Агата Кристи - Убийство в проходном дворе. Загадка Ситтафорда. Загадка Эндхауза. Смерть лорда Эджвера

— И вы считаете… — Пуаро не мигая смотрел перед собой, — и вы считаете, что мисс Адамс послала бы на смерть другую женщину, в то время как сама располагала бы доказательствами ее невиновности?

— Сильвию Уилкинсон не повесили бы. Все гости сэра Монтегю Корнера располагали теми же доказательствами.

— Но убийца этого не знал! Он рассчитывал, что Сильвию Уилкинсон повесят, а Карлотта Адамс будет молчать.

— До чего же вы любите поговорить, мосье Пуаро! Вы прямо-таки убеждены, что капитан Марш — невинный барашек. Неужели вы поверили в его историю о человеке, который проскочил в дом вслед за Аделой?

Пуаро пожал плечами.

— А вы знаете, кто, по его словам, это был?

— Наверное, я мог бы догадаться.

— Он говорит, что это был актер Брайан Мартин. Как вам это нравится? Человек, который даже не был знаком с лордом Эджвером!

— Тем более капитан Марш должен был удивиться, увидев его входящим в дом лорда Эджвера, да еще со своим ключом.

— Ха! — презрительно выдохнул Джепп. — К вашему сведению, Брайана Мартина не было в тот вечер в Лондоне. Он ужинал с одной юной дамой в Моулси. В Лондон они вернулись после полуночи.

— Меня это не удивляет, — спокойно отозвался Пуаро. — А юная дама тоже актриса?

— Нет. Она хозяйка шляпного магазина. И не кто иная, как подружка мисс Адамс — мисс Драйвер. Надеюсь, вы согласитесь, что ее показания не вызывают подозрений.

— Соглашусь.

— То-то же. И хватит сопротивляться, — снова засмеялся Джепп. — На смех придуманная история — вот что это такое. Никто не входил в дом номер семнадцать, и в соседний дом тоже. А из этого следует, что его светлость лжет.

Пуаро грустно покачал головой.

Джепп, дружески улыбаясь, поднялся со своего стула.

— Ну хватит, хватит, мосье Пуаро, все ясно.

— Что такое «Д., Париж, ноябрь»?

Джепп пожал плечами.

— Какая-нибудь старая история. Неужели девушка не могла получить полгода назад подарок, который не связан с преступлением? Будьте благоразумны.

— Полгода назад, — пробормотал Пуаро, и неожиданно глаза его засверкали. — Dieu, que je suis bete! [218] Господи, как я глуп (фр.).

— Что он говорит? — спросил у меня Джепп.

— Слушайте! — Пуаро тоже встал со своего места и даже легонько ткнул пальцем Джеппа в грудь. — Почему горничная мисс Адамс не узнала шкатулку? Почему ее не узнала мисс Драйвер?

— Что вы имеете в виду?

— Потому что шкатулка появилась у мисс Адамс с о-всем недавно! Возможно, кто-то хочет, чтобы мы считали, будто она получила ее в ноябре. Но она получила ее недавно, а не тогда! Ее купили только что! Джепп, друг мой, умоляю вас, проверьте это! Перед нами новая версия! Ее купили не здесь, а за границей. Может, в Париже. Если бы ее купили здесь, кто-то из ювелиров сообщил бы вам. Ее фотографии и описание помещались в газетах. Да-да, Париж. Скорее всего Париж. Умоляю вас, выясните это. Мне очень, очень нужно знать, кто такой Д.

— Ладно, — добродушно ответил Джепп. — Хотя меня эта идея, честно говоря, не слишком вдохновляет. Но я постараюсь выяснить. Дополнительная информация не помешает.

И он вышел от нас в отличном расположении духа.

— А теперь пойдемте обедать, — сказал Пуаро и, улыбаясь, взял меня под руку.

— У меня появилась надежда, — пояснил он.

Я был рад, что он снова стал похож на себя, хотя и был по-прежнему убежден в виновности Рональда Марша. Мне подумалось, что в глубине души Пуаро согласен со мной и Джеппом, а просьба найти покупателя шкатулки — всего лишь последняя попытка достойно выйти из затруднительной ситуации.

За ресторанный столик мы уселись в самом благодушном настроении.

Увидев, что в противоположном конце зала обедают Брайан Мартин и Мэри Драйвер, я не слишком удивился. Из того, что рассказал Джепп, вполне следовало, что у них может быть роман.

Они нас тоже заметили, и Мэри помахала рукой.

Когда мы приступили к кофе, Мэри, оставив своего спутника, подошла к нам. Она, как всегда, была полна бодрости и выглядела очень эффектно.

— Можно мне присесть и поговорить с вами минутку, мосье Пуаро?

— Разумеется, мадемуазель. Счастлив видеть вас. Отчего бы и мистеру Мартину к нам не присоединиться?

— Я велела ему оставаться на месте. Видите ли, я хочу поговорить с вами о Карлотте.

— Да, мадемуазель?

— Вы спрашивали, не было ли у нее особых отношений с кем-нибудь из мужчин?

— Да-да.

— Я все это время думала. Понимаете, иногда трудно вспомнить сразу какие-то слова и обмолвки, на которые в свое время не обращаешь особого внимания. Так вот, я все думала, вспоминала и пришла к выводу.

— Да, мадемуазель?

— Я думаю, что ей нравился — или начинал нравиться — Рональд Марш. Тот самый, который унаследовал титул.

— Почему вы так считаете, мадемуазель?

— Во-первых, однажды Карлотта в самых общих чертах заговорила со мной о том, что если человеку все время не везет, он меняется в худшую сторону. Что даже порядочный человек начинает поступать некрасиво. В общем, «виноват не он, виноваты обстоятельства» — первое, чем дурачит себя женщина, когда влюбляется в мужчину. Столько раз я слышала эту песню! И при всем своем уме Карлотта не нашла ничего лучшего, как повторить ее, будто только что родилась. «Ага, тут дело нечисто», — подумала я. Имени она не называла — разговор шел «абстрактный», но почти сразу же она упомянула о Рональде Марше и о том, как к нему несправедливы родственники. Поскольку она сказала это как-то вскользь, между прочим, я не связала ее слова с тем, что она только что говорила, но теперь я… не знаю. Мне кажется, она с самого начала имела в виду Рональда. Как вы думаете, мосье Пуаро?

И она серьезно посмотрела на моего друга.

— Я думаю, мадемуазель, что вы, вероятно, снабдили меня весьма ценными сведениями.

— Замечательно! — И Мэри захлопала в ладоши.

Пуаро благосклонно смотрел на нее.

— Вы, по всей видимости не сдыхали еще, что джентльмен, о котором вы говорите, Рональд Марш — лорд Эджвер — только что арестован.

— О! — изумилась она. — Значит, я со своими догадками немного опоздала.

— Нет, мадемуазель, я узнал о них своевременно. Благодарю вас.

— Ну как, Пуаро? — сказал я, когда Мэри вернулась за столик к Брайану Мартину. — Еще одно подтверждение, что вы ошибаетесь?

— Напротив, Гастингс. Подтверждение того, что я прав.

Несмотря на этот геройский ответ, я подумал, что его наверняка точит сомнение.

В последующие дни он ни разу не упомянул о деле Эджвера. Если я заговаривал о нем, Пуаро отвечал односложно, не выказывая никакого интереса. Другими словами, он умыл руки, поскольку вынужден был признать, что правильной была его первая версия, а не та, которая зародилась в его эксцентричной голове позднее, и что Рональд Марш виновен в смерти дяди. Но, будучи Пуаро, он не мог открыто этого заявить и предпочитал делать вид, что ему все равно.