Джон Макдональд - Мы убили их в понедельник

— Мы, миленький? Ты действительно будешь с ними в доле?

— Совсем чуть-чуть, мам. Полпроцента.

Она обняла его и слегка пискнула в экстазе.

— Но ведь это только начало, миленький! Даже если ты сделаешь семь долларов, ты в деле вместе с самыми могущественными людьми в этой части штата.

— Возможно, я сделаю чуть больше чем семь долларов, мам.

— Ты много выпил! Я вижу по твоим глазам.

— Спиртное Пурди Эльмара, мам.

Они усмехнулись друг другу с тайным пониманием.

— Ну, ты только не вздумай ввязываться в эти их игры в покер по-крупному, знаю я их…

— Он меня не приглашает. Пока еще.

— Все впереди, миленький. Давай пойдем куда-нибудь на ужин и отпразднуем это. Только ты да я. Толстая старая дама и ее замечательный, блестящий сын.

— Прости, пожалуйста. Мне лучше переодеться и встретиться с Дебби Энн.

Ди поджала губы.

— Я знаю, что она была к тебе неравнодушна когда-то, несмотря на то что она значительно тебя моложе, — только что не ребенок, а ты уже был почти мужчиной, — но я в самом деле не понимаю, что в ней такого привлекательного. Она разведенная женщина, Роберт. Я не говорила тебе об этом прежде, но я была буквально шокирована, когда увидела ее в первый раз после того, как она вернулась жить к Мэри. У нее в полном смысле слова распутный вид. Я уверена, что вокруг тебя десятки по-настоящему славных девушек, которые были бы в восторге, если бы ты уделял им столько внимания, сколько ты уделяешь этой…

— Ревнуешь? — спросил он невинным тоном.

— Ну знаешь… — Она смутилась. — Может быть, самую чуточку. — Она нахмурилась. — Миленький, я просто не хочу, чтобы мой красивый интеллигентный сын связался с гулящей женщиной. Я помню, как я когда-то беспокоилась по поводу вас обоих, давным-давно, размышляя о том… не поощряла ли она тебя каким-то образом. У нее даже тогда был порочный вид. Для меня было таким облегчением, когда ты порвал с ней. А теперь снова начать все это… В самом деле, миленький, я ведь светская женщина, я не какая-то старая ханжа. И я вижу, что она может быть привлекательной… ну, в некотором примитивном смысле… или, можно было бы сказать, животном… и мне не особенно было бы приятно, если бы ты интересовался в девушке только этим. Но еще больше меня беспокоит то, что ты можешь относиться к ней более серьезно.

— Когда я буду готов жениться, мам, я женюсь не на ней.

Она пристально посмотрела на него, вздохнула и улыбнулась:

— Просто не дай ей поймать тебя в ловушку, миленький. Думаю, юриста поймать не очень-то легко, не так ли? Ну, тогда беги. Мне кажется, мужчины просто должны перебеситься. Ты успокоишься, когда женишься, как случилось с твоим отцом. Он-то в любом случае вовсе не был ангелом, пока не встретился со мной.

Он пошел в дом и принял душ. Он думал о Дебби Энн. Он знал, что вчера ночью принял неверное решение, когда, проигнорировав ее возражения, проявил настойчивость.

Когда он услышал, что она приехала сюда после развода, несмотря на то что прошло уже восемь лет, желание близости с ней вернулось к нему, такое же сильное, как и прежде. Вчерашняя ночь предоставила первую удобную возможность.

Одеваясь, он уговаривал себя, что ему следует скрыть свое разочарование. Быть с ней очень милым. Пространно извиняться. Свалить на алкоголь свою настойчивость. Потому что — и это соображение вызвало холодок где-то в глубине души, — если она откажется иметь с ним дело, Пурди Эльмар каким-нибудь образом узнает об этом. И тогда он будет для них бесполезен. Любой юрист в состоянии зарегистрировать простую корпорацию. За это не платят пятьдесят тысяч долларов. Он знал, о чем они думали. Они собирались заплатить ему пятьдесят тысяч долларов, чтобы он продолжал спать с Дебби Энн. Это было мелочью по сравнению с суммой в шестнадцать миллионов. Это была плата за шпионаж. Для этого он должен проявить смирение.

И вдруг он осознал, что на карту поставлено гораздо больше, чем он рассчитывал. Если все получится, никакого вреда никому не будет. Это всего лишь частное дело. Но что, если не получится? Это превратится в смачную историю, которую Кори и Дж. К. разнесут по всей Равенне, Венеции, Сарасоте и Брэдентону.

Он представил себе, как за ленчем Дж. К., наклоняясь к группке местных бизнесменов, хихикает: «Пурд, Кори и я считали, что эти джеймисоновские земли практически у нас в кармане. Черт, мы даже отрезали этому Рэйнсу кусочек от пирога, надеясь, что ему удастся отхватить еще кое-что прямо под носом у Троя Джеймисона и Мэри Кэйл. И у него была возможность помочь нам немножко, но, знаете ли, ничего так и не получилось. Могу поспорить, что это была самая выгодная юридическая работа, которую только предлагали этому малому. Такой больше не будет».

Роб Рэйнс почувствовал, как у него загорелось лицо. Подобные вещи — рассказы, которые наполняются художественными преувеличениями по мере того, как передаются из уст в уста, и так легко оказываются предметом грубых и язвительных насмешек, — могут прикончить тебя. И через десять лет они все еще будут об этом вспоминать.

«Видишь вон того малого на другой стороне улицы? Это Роб Рэйнс. Я сейчас тебе расскажу, как он однажды опозорился».

Роб вдруг понял, что те три человека знали о дополнительном риске, который он берет на себя. «Пропади все пропадом!» — прошептал он. Эта сделка должна состояться. Он обязан сделать так, чтобы она состоялась.

Если бы у него уже было какое-то устоявшееся положение в обществе, если бы он уже сделал какие-то конкретные шаги, чтобы создать себе определенный имидж в городе, возможный ущерб не был бы столь велик. Но он ведь всего лишь начинающий.

И если дело с «Твин Киз» провалится, результаты четырех тщательно рассчитанных лет работы будут испорчены. О нем будут говорить как о молодом юристе, который так страстно желал втереться в доверие группы Эльмара, что был готов добиваться этого через постель. Общество будет в негодовании. А эти трое славно позабавятся. Для него же это будет означать конец всей карьеры.

Итак, отрезвевший, встревоженный и очень решительно настроенный молодой человек поехал на юг, на Райли-Ки. В лицо ему били слепящие лучи закатного солнца; его вспотевшие коричневые руки лежали на руле проворного маленького автомобильчика.

В бюллетенях «Ки-клуба», что стоял на южном конце Райли-Ки, воскресный вечер обычно именовался «семейным вечером». Клуб располагался в старом просторном здании, которое прежде было охотничьим и рыболовным домиком промышленника из Кливленда.

Хотя в клубе работал штат из шестнадцати человек, а ежемесячные счета готовились на самом современном бухгалтерском оборудовании и вступительный взнос заставлял нового члена трижды задуматься, завсегдатаи его по-прежнему настаивали на том, что здесь по-настоящему домашняя обстановка.