Агата Кристи - Тайна голубого экспресса. Тайна Семи циферблатов. Убийство в доме викария

— Мы ими не пользуемся, — пояснил Альфред. — Теперь вы убедились, ваша милость, что здесь даже кошке негде спрятаться.

Но Бандл не сдавалась. Она попробовала раскачать полки.

— Закреплены не слишком прочно. Послушайте, Альфред, у вас наверняка есть какое-нибудь место, куда можно все это запихнуть? Есть? Отлично! Тогда быстренько возьмите поднос! И поторопитесь, у нас очень мало времени.

— Но это невозможно, ваша милость! И уже поздно — с минуты на минуту здесь появятся повара.

— Но ведь мистер Моего… как там его… придет позже?

— Он никогда не появляется раньше полуночи. Но, ваша милость…

— Поменьше разговоров, Альфред, — оборвала его Бандл. — Берите поднос. Чем дольше вы будете препираться со мной, тем вернее попадете в беду.

Альфред вышел, театрально ломая руки, и через минуту вернулся с подносом. Почувствовав, что спорить бесполезно, он энергично и нервно принялся за работу. Как и предполагала Бандл, вынуть полки не составило труда. Она прислонила их к стене и влезла в буфет:

— Гм-м, тесновато… Хорошенько закройте за мной дверь, Альфред… Так, терпимо. А теперь мне нужно сверло.

— Сверло, ваша милость?

— Да-да…

— Ну, я не знаю…

— Ерунда! В доме должно быть сверло, а может быть, и дрель найдется. Поищите как следует, а то вам придется пойти и купить то, что мне требуется.

Альфред снова вышел и через минуту вернулся с довольно приличным набором инструментов. Выбрав подходящий, Бандл быстро просверлила на уровне глаз маленькую дырочку.

— Так, достаточно…

— Но, ваша милость…

— Ну что еще?

— Они сразу обнаружат вас… как только откроют буфет.

— Они не сумеют его открыть, потому что вы запрете дверцу, а ключ возьмете с собой.

— А вдруг мистер Мосгоровский попросит ключ?

— Скажете, что потеряли, — тут же нашлась Бандл. — Да никто и не вспомнит об этом буфете. Он и стоит здесь только для отвода глаз, в пару к тому. — Бандл кивнула в сторону второго буфета. — Давайте, Альфред, сюда в любую минуту может кто-нибудь войти. Заприте меня, возьмите ключ и возвращайтесь, когда все уйдут.

— С вами непременно случится беда, ваша милость. Вы можете упасть в обморок…

— Я никогда не падаю в обморок, — заверила Бандл. — Лучше сделайте мне коктейль, он и правда не помешает. Потом заприте дверь в комнату и верните все ключи на место. Да не дрожите вы, как суслик. Если что случится, я вас выручу…

— Вот и все, — пробормотала Бандл, когда Альфред принес коктейль и удалился.

Она не боялась, что у Альфреда сдадут нервы и он выдаст ее. Инстинкт самосохранения и отличная выучка помогут ему скрыть свой страх. Одно беспокоило Бандл: вдруг это была обычная утренняя уборка и никакого тайного собрания не будет? Бандл вздохнула. Ее не слишком радовала перспектива томиться в этом тесном гробу напрасно.

Прошло четыре кошмарных часа. За это время Бандл испытала все страдания, которые может вызвать пребывание в одной и той же позе в узком буфете. Она предполагала, что собрание, если оно действительно состоится, начнется, когда клуб будет полон, то есть часов в двенадцать, а то и в два часа ночи.

Бандл показалось, что было уже не меньше шести утра, когда послышался долгожданный звук — звук отпираемой двери. Тотчас же зажегся свет и послышался гул голосов, напоминавший шум морского прибоя. Но дверь закрыли, и стало тихо. Очевидно, кто-то вошел сюда из игорного зала. Бандл еще раз отметила, как тщательно здесь все устроено. И тут она увидела высокого широкоплечего человека с длинной черной бородой — прошлой ночью он играл за одним из столов в баккара. Значит, это и есть таинственный русский господин, о котором говорил Альфред, — владелец клуба, мистер Мосгоровский. Сердце Бандл забилось сильнее. Окажись в подобной ситуации ее отец, он вряд ли бы нашел повод для радости. Но Бандл ликовала.

Русский постоял у стола, теребя бороду, достал из кармана часы и посмотрел на циферблат. Удовлетворенно кивнув, он снова достал что-то из кармана и исчез из поля зрения Бандл. Когда он показался опять, Бандл чуть не вскрикнула от изумления. Его лицо закрывала маска, но не совсем обычная: она не облегала лицо, а свободно свисала. Это был кусок ткани, с прорезями для глаз и нарисованным циферблатом, стрелки которого показывали шесть часов.

«Семь циферблатов!» — догадалась Бандл.

Опять послышался шум — семь глухих ударов в дверь.

Мосгоровский широким шагом подошел к тому месту, где, как знала Бандл, была дверь второго буфета. Она услышала резкий щелчок и приветствие на иностранном языке. Вскоре она увидела вновь прибывших. На них тоже были маски с циферблатами — у одного стрелки показывали четыре, а у другого пять часов. Первый был стройным молодым человеком в элегантном вечернем костюме. Судя по манерам, скорее иностранец, чем англичанин. Второй — худой, гибкий, одет прилично, но не более того; Бандл определила его национальность уже по одному его виду.

— Мы, наверно, первые? — В приятном баритоне слышался американский выговор с ирландскими модуляциями.

Разговор продолжил элегантный молодой человек, слишком тщательно выговаривавший слова:

— Сегодня мне пришлось столкнуться с большими трудностями, чтобы сюда выбраться. Не всегда все складывается удачно. У меня нет той свободы, что у «Четвертого».

Бандл попыталась угадать, какой он национальности. Пока он молчал, она думала, что это француз, но теперь стало ясно, что он мог быть австрийцем, венгром и даже русским.

Американец обошел стол, и Бандл услышала, как под ним скрипнул стул.

— «Час первый» добился больших успехов, — сказал он. — Благодарю вас, что решились рискнуть.

Тот, на чьей маске стрелки показывали пять, пожал плечами.

— Кто не рискует… — Он не докончил.

Снова раздались семь ударов, и Мосгоровский подошел к потайной двери. Некоторое время Бандл ничего не было видно и слышно, но вскоре раздался голос бородача:

— Начнем?

Он сел на стул, стоявший рядом с креслом во главе стола, и оказался как раз напротив буфета, с Бандл. Третий стул, стоявший по другую сторону стола, ей не был виден, но американец, «Час четвертый», перед тем как сесть, несколько раз промелькнул перед ее глазами.

У той стороны стола, что была ближе к Бандл, были видны только два стула из трех — чья-то рука повернула средний спинкой к столу. Потом один из вновь прибывших проскользнул мимо буфета и занял место напротив Мосгоровского, спиной к Бандл. Эта полуобнаженная спина очень заинтересовала Бандл, ибо принадлежала, по-видимому, необыкновенно красивой женщине. Именно эта дама и заговорила первой. У нее был музыкальный, чарующий голос, и говорила она с акцентом. Глядя на пустое кресло во главе стола, она спросила: