Ричард Халл - Благие намерения. Мой убийца (сборник)

– Платки! Наверняка тоже из «Вулвортса». Это что, мы одеваемся, соответствуя ситуации, да? Черт, ну и носки!

– А что, хорошие носки. Я сам такие ношу.

– Правда? Так вот почему ты так выглядишь. Ладно, не бери в голову! А сколько мне еще носить эту рубашку?

– Я не забыл про рубашки, просто не знал твой размер.

– Шестнадцать по вороту. Думаешь, носки подойдут?

– Надеюсь. Вот обувь достать будет непросто, а костюм и того сложнее. Приобрести рубашку с воротником шестнадцатого размера, может, еще и удастся, хотя даже полный идиот заметит, что я ношу на два размера меньше. Но я не понимаю, как можно купить обувь и костюм явно не своего размера.

– Придется сделать это самому.

– Пока ты должен посидеть в квартире и на улицу не выходить.

– Но мне нужно проветриться!

– На первых порах – нет. Потом у тебя будет полно времени, тогда и станешь проветриваться.

– Ладно. Как прикажете. Пару дней выдержу. В конце концов, наверное, надо терпеть кое-какие неудобства.

Замечание говорило само за себя, и пока Алан заканчивал готовить ужин, я впервые задумался над тем, как он относится к ситуации. Я всегда полагал, что убийцы – или дерганые, нервные типы, которые мечтают сбежать и боятся собственной тени, или безумцы, одержимые жаждой крови. Или же хладнокровные типы, которые полагаются только на себя и просчитывают наперед каждый шаг.

Однако Алан Ренвик не был ни тем ни другим. Да, испугавшись, сначала он убежал и нервничал, когда заговорил со мной на лестнице, но в основном держался довольно спокойно. Он вбил себе в голову, что я пойду на все, что он попросит. Именно его уверенность невольно убедила меня ему помочь. Теперь же Алан, по всей видимости, совсем не переживал. И не выказывал ни малейшей капли раскаяния. Видимо, до сих пор считал Бейнса лишь насекомым, которого пришлось задавить. И он совершенно ни о чем не думал, даже не пытался. Весь мыслительный процесс предоставил мне, а сам заботился лишь о мелких деталях своего личного комфорта.

Жилось ему всегда легко. Родители Алана ушли в мир иной очень вовремя: вырастили ребенка, но при этом не успели безнадежно его испортить. Тщательно покопавшись в документах Сомерсет-Хауса – обычная предусмотрительность, – я узнал, что мама с папой не оставили Алана без средств. Когда я готовил для него завещание, то создалось именно такое впечатление. Самых разных людей он пожелал наделить довольно значительными суммами. Только не меня. Зато, подчеркнул он, мне положен гонорар за работу. На мой взгляд, неравноценная компенсация.

Алану никогда не приходилось тяжко думать. Многие с готовностью о нем заботились, старались облегчить его существование и даже, как Анита Килнер, обеспечить финансово.

– Да, кстати, – сказал я, когда он вошел с супом в комнату. – Утром звонила миссис Килнер.

– Что-то срочное?

– Нет. Просто суетится. Она, похоже, легко поверила, что это сделал ты.

– Так я и знал.

– Немного нервничает, не хочет ввязываться. Я сказал, что лучше держаться от происходящего подальше.

Возможно, мой рассказ не отличался точностью, но я честно планировал держать миссис Килнер подальше. А что касается денег, то я просто не посчитал нужным сообщать об этом Алану. О финансах он совсем не думал и не понимал, как трудно их достать. Привык только проматывать.

– Больше никто? – поинтересовался Алан.

– Еще миссис Фарли.

– О! Старушка добрейшей души, но любит читать нотации. Кажется, решила, что она мне бабушка.

– Во всяком случае, она единственная из попадавшихся на моем пути женщин, кто изо всех сил разыгрывает даму в возрасте. Хотя сама еще довольно молода.

– Этой старой перечнице стукнуло пятьдесят, не меньше! Что хочет?

– Помочь.

– Ясно. И надо отдать ей должное – поможет. Хотя чересчур высоконравственная. Совесть этой женщины – источник бесконечных неприятностей для окружающих.

– Ну-ну, – улыбнулся я. – Мне показалось, что она готова тебе помочь вне зависимости… вне зависимости от того, виновен ты или нет.

Переживать и тщательно подбирать слова не было нужды. Алан не выказал никакого душевного волнения. Наоборот, громко рассмеялся.

– То есть она сомневается! Единственная!

– Здесь ты прав. А теперь серьезно. Ко мне заходил кое-кто еще. Некий Вестхолл, инспектор уголовной полиции.

– Ого! – присвистнул Алан. – Ты уже под подозрением?

– Нет, не думаю. Если честно, я сам его пригласил.

– Черт! – С удивлением я заметил, как Алан бросил трусливый взгляд на дверь, словно ожидал, что в любую минуту может войти полицейский. – Ты же не…

– Конечно, нет. И спасибо тебе огромное за то, что подумал, что я на такое способен. Нет, я всего лишь сказал ему, что, хотя у меня нет от тебя указаний, я планирую представлять твои интересы на следствии.

– И когда?

– В понедельник в двенадцать.

– Так полицейский зашел по этому поводу?

– Нет, я решил рассказать ему про чек. Рано или поздно они все равно проверят твой банковский счет.

– А они смогут? То есть банк даст на это согласие?

– Им придется. Твое письмо, кстати, сработало довольно неплохо.

– Естественно, кто бы сомневался. Когда ты его читал, вид у тебя был как у смертника. Не все способны оценить шутку в свой адрес. Для этого надо обладать неплохим чувством юмора.

– Вместо того чтобы хохмить, поведал бы мне лучше кличку той лошади, на которую я якобы ставил.

– Бог мой! Ты не знаешь, кто выиграл дерби?

– А с чего мне знать?

– Действительно, с чего?! – Алан наконец просветил меня по этому поводу, а потом продолжил: – Давай теперь про полицейского. Что он за фрукт? Какое производит впечатление?

– Исполнительный, работу делает неторопливо, своего не упустит. Далеко не дурак. Конечно, меня он не подозревает, но лучше быть осторожнее. Он из тех ребят, что станут за мной присматривать просто так, на всякий случай. Например, перетряс все корзины для бумаг в моем банке, чтобы найти конверт, в котором пришло письмо.

– Конверт! Совсем о нем забыл…

– К счастью, о нем не забыл я – пусть даже и не вспомнил победителя дерби, – и у меня хватило здравого смысла не сказать, что я сжег его здесь, в камине. Иначе инспектор прилетел бы сюда, как муха на мед. Тем не менее мы должны действовать осторожно. Поводов обыскивать эту квартиру у него быть не должно: черного хода здесь нет, и снаружи все выглядит так, словно вошел лишь я. Поэтому нужно четко следовать правилам. Во-первых, не выходи на улицу, пока мы не устроим твой отъезд…

– И это произойдет?..

– Как можно раньше, обещаю. Тем временем, по крайней мере пару-тройку дней, ни шагу за дверь. Даже за одеждой. Этот вопрос мы как-нибудь решим. Тебе придется положиться на меня, а мне придется все провернуть, не привлекая внимания. Естественно, ни на телефон, ни на звонок в дверь ты не отвечаешь. Пока я не вернулся домой, свет гореть не должен. И не шастай возле окон. Шторы тоже не трогай: не открывай, не задергивай. И не оставляй свои вещи в комнате.