Агата Кристи - Убийство в проходном дворе. Загадка Ситтафорда. Загадка Эндхауза. Смерть лорда Эджвера

Эмили милостиво отпустила ее и, подойдя к камину, нажала кнопку звонка.

Вошла неряшливая горничная с испуганным лицом.

— Как вас зовут? — спросила Эмили.

— Беатрис, мисс.

— Ах, Беатрис, в конце концов я, может быть, так и не дождусь своей тети — миссис Гарднер. Я хотела спросить ее о покупках, которые она сделала в пятницу. Вы не знаете, она вернулась с большим пакетом?

— Нет, мисс. Я не видела, как она входила.

— А это не вы говорили, что она возвратилась в шесть часов.

— Да, мисс. Она так и пришла. Я не видела, как она входила, но, когда я в семь часов понесла к ней в комнату горячую воду, я испугалась, потому что она лежала в темноте на кровати. „Ой, мадам, — сказала я, — вы меня так напугали“. — Я пришла давно, в шесть часов», — сказала она. И я не видела нигде большого пакета, — повторила Беатрис, усердствуя в своем желании помочь.

«До чего же все трудно! — подумала Эмили. — Столько надо всякого выдумывать. Сочинила уже и предчувствие, и пакет, но, насколько понимаю, надо еще что-то изобретать, если не хочешь вызывать подозрения».

— Ничего, Беатрис, это не так важно, — ласково улыбнулась она.

Беатрис вышла. Эмили вытащила из сумочки местное расписание, посмотрела в него. «Из Эксетера в три десять. Приходит в Экземптон в три сорок две. Дойти до дома брата и совершить убийство — какое дикое, жестокое слово, какая дикость весь этот вздор! — времени требуется, скажем, от половины до трех четвертей часа. Когда идут поезда назад? Есть один в четыре двадцать пять и еще, о котором говорил мистер Дакрс, в шесть десять, что приходит без двадцати трех семь. Годятся и тот и тот. Жаль, что нет причины подозревать сиделку. Она весь день отсутствовала, и никто не знает, где была. Не может же быть убийства без мотива! Конечно, я на самом деле не верю, что кто-то из этого дома убил капитана Тревильяна, но как-то утешительно знать, что могли бы. Ага, входная дверь!»

В прихожей послышался разговор, дверь открылась, и в комнату вошла Дженнифер Гарднер.

— Я Эмили Трефусис, — сказала Эмили. — Та самая, что обручена с Джимом Пирсоном.

— Значит, вы Эмили? — сказала миссис Гарднер, протягивая руку — Ну и сюрприз!

И вдруг Эмили почувствовала себя беспомощной и маленькой, совсем маленькой девочкой, которая совершает какую-то глупость. Необыкновенный человек тетя Дженнифер. Характер это, вот что. Характера тети Дженнифер хватило бы на двух и три четверти человека вместо одного.

— Вы пили чай, дорогая? Нет? Тогда попьем сейчас. Только минутку, я должна сначала пойти наверх, заглянуть к Роберту.

Странное выражение промелькнуло на ее лице, когда она произнесла имя мужа. Словно луч света скользнул по темной водной зыби. И глубокий красивый голос смягчился.

«Она боготворит его, — подумала Эмили, оставшись одна в Гостиной. — И все равно в ней есть что-то путающее. И по душе ли дядюшке Роберту такое обожание?»

Когда Дженнифер Гарднер вернулась и сняла шляпу, Эмили восхитилась ее гладкими, зачесанными от лба назад волосами.

— Вы пришли поговорить о делах, Эмили? Если нет, я вас очень понимаю.

— Не слишком-то много проку от их обсуждения, не так ли?

— Нам остается лишь надеяться, что они найдут настоящего убийцу, — сказала миссис Гарднер — Будьте добры, Эмили, позвоните. Я пошлю сиделке чаю. Не хочу, чтобы она тут болтала. Терпеть не могу больничных сиделок.

— Она хоть хорошая?

— Наверное. Во всяком случае, Роберт считает, что да. Мне она совсем не нравится и всегда не нравилась. Но Роберт говорит — гораздо лучше тех, что были раньше.

— Она и выглядит неплохо, — сказала Эмили.

