Агата Кристи - Убийство в проходном дворе. Загадка Ситтафорда. Загадка Эндхауза. Смерть лорда Эджвера

Больничная сиделка, которая спускалась вниз, посторонилась пропустить ее.

— Пожалуйста, пройдите к мистеру Гарднеру, он очень возбужден. Вам всегда удается его успокоить.

Инспектор Наррахот поневоле оказался на пути сиделки, когда она спустилась с лестницы.

— Можно с вами поговорить минутку? — сказал он — Наша беседа с миссис Гарднер прервалась.

Сиделка с готовностью направилась в гостиную.

— Больного расстроило известие об убийстве, — объяснила она, поправляя жесткую крахмальную манжету. — Беатрис, глупая девица, прибежала и тут же все выложила.

— Сожалею, — сказал инспектор — Боюсь, это моя вина.

— Что вы, откуда же вам было знать! — кокетливо сказала сиделка.

— Мистер Гарднер опасно болен?

— Печальная история, — сказала сиделка. — Хотя у него, собственно говоря, нет ничего серьезного. Он потерял подвижность конечностей исключительно из-за нервного шока… И никаких внешних признаков инвалидности.

— А вчера днем у него не было какого-нибудь потрясения? — спросил инспектор.

— Что-то я не знаю, — с некоторым удивлением ответила сиделка.

— Вы были с ним весь день?

— Должна бы весь день, только вот капитану Гарднеру понадобилось поменять книги в библиотеке, а жене сказать он забыл, она ушла. Я и отправилась выполнять его поручение. Потом он попросил меня купить кое-какие пустяки, подарки для жены. Такой заботливый он у нас. И сказал, чтобы я выпила за его счет чаю в «Бутс», вы, говорит, сиделки, не можете без чая. Это у него шуточки такие… Я не выходила до четырех, а ведь магазины, знаете, так переполнены перед Рождеством, то да се, и вернулась я только после шести. Но бедняжка чувствовал себя вполне удовлетворительно. Собственно, он даже сказал мне, что почти все время спал.

— Миссис Гарднер к этому времени уже возвратилась?

— Да, кажется, она прилегла.

— Она очень предана мужу, не так ли?

— Она обожает его. Клянусь, эта женщина готова сделать для него что угодно. Очень трогательно и не похоже на те случаи, с которыми мне приходилось сталкиваться. Вот только в прошлом месяце…

Но инспектор Нарракот искусно парировал угрожающую ему сплетню прошлого месяца. Он взглянул на часы и громко воскликнул:

— Боже милостивый! Опаздываю на поезд. Далеко ли до вокзала?

— Сент-Дэвис — в трех минутах ходьбы, если нужен Сент-Дэвис. Или вам Квин-стрит?

— Надо бежать, — сказал инспектор. — Извинитесь за меня перед миссис Гарднер за то, что я не попрощался. Очень признателен вам за беседу.

Сиделка была весьма польщена.

«Довольно приятный мужчина, — заметила она про себя, когда за ним захлопнулась дверь. — Довольно приятный. И так хорошо воспитан».

И, слегка вздохнув, она отправилась наверх к своему пациенту.

Следующим действием инспектора Нарракота был доклад своему непосредственному начальнику суперинтенданту Максвеллу.

Тот выслушал его с интересом.

— Похоже, дело нашумит, — задумчиво сказал он. — Газеты будут писать о нем под крупными заголовками.

— Согласен с вами, сэр.

— Наша работа должна быть четкой. Нельзя совершать ошибок. Но я полагаю, вы на верном пути. Нужно как можно быстрее добраться до этого Джеймса Пирсона и выяснить, где он был вчера днем. Вы говорите, что это довольно распространенная фамилия, но ведь есть еще имя. То, что он записался под своим именем, свидетельствует о непреднамеренных действиях. Иначе надо быть идиотом. Мне представляется, что могла произойти ссора, последовал неожиданный удар. Этот Пирсон должен был услышать о смерти Тревильяна в тот же вечер. Ну а если это его дядя, почему же он, не сказав никому ни слова, улизнул утром шестичасовым поездом? Неважно это выглядит. И тут не просто совпадение. Надо уточнить все как можно скорее.

— Именно об этом я и думаю, сэр. Пожалуй, я отправлюсь в город поездом час сорок пять. И еще я хочу переговорить с женщиной, которая сняла дом у капитана, с этой Уиллет. Там тоже что-то непросто. Но сейчас до Ситтафорда все равно не доберешься: дороги завалило снегом. Да она и не может иметь прямого отношения к убийству. Они с дочерью в момент совершения преступления занимались столоверчением. И между прочим, произошла довольно странная вещь… — И инспектор пересказал историю, которую услышал от майора Барнэби.

— Подозрительно! — глухо сказал суперинтендант — Считаете, старина говорил правду? Такие истории, скорее, сочиняют постфактум те, кто верит в привидения и прочую чертовщину.

— Я думаю, не сочинил он, — с усмешкой сказал Нарракот. — Мне пришлось немало потрудиться, прежде чем я услышал это от него. Уж о н — т о не верит, скорее наоборот: старому солдату претит вся эта чепуха.

Суперинтендант понимающе кивнул.

— Да, странно, но это нам ничего не дает, — заключил он.

— Так я еду в час сорок пять в Лондон?

Максвелл отпустил его.

По прибытии в город Нарракот сразу же отправился на Кромвель-стрит, 21. Ему сказали там, что мистер Пирсон в конторе и будет около семи часов.

Нарракот небрежно кивнул, словно эти сведения не представляли для него никакой ценности.

— Я зайду еще, если смогу, — сказал он. — Ничего особенного — И ушел, не сообщив своего имени.

Он не пошел в страховую контору, вместо этого он отправился в Уимблдон побеседовать с миссис Мартин Деринг, в девичестве Сильвией Пирсон.

«Уголок» не имел признаков запущенности. «Но хотя и новый дом, а дрянной», — отметил Нарракот.

Миссис Деринг была дома. Развязная горничная в лиловом платье провела его в изрядно заставленную гостиную. Он попросил передать хозяйке свою официальную визитную карточку.

Миссис Деринг с его карточкой в руке вышла почти сразу.

— Я полагаю, вы по поводу бедного дяди Джозефа, — приветствовала она его — Это какой-то ужас! Я сама страшно нервничаю из-за этих бродяг. На прошлой педеле я поставила еще два запора на дверь черного хода, а на окна — новые специальные задвижки.

От миссис Гарднер инспектору было известно, что Сильвии Деринг двадцать пять лет, но выглядела она далеко за тридцать. Роста она была невысокого, светленькая, анемичная, с озабоченным, беспокойным лицом. В речи ее все время звучала нотка какого-то недовольства, более всего неприятная в человеческом голосе. Все еще не давая инспектору ничего сказать, она продолжала:

— Я, конечно, с удовольствием помогла бы вам в чем-нибудь, но ведь дядюшку Джозефа мы, собственно, почти не знали. Он был не очень-то приятным человеком, не из тех, к кому понесешь свою беду. Вечно придирался, ворчал. И не из тех, кто бы имел хоть какое-то представление о литературе. Успех, истинный успех, не всегда измеряется деньгами, инспектор.

Наконец она сделала паузу, и инспектору, у которого ее высказывания вызвали определенные предположения, представилась возможность заговорить.