и благодарностью.

— Простите, но вы, мадемуазель, не сказали — да или нет.

Тора заколебалась.

— Конечно нет! — произнесла она.

Пуаро не стал долго распространяться.

— Спасибо, мадемуазель.

Он повернулся к Меган Барнард. Девушка была бледна. Она тяжело дышала, словно готовясь вынести любую пытку.

Вопрос Пуаро прозвучал как свист кнута:

— Мадемуазель, чего вы ждете от моего расследования? Хотите вы, чтобы я установил истину, или нет?

Меган гордо откинула голову. Я не сомневался в ее ответе — Меган, как я хорошо знал, всей душой была предана правде.

Ее ответ прозвучал ясно и поверг меня в недоумение:

— Нет, не хочу!

Мы все подпрыгнули от удивления. Пуаро подался вперед, вглядываясь в ее лицо.

— Мадемуазель Меган, — сказал он, — может быть, правда вам и не нужна, но говорить правду, ma foi [190] Местное слово (фр.). , вы умеете!

Он направился к дверям, но, спохватившись, подошел к Мэри Дроуер:

— Скажите мне, дитя мое, у вас есть молодой человек?

Мэри, которая все время была настороже, вздрогнула и покраснела.

— Ах, мистер Пуаро, я… я сама не знаю.

Пуаро улыбнулся:

— Ну, хорошо, дитя мое!

Он взглянул на меня:

— Пойдемте, Гастингс, нам пора в Истборн.

Нас ожидала машина, и вскоре мы уже ехали по приморской дороге, ведущей из Певенси в Истборн.

— Можно ли задать вам вопрос, Пуаро?

— Не сейчас. Пока что сами делайте выводы о том, чем я занят.

Я погрузился в молчание.

Пуаро, вполне довольный собой, напевал какую-то песенку. Когда мы подъехали к Певенси, он предложил мне сделать остановку и осмотреть замок.

Возвращаясь к машине, мы на минуту задержались, чтобы поглядеть на детишек, водивших хоровод и изображавших из себя гномов. Пронзительно и не в лад они распевали песенку.

— Что они поют, Гастингс? Я не могу разобрать.

Я прислушался и повторил Пуаро припев:

— Поймаем лисицу, посадим в темницу, не пустим на волю ее… — пробормотал Пуаро.

Внезапно лицо его стало серьезным и суровым.

— Это ведь ужасно, Гастингс, — сказал он и помолчал. — У вас здесь охотятся на лис?

— Я не охочусь. Мне это всегда было не по карману. А в этих местах вряд ли много охотятся.

— Я имел в виду Англию вообще. Странный вид спорта. Ожидание в засаде… потом раздается «ату», верно?.. И травля начинается… по буеракам, через изгороди, а лисица убегает… петляет… но собаки…

— Гончие!

— …но гончие уже взяли след, и вот они нагоняют лису, и она умирает… умирает скорой и ужасной смертью.

— Конечно, звучит это жестоко, но на самом деле…

— Лисе это нравится? Не говорите les betises [191] Глупостей (фр.). , мой друг. Но tout de même… [192] Однако (фр.). скорая и жестокая смерть лучше той, о которой пели дети… Попасть в темницу… навеки… Нет, такая смерть не по мне.

Он покачал головой, потом, уже другим тоном, сказал:

— Завтра я должен встретиться с этим Систем, — и, обращаясь к шоферу, произнес: — Возвращаемся в Лондон.

— Разве мы не едем в Истборн? — воскликнул я.

— Зачем? Мне известно все — все, что необходимо.

Я не присутствовал при разговоре Пуаро с этим странным человеком — Элекзандером Бонапартом Систем. Благодаря своим связям с полицией и особенностям ситуации Пуаро без труда получил разрешение Министерства внутренних дел на свидание, но это разрешение не распространялось на меня; в любом случае, с точки зрения Пуаро, было важно, чтобы разговор происходил наедине и в обстановке полного доверия.

Однако мой друг дал мне столь подробный отчет о состоявшейся беседе, что я записал ее, как будто сам при этом присутствовал.

Мистер Сист, казалось, усох. Он еще сильнее сутулился. Пальцами он нервно перебирал складки пальто.

Некоторое время Пуаро, насколько я понимаю, молчал.

Он сидел и смотрел на этого человека.

Атмосфера стала спокойной, безмятежной, мирной.

То был, должно быть, момент, полный напряжения, — встреча двух соперников, героев затянувшейся драмы. На месте Пуаро я бы ощутил весь накал происходящего.

Пуаро, однако, человек деловой. Он стремился определенным образом воздействовать на мистера Систа.

Помолчав, он ласково спросил:

— Вы знаете, кто я такой?

Сист покачал головой:

— Нет… не знаю. Может, вы… как это называется… помощник мистера Лукаса? Или вы от мистера Мейнарда?

Его делом занималась адвокатская контора Мейнарда и Коула.

Сист был вежлив, но безразличен. Казалось, он погружен в размышления.

— Я Эркюль Пуаро.

Пуаро произнес эти слова еле слышно и ждал, какова будет реакция.

Мистер Сист поднял на него глаза.

— Вот как?

Он произнес эти слова тем же естественным тоном, что и Кроум, но без надменности инспектора.

Помолчав, он повторил:

— Вот как? — на этот раз с другой, заинтересованной интонацией. Сист поднял голову и посмотрел на Пуаро.

Эркюль Пуаро встретил его взгляд и тихонько кивнул раз-другой.

— Да, — сказал он, — я тот, кому вы писали письма.

Связь сразу оборвалась. Мистер Сист опустил глаза и раздраженно произнес:

— Я вам не писал. Эти письма писал не я. Я ведь уже много раз повторял.

— Знаю, — ответил Пуаро. — Но кто же тогда писал их, если не вы?

— Мой враг. Видимо, у меня есть враги. Все против меня сговорились. Полиция… все-все против меня. Это заговор.

Пуаро не ответил.

Мистер Сист продолжал:

— Все были против меня… всю жизнь.

— Даже в детстве?

Мистер Сист задумался.