Ричард Халл - Благие намерения. Мой убийца (сборник)

– Вещей у меня – кот наплакал.

– Тем лучше. Я вот о чем. Этот детектив может решить заглянуть сюда – на всякий случай – и придумать способ попасть в квартиру.

– Каким же образом?

– Легко! Принесет белье из стирки или снимет показания с газового счетчика… Кстати, вещи придется стирать самому; надеюсь, у тебя это хорошо получается. К слову сказать, газ и свет следует использовать экономнее, повышенный расход вызовет подозрение. Кого бы ни послал сюда Вестхолл, я буду вынужден открыть дверь, и этот человек сможет заглянуть внутрь. Не дай бог нам замешкаться хоть на секунду. Поэтому, как только раздается звонок, ты быстро улетучиваешься в соседнюю комнату и сидишь там, пока я не дам знак выходить. И вещи свои забираешь с собой.

Алан кивнул.

– Учишь курицу нести яйца? Скукотища предстоит жуткая: поговорить не с кем, только с тобой, да и то недолго.

Такая неблагодарность, признаюсь, меня задела.

– Если, конечно, ты предпочитаешь, скажем… иную линию поведения, я не против, но не забудь, что я…

– Что ты предпочитаешь не подставлять свою шкуру. О да, я в курсе. Все равно скукота. Особенно если ты каждый раз будешь обижаться на простую констатацию факта.

– На мой взгляд, я, наоборот, чрезвычайно сдержан. Однако дисциплину никто не отменял.

У Алана брови поползли вверх от удивления. К дисциплине он не привык.

– Ну как, все уяснил?

– Думаю, да. Послушай, а если ты вечером не вернешься, то мне действительно нужно сидеть в темноте?

– Можешь пойти на кухню или в ванную. Там нет окон. И коль уж речь зашла о кухне… Когда я дома, давай ты будешь есть там.

– Боже мой, неужели я недостаточно хорош, чтобы сидеть с тобой за одним столом? По-твоему, я твой повар?

– Собственно говоря, в точку, так и есть. Повар и слуга, – с удовольствием подколол его я. – Хотя причина в другом: как я уже тебе объяснял, твои вещи не должны быть выставлены на обозрение. Тарелка, ножи, вилки, бокал – не исключение.

– Вдруг во время ужина нагрянет инспектор по газу?.. Понятно! А может, будет проще и больше по-дружески, если мы станем вместе ужинать на кухне?

– Я ужинать на кухне не привык.

Тут Алан, как ни странно, рассмеялся и назвал мои замашки барскими.

– По правде говоря, – подвел он итог, – я и сам к этому не очень приучен.

– Тогда чем раньше начнешь, тем лучше, – указал я.

Наверное, вышло не совсем красиво, ведь будущее ему светило не столь приятное, как прошлое. Хотя, в конце концов, ему повезло вообще иметь будущее.

Как я уже сказал, пятничный вечер выдался довольно приятный, да и выходные в целом прошли удачно. Когда Алан прилагал усилия, компаньон из него был, безусловно, очаровательный, отрицать нельзя. А он очень старался. Перестал критиковать даже те жесткие правила, что я для него установил, и, насколько я видел, исполнял все досконально. А еще он изо всех сил заботился о моем комфорте.

Поскольку сидячий образ жизни, который он был вынужден вести, очевидно, не способствовал хорошему аппетиту, мы решили, что возбуждать аппетит должна сама еда. Поэтому не отказывали себе в качестве и не скупились на количество.

В пятницу вечером мы не стали долго продумывать меню, а субботним утром я умудрился выкроить время и пробежаться по магазинам. Мнимый надвигающийся грипп дал мне отличный повод не задерживаться на работе.

Мы вели себя расточительно, спору нет, но, как, смеясь, сказал Алан, в конце концов, все было за его счет. И хотя не стоило бы тратить то, что можно отложить, моя щедрая душа жадничать не позволила. У меня до сих пор хранятся почтовые карточки, на которых он писал меню. Все началось с субботнего обеда.

Лосось «а-ля Сент-Марсель»

Слоеный пирог с грибами

Канапе из анчоусов с сыром

Лосось на вкус был превосходный, а креветки, что к нему шли, так просто роскошны. Всю охлажденную рыбу мы израсходовали, а кости оставили про запас. По словам Алана, это не предел; вот если бы он не забыл попросить мускатный орех… С трудом верилось, что могло быть лучше. Возможно, аппетит разыгрался не на шутку, потому что с едой пришлось подождать, ведь Алан не мог начать готовить до моего возвращения.

В тот вечер ужинали мы вскоре после обеда, поэтому еда показалась тяжеловатой. И немудрено: куриный бульон, филе палтуса с необычной подливой, которую Алан назвал «равигот» и которая мне совершенно не понравилась, говядина, оставшаяся с прошлого вечера (такой вот порыв экономии, хотя Алан выправил вкус, добавив все сорта дорогущих овощей, в частности замороженные конские бобы), и грибы, поданные на гренках. В обычном состоянии после такого я бы глаз не сомкнул, но усталость из-за бессонной ночи четверга сделала свое дело.

Воскресенье шло своим чередом, начавшись с превосходных жареных почек с острой подливкой и закончившись жареной кефалью, запеченной телятиной, шоколадным безе и закуской, основным ингредиентом которой стало фуа-гра. Какое счастье, что мы строили планы, дабы завершить этот чрезмерно затратный и трудно перевариваемый период. Точнее, планы строил я, так как Алан участвовал по минимуму.

В те дни он, без сомнения, выжил исключительно благодаря моей доброй воле. Во-первых, если бы я не оказался рядом, его бы арестовали и повесили. А во-вторых… К ночи субботы он думал только так, как говорил ему я. Приятно, хотя ответственность на мне лежала колоссальная и трудно было сосредоточиться: Алан постоянно находился рядом и с удовольствием трепался без умолку на разнообразные темы.

Он с самого начала надеялся, что я вывезу его из страны. Быстро вскрывшаяся смерть Бейнса лишила нас времени на обдумывание – куда и каким образом, – и он всего лишь стал на меня надеяться еще больше.

Насколько я мог судить, возможности вырисовывались следующие. Во-первых, оставался слабый, призрачный шанс дать ему объявиться с историей про потерю памяти, которая так удачно к нему вернулась, едва он сошел с поезда где-нибудь, к примеру, в Бирмингеме. Он мог заявить, что ничего не помнит с того момента, как в четверг днем сел писать мне письмо. И пусть уж полиция доказывает, что сможет. Однако слишком велика вероятность того, что полиция сможет доказать очень многое. А узнаем мы это только на следствии. Но даже если считать, что они ничего не докажут, потеря памяти в качестве оправдания выглядит как-то неубедительно. И обязательно возникнет вопрос, почему такого подозрительного человека никто не заметил.

Вторая идея: пока все не уляжется, Алану следует переждать у меня. И это единственное, что за долгое время предложил Ренвик. Впрочем, меня сия идея нисколько не вдохновляла.

Потом мы подумали, что нужно выждать, обзавестись новыми документами, изменить внешность, найти временную работенку и залечь на дно. И принялись обсуждать, на что он годится.