— Глупости. Это с ее-то лапищами?

Эмили посмотрела, как длинные белые пальцы тети касаются молочника, щипчиков для сахара.

Вошла Беатрис, взяла чашку чаю, тарелку с печеньем и вышла.

— Роберт очень расстроен всем этим, — сказала миссис Гарднер. — Он вводит себя в такие странные состояния. Думаю, это все проявление болезни.

— Он не был близко знаком с капитаном Тревильяном?

Дженнифер Гарднер покачала головой.

— Он не знал его и не испытывал к нему интереса. Честно говоря, я и сама не могу особенно глубоко скорбеть по поводу его кончины. Он был жестоким, скупым человеком. Ему было известно, как нам тяжело. Бедность! Он знал, что, ссуди он нас вовремя деньгами, и Роберту стало бы доступно специальное лечение, которое могло поправить дело. Ну вот ему и воздалось.

Говорила она глухим, мрачным голосом. «До чего странная женщина, — подумала Эмили. — Красивая и жуткая, словно из какой-то греческой трагедии».

— Может быть, еще и не поздно, — сказала миссис Гарднер. — Я написала сегодня адвокатам в Экземптон, спросила, нельзя ли мне получить определенную сумму в виде аванса. Лечение, о котором я веду речь, иные называют шарлатанством, но в ряде случаев оно давало хороший результат. Как было бы замечательно, если бы Роберт снова смог ходить! — И лицо ее при этих словах словно осветила какая-то лампа.

Эмили окончательно вымоталась. У нее был трудный день, поесть она все не успевала, она устала все время подавлять свои эмоции. И комната вдруг завертелась у нее перед глазами.

— Вам плохо, дорогая?

— Ничего, — с трудом произнесла Эмили и, к своему удивлению и досаде, расплакалась.

Миссис Гарднер не попыталась подойти и утешить ее, за что Эмили была ей благодарна. Она просто молча сидела, пока Эмили не выплакалась. Тогда она задумчиво проговорила:

— Бедное дитя! Какое несчастье, что Джима Пирсона пришлось арестовать, какое несчастье! Но что поделаешь?..

Предоставленный самому себе, Чарлз Эндерби не прекратил деятельности. Для продолжения знакомства с жизнью Ситтафорда ему достаточно было только «включить» миссис Куртис, как включают водопроводный кран. Слегка ошеломленный последовавшим потоком историй, воспоминаний, слухов и догадок, он прилагал героические усилия, чтобы отделить зерна от плевел. Стоило ему упомянуть какое-нибудь имя, и поток устремлялся в соответствующем направлении. Так он узнал все о капитане Вайатте, его тропическом темпераменте, грубости и ссорах с соседями, услышал о его неожиданной благосклонности к молодым женщинам приятной наружности, об его образе жизни и слуге-индусе, о своеобразном времени приема пищи, о том, что он придерживается странной диеты. Он узнал о библиотеке мистера Рикрофта, о его средствах для волос, о его чрезвычайной аккуратности и пунктуальности, о его необычайном любопытстве, а также о недавней продаже им нескольких старых дорогих вещей, о его непонятной любви к птицам и о распространившемся слухе, что миссис Уиллет пыталась женить его на себе. Он услышал о мисс Персехаус, о ее остром языке, о том, как она гоняет своего племянника, и о веселой жизни, которую этот самый племянник, по слухам, ведет в Лондоне. Он опять выслушал про дружбу майора Барнэби и капитана Тревильяна, про то, как часто вспоминали они свое прошлое, как любили шахматы. Он узнал все, что было известно об Уиллетах, включая распространившееся мнение о том, что мисс Виолетта Уиллет только завлекает мистера Ронни Гарфилда, но на самом деле не имеет намерения завладеть им. Была речь и о ее таинственных визитах на вересковую пустошь, где ее видели прогуливающейся с молодым человеком. Именно из-за этого, рассуждала миссис Куртис, Уиллеты и избрали такое безлюдное местечко. Мать увезла ее, чтобы «все это прекратилось». Но куда там: «Девушки гораздо изобретательнее, чем леди себе представляют». О мистере Дюке он, на удивление, не услышал почти ничего. Ясно было только, что он тут совсем недавно и занимается исключительно садоводством.